Античные хроники - Леженда Валентин - Страница 51

Так, в основную группу «красавиц» попали одноногая женщина с острова Крит, одноглазая сварливая пиратша, однорукая вдова фиванского палача и постоянно хихикающая пифия из Дельфийского храма Аполлона. Однако, увидев случайно издалека Эдипа, пифия сбежала. (Интересно, с чего это вдруг? – Авт.)

– А я и не знал, что в Фивах столько уродин, – покачал головой Агамемнон, отпихивая вцепившуюся зубами в его сандалию обезумевшую карлицу.

– Да ты еще и половины не видел, – рассмеялся Аякс, метким ударом кифары приканчивая лилипутское отродье.

В этот момент двое смуглолицых мужиков заносили в смотровой зал на деревянных носилках очередную претендентку.

– Это наша единственная сестра, – заявили смуглолицые, обильно потея. – Она еще ни разу не была замужем.

Встав из-за длинного стола, Аякс осторожно приблизился к носилкам. Судя по всему, женщина недавно… (Дальше в этом месте неразборчиво. —Рей.)

– Годится! – громко сообщил могучий герой, поворачиваясь к измученному Агамемнону. – Занеси новую претендентку в основной список. («Тьфу, какой дурак!» – Жена автора. – «Всецело присоединяюсь! – Неизвестный читатель. – «Да ладно вам… – Автор смущенно.}

– Положите возможную невесту в соседний зал, – распорядился Агамемнон, коряво царапая что-то на большой восковой дощечке. – Деньги получите у царского казначея.

Смуглолицые кивнули, унося сестру в соседнее помещение, где вскоре должен был появиться сам царь.

– По-моему, это уже перебор, – хмуро сказал Аяксу Агамемнон, проводив мутным взглядом зловещие носилки. (Вот-вот! – Ред.)

– Ты что, забыл, с кем мы имеем дело? – напомнил могучий герой, жестом подзывая следующую претендентку.

Ею оказалась трехметровая великанша, очень похожая на лестригоншу Тифату, некогда пленившую сердце Аякса.

– Имя? – вяло спросил Агамемнон. – Род занятий?

– Гармодий, – представилась великанша, – род занятий кузнец.

– Годится! – весело кивнул Аякс, но от рукопожатия с потенциальной невестой благоразумно отказался.

– Следующая.

В смотровой зал зашла вереница бородатых мужиков с накрашенными губами.

– Ага!!! – довольно сказал Аякс, вставая со своего места. – Содомиты…

На следующие полчаса смотрины невест пришлось прервать, так как ревущий, словно морская сирена, Аякс с мечом наперевес гонял извращенцев по окраине Фив и, что странно, ни одного из них так и не смог поймать.

Как позже выяснилось, фиванские содомиты профессионально занимались ритуальными танцами и бегали не хуже олимпийских чемпионов.

Неожиданная пауза несказанно обрадовала Агамемнона, который наконец смог немного вздремнуть прямо под столом смотрового зала.

Каково же было его удивление, когда он проснулся совсем в другом месте.

Сначала Агамемнон испытал изумление, затем испуг и наконец дикий ужас.

Испуг он ощутил, когда понял, что лежит на кровати в потайной комнате Аякса, куда тот по очереди таскал портовых шлюх, обещая им протекцию в браке с царем. Агамемнона поразило еще и то, что он был абсолютно гол.

А вот неподдельный ужас он испытал, когда, повернув голову влево, увидел лежащую рядом с собой на кровати с кузнечным молотом в руках чудовищную великаншу по имени Гармодий.

Великанша тоже была обнажена, и Агамемнону еще подумалось, что, несмотря на мужское имя и широкое плечи, она все-таки женщина, причем довольно аппетитная.

«Неужели я с ней… – вздрагивая всеми членами (абсолютно всеми! – Авт.) подумал Агамемнон. – Но этого просто не может быть, ведь я спал!»

– Что, испугался? – закричал ворвавшийся в комнату свиданий Аякс, чуть не доведя несчастного приятеля до очередного инфаркта. – Как я тебя разыграл, а? Нечего было на рабочем месте засыпать!

– Странные вы, мужики, все какие-то, – басом произнесла великанша и, встав с кровати, принялась грациозно одеваться.

Аякс смотрел на нее с умилением.

