Слямбу катамбу нок! или Прключения первобытного выдумщика - Чирков Вадим Алексеевич - Страница 8

Дум же, наоборот, схватил незнакомца за плечи и поднял его. Так вот из чего сделана одежда этого человека — она была сшита из свежих крепких листьев тополя. Это был прямо-таки свитер из листьев, если говорить современным нам языком. На груди у него висела пластина из коры того же дерева. Волосы на голове были связаны в пучок, а в него воткнуты три тополиных листка.

— Так ты, значит, Тополь? — спросил Дум.

— Плохонький недогадливый Тополишко, — уточнил человек в одежде из листьев, — из великого племени деревьев. Ты, верно, убьешь меня?

— Зачем? — ответил Дум. — Ты мне нужен. Где находится твое племя?

— Мы растем недалеко отсюда. Вон там, — Тополишко вытянул руку и помахал ею, как веткой, сказав при этом ш-ш-ш… — Хочешь, я понесу тебя?

— Дойду сам. Эй! — позвал Дум своих. — Пошли за ним!

Из травы встали Напролом и Хоть-Куда, и Думов собеседник склонил голову перед еще еще двумя богами — в их руках он увидел каштаны, которые те догадались вытащить, когда поняли, что именно заставляет незнакомца падать на четвереньки.

— Пойдемте к нам, — сказал им человек, одетый в листья, — я познакомлю вас со своими.

Они снова пошли по Лесу, но уже не такому густому.

По дороге Захудалый Тополишко рассказал о своем племени.

Они все люди-деревья, дети деревьев, внуки и правнуки. Кто Дуб, кто Клен, кто Граб, кто Бук, кто Сосна, Липа, Ель, Рябина, Осина, Ясень. Это их имена. Одни ростом до неба, другие — до Луны. А их Вождь, Каштан, чуть не касается головой Солнца.

Все люди-деревья носят на груди бусы из плодов того дерева, чье имя носят. А если плоды совсем мелкие, как, например, у тополя, то куски коры, а листьями украшают прическу.

Питаются люди-деревья зернами, плодами деревьев (те по-братски делятся ими), различными корешками, клубнями, которые выкапывают из земли, а мясо едят редко. Одежду шьют из листьев своего дерева, хвойные же делают ее из целых веток, хоть они и колются. Осенью все люди-деревья разноцветные — такие красивые! Кто красный, кто желтый, кто багряный. И с каждого падают листья…

Ютятся они в хижинах, сделанных из высохших стволов деревьев, а крыши у них — из их коры.

Несмотря на то, что живут люди-деревья возле реки, больше всего они любят Дождь. Стоит ему политься, люди-деревья не прячутся в хижинах, а все-все выходят под Дождь и стоят, пока он не кончится. В это время, считается, они растут.

Кроме вождя-Каштана, у них есть шаман — Клекачка. Он первым узнаёт, кто каким деревом родился, какое имя будет носить. И вообще, о деревьях, как и обо всем на свете, Клекачка знает все.

Вождь с шаманом — деревья из деревьев! Клекачка утверждает даже, что сам он спит только стоя, как и полагается дереву, и призывает к этому остальных. И правда, когда бы к нему в дом ни заглянули, видят его стоящим, с закрытыми глазами. Но ходит все же слушок, что Клекачка спит, как все. Кто-то однажды ночью заглянул в его хижину и увидел, что шаман спит лежа, да еще храпит, как мамонт. Увидевший это так испугался, что лишился на два дня речи, а после еще долго заикался.

Врагов у людей-деревьев предостаточно, рассказывал Тополишко на ходу. Огонь, Наводнение, Буря, Дикие Звери… Но главные враги — недеревья, прикидывающиеся однако деревьями. Они среди нас, их от нас не отличишь, они очень опасны.

— Чем? — удивился и насторожился Дум.

— Тем, — внушительно ответил Тополишко, — что они подвергают сомнению нашу деревянность! Они смеют говорить, что мы не только деревья, дети деревьев и их внуки, но еще и люди. И даже больше люди, чем деревья… И даже что мы не деревья… Представляешь?

