Танцы с королями - Лейкер Розалинда - Страница 121

Жасмин не потеряла сознание, но в голове у нее все смешалось, и она некоторое время не могла понять, что с ней произошло. Не в состоянии пошевелить ни рукой ни ногой, она лежала, беспомощная, на полу и, кашляя, пыталась вдохнуть как можно больше воздуха. Дверь боковой комнатушки отворилась, и оттуда показалось лицо секретаря. Увидев распростертую на полу Жасмин и сообразив, что случилось, мсье Дюпон мигом закрыл дверь, не желая вмешиваться в дела хозяина. И все-таки через пару минут сострадание взяло в нем верх, и он послал лакея за горничной госпожи. Впав на некоторое время в забытье, Жасмин затем очнулась и почувствовала, что Ленора бережно поддерживает ее голову и пытается помочь ей встать на ноги. Посадив госпожу в кресло, Ленора сбегала наверх и принесла газовый шарф, которым укрыла шею Жасмин, чтобы скрыть синяки. Отдышавшись, Жасмин смогла вскоре без посторонней помощи подняться в свои покои, но как только дверь закрылась, она рухнула на пол без сознания и Леноре пришлось укладывать госпожу в постель.

Придя в себя, Жасмин провела долгие часы в мучительных раздумьях, взвешивая вновь создавшуюся ситуацию. Сабатин возненавидел ее еще раньше, до этого инцидента, и будет ненавидеть всегда, потому что видит в ней главную причину всех своих несчастий, причину изгнания из Версаля. Хотя герцог Бурбонский наверняка объяснил ему истинную подоплеку этого решения, о которой она могла лишь догадываться. Однако, как и все тщеславные и высокомерные люди, Сабатин был неспособен признать свою вину, Непомерная гордость, вызванная гипертрофированным эгоизмом, заставляла его совершать нелепые поступки, к числу которых относился и запрет на переписку Жасмин с ее родными, вызывавшими у Сабатина надменное презрение своим низким происхождением. Теперь ей придется найти способ тайно переписываться с родителями, и Жасмин использовала для решения этой задачи всю свою изобретательность.

Ей еще ни разу не приходилось бывать в Перигоре, хотя он был расположен не так уж далеко от замка Вальверде. Ленора ездила туда два или три раза за покупками по поручению госпожи. Жасмин могла и сама отправиться туда в карете, но работа в замке уже захватила ее с головой и ей не хотелось оставлять слуг без присмотра. Их нерадивость была уже хорошо известна Жасмин. Кроме того, частые поездки в город могли вызвать у Сабатина подозрения и, в конце концов, он догадался бы об их истинной цели. Обдумав все как следует, Жасмин решила поручить письмо заботам Леноры, когда та в следующий раз отправиться с экономкой в Перигор.

В течение следующих нескольких дней Жасмин исписала мелким почерком несколько больших листов бумаги. Она старалась писать обо всем, что, по ее мнению, могло порадовать родителей, но в то же время она не пыталась ввести их в заблуждение относительно деспотизма мужа. Хорошо знакомые с высокомерием и наглостью высшей аристократической знати, они должны были без труда понять ее намеки. Утром, запечатав письмо, Жасмин отдала его Леноре вместе с кошельком и приказала не говорить никому, даже экономке, об этом поручении.

Коляска с экономкой вернулась в замок ближе к вечеру. Жасмин в это время сидела у окна и вышивала. Воткнув иголку с ниткой в подушечку, она с нетерпением ждала появления Леноры, но из коляски вышла лишь одна экономка, после чего кучер поехал на конюшню. Озадаченная, Жасмин позвонила в колокольчик, и вскоре явилась экономка.

— А где же Ленора? — спросила Жасмин.

— Уволена, мадам,

Жасмин была потрясена:

— За что и кем?

— Его светлостью, мадам. Он приказал мне обыскать Ленору перед тем, как мы выехали. С его письменного стола пропал один секретный документ и подозрение вашего мужа пало на Ленору. Я и в самом деле нашла у нее какие-то бумаги в конверте и отдала их герцогу, после чего он приказал мне отвезти Ленору в Перигор и оставить ее там.