– Ты идиот!! – истошно заорал Агамемнон, до которого с трудом дошло, что это был всего-навсего невинный розыгрыш. – Ты полный, законченный идиот… повторить по слогам?

– Твоя реакция, мой друг, – сказал, ничуть не обидевшись, Аякс, – лишь говорит о том, что моя шутка с триумфом удалась.

– Баран, – продолжал ругаться Агамемнон, вытаскивая из-под кровати свои кожаные доспехи. – Еще раз так поступишь, будешь путешествовать по Аттике один.

– Кстати, содомитов я так и не поймал, – с сожалением констатировал могучий герой. – Но зато хорошо икры размял. Идем в зал. Эдип сейчас будет выбирать себе жену.

– Надеюсь, он выберет тебя, – огрызнулся Агамемнон, надевая любимые медные наплечники.

В тот день царь Эдип выглядел особенно невменяемым. Волосы его были всклокочены, борода стояла дыбом, глаза безостановочно и страшно вращались.

«Как бы он кого-нибудь ненароком не задушил», – опасливо подумал Аякс, незаметным движением снимая с плеча кифару.

Долго осматривал Эдип многочисленных невест, многим из которых было место в царской кунсткамере. (К слову сказать, часть их потом туда и определили, а некоторых свезли в психиатрическую лечебницу на Крите. – Авт. – Свезли вместе с автором! – Известный критик.)

Задумчиво обходил Эдип ряды «красоток».

Остановившись напротив бородатой женщины из фиванского цирка, долго глядел царь на ее рыхлое тело, явно колеблясь. Немой вопрос застыл в его глазах. Но в конце концов ему не понравились ее зеленые волосы, и Эдип двинулся дальше.

– Слава Крону, – прошептал Агамемнон, и если бы в те далекие времена древние греки были христианами, то он наверняка бы перекрестился.

Наконец нашел царь себе невесту, ткнув пальцем в высокую брюнетку с помятым лицом, которую Аякс выбрал для главных смотрин из-за черной бородавки на верхней губе.

– Как тебя зовут, красавица? – нежно спросил Эдип, похотливо поглядывая на волосатые ножищи девушки, выглядывавшие из-под накидки, которая габаритной фемине была явно не по размеру.

Вооружившись хлыстами, Агамемнон с Аяксом во избежание всяческих эксцессов погнали остальных претенденток вон из зала, не обращая внимания на их утробные завывания.

– Меня зовут Лайя, – басом ответила девица, неуклюже переступая с ноги на ногу.

– Это еще кто такая? – удивился Агамемнон. – Первый раз ее вижу.

– Я встретил ее на окраине Фив, – ответил Аякс, – когда за содомитами гонялся. Предложил девушке в смотринах поучаствовать, рассказал о конкурсе, она и согласилась.

– Знаешь, – тихо произнес Агамемнон, – иногда мне кажется, что ты, мой друг, еще более сумасшедший, чем наш Эдип, хотя порою ты способен совершать просто-таки гениальные поступки.

– Ну спасибо, – зарделся Аякс, – хотя подожди, а при чем тут Эдип?

– Лайя, Лайя, – как заведенный повторял царь, бегая вокруг невесты. – Что за странное имя. Скажите, мы раньше с вами нигде не встречались?

– Ну… – неопределенно пробасила девушка, – может быть, в цирке?

– В цирке? – удивился Эдип. – А что это такое?

– Это то место, где ты вскоре окажешься, если сейчас же не ляжешь спать, – грубо вмешался в содержательную беседу голубков Аякс. – Вон уже стемнело давно. Завтра у тебя свадьба, так что получше выспись.

Взяв невесту за руку, которая (в смысле конечность) была вдвое больше руки Эдипа, царь демонстративно направился в сторону своих покоев.

– Э… нет, – прогремел Аякс, бесцеремонно разъединяя голубков, – девушка будет спать отдельно. Это тебе не Содом и не Гоморра – это Фивы!

И Эдипу пришлось подчиниться.

* * *

Наутро стали готовиться Семивратные Фивы к царской свадьбе.

Однако не выспались в тот день Аякс с Агамемноном, так как всю ночь продежурили они у спальни невесты, откуда доносился жуткий утробный храп.

Дежурили великие герои неспроста, ибо опасались они, что Эдип ночью попытается пробраться в спальню Лайи, дабы ту преждевременно… задушить. (А вы что подумали? Ай-яй-яй! – Авт.)