Поэтому, продолжал рассказ Тополишко, в племени часто проводится проверка на деревянность. Делается это так. Все племя выстраивается в один ряд. Клекачка берет в руки хорошо высушенную для этого случая палку и, проходя вдоль ряда, трескает каждого по темечку. Проверяемый должен при этом широко раскрыть рот. Шаман стукнет — и прислушается. Если у кого-то звук окажется не тот, что, предположим, в первый раз или не такой, как у соседа, Клекачка тюкнет испытуемого еще раз. И уж если убедится в явной недеревянности подозреваемого, того зароют в землю по грудь и будут поливать всем племенем водой до тех пор, пока тот не зазеленеет.

А уж коль недеревянность у кого-то стала хронической, того привязывают перед Грозой к самому высокому дереву и ждут, пока его не испепелит Молния. Редко кто остается в живых.

Племя людей-деревьев живет рядом с лесом, а в Лесу обитает их божество. Его зовут Леший. В Лес никто, кроме шамана, не ходит, потому что оттуда не возвращаются. Может быть, Леший оставляет смельчаков у себя? А как, кстати, уцелели Каштаны-пришельцы?

— Потому что Каштаны, — коротко ответил Дум.

— Да! — вспомнил Тополишко. — Язык наш отличается от других, язык деревьев. Вместо слова "говорить", например, нужно сказать "шелестеть". Вместо "есть" — "забросить что-нибудь в дупло". Вместо "ходить" — "двигать корнями". Вместо "лежать" — "поддаться напору ветра". Вместо "ссориться" — "валиться друг на дружку". Вместо "уснуть" — "забыть на время про все". Ну и так далее…

— Вот что я тебе шелестну, — сказал на это Дум (спутники его помалкивали). — Мы так долго двигали корнями, что давно уже хотим забросить что-нибудь в дупло, а после поддаться напору ветра и забыть на время про все.

— Вот где речь настоящего Каштана! — завопил Захудалый Тополишко. — Теперь я точно знаю, кого веду к людям-деревьям!

Лес остался позади, скоро путники увидели зеленую долину и неширокую реку за ней. То тут, то там в долине возвышались купы деревьев. Рядом с одной из них, самой большой, разлеглась группа приземистых хижин.

Население хижин, издали заприметив четырех человек, приближающихся к ним, собралось перед домами. Все смотрели на них, прикладывая руку ко лбу. Одежда на всех была зеленая, в руках люди-деревья держали дубины.

Провожатый выскочил вперед и закричал:

— Это Каштаны! — от восторга он подпрыгивал. — Это Каштаны!

Из толпы вышли двое — величественный старик в длинном зеленом плаще и в бусах из коричневых плодов — Дум понял, что это вождь, и другой, немного моложе, крепче, тоже в длинном плаще, грудь его украшали трое бус из мелких орешков — это, верно, был шаман Клекачка. На макушках обоих, в пучках волос, колыхались листья их пород.

— Приветствую вас, чужеземцы! — сказал вождь. — Правда ли, что вы — Каштаны, как я и мой сын?

Дум, не произнося из осторожности ни слова, вытянул вперед ладонь с тремя коричневыми кругляшами, то же проделали внимательно за ним следящие Напролом и Хоть-Куда.

Вождь увидел плоды и чуть наклонил голову с семилистьем на макушке. Шаман поклонился ниже вождя, но Дум успел заметить, как остро блеснули его глаза.

— Тогда, — продолжил вождь, — прошу в мой дом.

Дом главы племени был самый большой, над ним возвышалось такое же светлокорое дерево, какие они видели в Лесу. Теперь они знали, что это каштан.

Путешественников ввели внутрь, усадили всех троих на низенькую колоду, вождь уселся на широкий чурбак посредине хижины. Он хлопнул в ладоши, вбежали две девушки, Рябина и Ель, что было видно по их одежде. Они поднесли гостям на свежих листьях каштана… по щепотке сухой земли и вручили каждому по глиняному кувшину с водой. Гости переглянулись; Дум понял, что это первое испытание и что он должен подать попутчикам пример.

Он смерил глазами щепотку, глянул на не спускавшего с него настороженных глаз вождя и… слизнул землю с листа и побыстрей запил ее водой. Напролому и Хоть-Куда ничего не оставалось, как сделать то же самое.

Вождь удовлетворенно кивнул: чужеземцы вели себя правильно, как деревья.

— Далеко ли отсюда Роща, где вы произрастаете? — начал он расспрос.

— Три дня ходьбы, о вождь, — ответил Дум. Напролом и Хоть-Куда все еще запивали щепотку земли водой из кувшинов.