Поэмы - Пшавела Важа - Страница 25

25

XIV И ночь и буря. С дикой силой Бушует ветер у ворот. О боже, путников помилуй И не губи своих сирот! Сам всеблагий и всемогущий. О тех, кто слаб, не позабудь, Пусть вопль их розою цвету щей К тебе опустится на грудь. Но, коль тебя не тронет роза, Прими их души, о творец! Замолкни, гром, промчись, угроза, Развейся, туча, наконец! Река ревет, волна играет, Водоворот кипит ключом. Пучина злобная рыдает, Сама не ведая о чем. Она глуха к людским страданьям, Ей непонятен страх могил, Но нет конца ее рыданьям И смех ей, кажется, не мил. Бушует ветер в буераке, Несет с утесов клочья мглы, Но женщина стоит во мраке И смотрит в без дну со скалы. Ей ветер волосы вздымает, Пугает холодом ледник. Звездой ущербною мерцает Ее дрожащий бледный лик. Склонясь над бурною рекою, Она глядит, потрясена. О, как ужасен шум прибоя, Как воет злобная волна! Гудит ущелие ночное, Раз двинув челюсти до дна. О, кто во мраке этой ночи Ее удержит? Кто поймет? Никто! Она закрыла очи И бросилась в водоворот. К чему ей длить душевный пламень? Зачем ей жить среди людей? В Кистетии последний камень И тот отныне не друг ей! Жена и муж, не оба ль сразу Они запятнаны грехом? Не подчинился он приказу, Она рыдала над врагом… И унесла река А газу, Смешала с глиной и песком. В глухую полночь, на вершине, Где вечным сном Джохола спит. Виденье чудное доныне Случайным взорам предстоит. Над одинокою могилой Взывает призрак мертвеца: "Звиадаури, брат мой милый, Что не покажешь ты лица?" И с отдаленного кладбища, Во мраке ночи строг и хмур, Покинув скорбное жилище, Встает замученный хевсур. Блестит оружье боевое, Скрестились руки на груди… Он молча чествует героя, И на скале, где встали двое, Встает Агаза позади. И вот среди вершин Кавказа Мерцает зарево костра, И снова трапезу Агаза Готовит братьям, как сестра. Сквозь сумрак ночи еле зримы, В сиянье трепетных огней Ведут беседу побратимы О дивном мужестве людей, О дружбе, верности и чести, Гостеприимстве этих гор… И тот, кто их увидел вместе, Не мог насытить ими взор. Но предначертан волей рока, Непроницаемый для глаз, Туман, как черная морока, Скрывает витязей от нас. Встает он пологом заклятым Над очарованным холмом, И не разбить его булатом, И не рассеять волшебством. Шумит река в теснине черной, Ущелье, кашляя, хрипит, И лишь пиримзе, [17] цветик горный, В пучине бездны непокорной. Головку вытянув, глядит.

1893 Перевод Н. Заболоцкого

Оленья лопатка

I Лил дождь, трепетала зарница. По горному склону стремглав Потоков неслась вереница, Траву и кустарник измяв. Ворочая с громом каменья, В ущелиях воды ревут. Не горы, а столпотворенья Из черного мрака встают. Скала на скалу наседает, На гору влезает гора, Река, словно зверь, зазывает И плачет внизу до утра. И только средь темных орешин Утес в одеянье простом, Как девушка юная, нежен И грозен, как витязь Ростом. Там бродят в трущобах медведи, Живут там кабан и олень. Охотник там множество снеди Находит в удачливый день. Но нет ни дорог там, ни хижин, И необитаем утес, И только струится, чуть слышен, Источник прозрачнее слез. И дождь, упадающий косо, О листья растений звенит, И речка у края утеса Ревет, омывая гранит. Там волки не воют в трущобе, Не брешет во мраке лиса, Сова, сотрясаясь в ознобе, Не плачет на все голоса. И туч исчезают скопленья, И звезд появляется рой. Покрытые влагой растенья Недвижно стоят над землей. И возле костра небольшого, Красив и приятен на вид, Оставшийся на ночь без крова Какой-то охотник сидит. Он съежился, вымокнув за день, Поник у костра своего. Игрою сверкающих пятен Огонь освещает его. На левом боку несчастливца Охотничья сумка видна, Красивая пороховница Отделана костью слона. Кремневка приставлена к буку, На поясе блещет кинжал… Внимательный к каждому звуку, Охотник курил и дремал. И думал сквозь тонкую дрему Как завтра добычу найти. Ужель суждено ему к дому С пустыми руками идти? Весь день по горам он скитался И еле уж ноги волок, Но живности, как ни старался, Добыть до сих пор он не мог. Два раза, подкравшись к оленям, Стрелял он в животных, но те, Подобно стремительным теням, Скрывались в лесной темноте. Кабаны паслись в буреломах Он выстрелил несколько раз. И снова за промахом промах, И брызнули слезы из глаз. Он в голову бил кулаками, Был мерзок себе самому… Теперь, понимаете сами, Не очень-то сладко ему.