Жасмин охватило отчаяние, от которого она чуть было не разрыдалась. Она потеряла единственного человека, которому можно было доверять, и теперь оказалась в полной изоляции от внешнего мира. В глазах экономки замерцали злорадные огоньки, и это помогло Жасмин взять себя в руки. Эта женщина невзлюбила ее с самого начала, и Жасмин не должна была позволить чувствам выплеснуться наружу и признать тем самым свое поражение. Она не собиралась сдаваться и сухо произнесла:

— Вам надлежит выбрать вместо Леноры лучшую из имеющихся у нас горничных. Она будет временно служить мне, пока не найдется девушка, более подходящая для этой работы.

Женщина присела в реверансе и удалилась. Жасмин прижала тыльную сторону ладони к дрожащим губам, чувствуя, как к горлу подступил комок слез. Вышивка упала с колен на пол. Ну что ж, по крайней мере, у Леноры есть кошелек с деньгами, которые помогут ей на первое время обрести кров и пропитание, пока она не найдет себе другое место. Деньги эти были взяты из пособия, регулярно выдававшегося Жасмин секретарем по распоряжению Сабатина, гордость которого была бы уязвлена, если бы о его жене стали отзываться как о нищенке, не имеющей ни гроша в кармане. Завтра она сама отправится в Перигор и отошлет письмо. Если повезет, она встретит Ленору и договорится с ней о том, чтобы вся почта из Шато Сатори поступала на имя Леноры, как только та подыщет себе постоянное жилье.

На следующее утро, когда Жасмин приготовилась к отъезду, ей сообщили, что свободных карет нет, так как герцог приказал их заново покрасить и сменить внутреннюю обивку. В полной готовности оставалась лишь карета самого герцога, но она предназначалась исключительно для его нужд.

— Тогда я поеду верхом, — решительно произнесла она.

Однако ответ был ей известен еще до того, как слуга открыл рот. С того дня, как король чуть было не упал с лошади, герцог отдал приказ, чтобы никто другой, помимо него или грумов, не смел ездить на его лошадях. Жасмин вернулась в свои покои и сняла шляпу. Все ее ухищрения были напрасны. Она стала настоящей пленницей в замке Вальверде. Ее ненависть к Сабатину приняла такие размеры, что Жасмин всерьез стала опасаться за свой разум. Чтобы хоть как-то отвлечься от всех неприятных мыслей, она надела белые перчатки

и отправилась с проверкой по многочисленным помещениям замка, чего так боялись слуги.

В замке была часовня, где раз в месяц деревенский аббат служил мессу для прислуги. Это было традицией, бравшей свое начало с тех времен, когда церкви в деревне еще не существовало. Генриэтта была этим очень довольна, ибо могла совершать религиозные ритуалы, не выезжая за ворота замка в тот мир, от которого она давно отказалась и которого страшилась. После службы в часовне, состоявшейся в первое воскресенье после увольнения Леноры, Жасмин поговорила с аббатом. Она и Генриэтта были единственными причащавшимися, поскольку Сабатин никогда не посещал мессу, а слугам разрешалось посещать деревенскую церковь, где мессу служили ранним утром, и у них оставалось больше времени для своих дел. Когда Генриэтта покинула часовню, Жасмин извлекла из-за корсажа письмо, написанное ею накануне, и попросила священника отправить его из города, объяснив ситуацию.

Аббат выразил ей искреннее сочувствие, но он был беден, как и вся его паства, а совсем недавно герцог де Вальверде выделил щедрое пожертвование на ремонт прохудившейся крыши деревенской церкви, и если бы не это, то балки, на которых покоилась вся кровля, обязательно рухнули бы. Разумеется, поступок герцога был вызван тщеславием. Гордыня не позволяла ему иметь на своих землях ветхую и заброшенную церквушку, ибо это подрывало его авторитет, но аббат не придавал сему обстоятельству никакого значения. Для него самым существенным было то, что появлялась возможность вернуть блудного сына в лоно церкви, заставив отряхнуть со своих ног прах позолоченного вертепа, каким являлся Версаль.

— Мое дорогое дитя, — сказал он Жасмин ласковым голосом. — Вслед за почитанием Бога вашей первой заповедью является послушание мужу во все времена. Если он не желает, чтобы вы переписывались с родителями, значит, у него для этого есть веские основания.