Над бездной - Хольбайн Вольфганг - Страница 28

Деляну спокойно шагнул навстречу убитому, одновременно описав молниеносный полукруг сарацинским мечом. Он не стал нападать на двух других солдат и таким образом побудил их отказаться от продолжения атаки и позаботиться о собственной жизни. В тот момент, когда тело убитого, не в силах более держаться на ногах, медленно опустилось на землю, Андрей прыгнул в своем развевающемся плаще на Доменикуса и его охранника.

Вокруг раздались пронзительные крики. Живая арена, в центре которой они находились, взорвалась: теперь сторонним наблюдателям угрожала вполне реальная опасность.

Где-то сбоку сверкнули золотые доспехи. До Андрея донесся крик Фредерика. Все это было уже не важно. Он слился воедино со своим мечом; ему не надо было прилагать усилий, чтобы направлять свое тело; он сам стал движением — бешеным, быстрым, неукротимым, — которое в глазах охваченных ужасом зрителей промелькнуло тенью, такой стремительной, что ее едва можно было проследить. Сарацинский меч рассек воздух со звуком рвущегося шелка.

Телохранитель Доменикуса все же успел отреагировать. Андрей с удивлением отметил, что этот человек действительно готов ради господина пожертвовать собой; он оказался необычайно быстрым для того, кто не обучался тайнам боевого искусства у Михаила Надасду. Однако его реакция была запоздалой, к тому же и бессмысленной. Сарацинский меч обезглавил охранника и уже был готов нанести смертельное ранение стоявшему за ним инквизитору.

Но Андрей не собирался убивать отца Доменикуса. Его смерть неотвратимо повлекла бы за собой гибель Фредерика и, предположительно, захваченных в плен жителей Борсы.

11

Сарацинский меч несся как бы сам по себе; его лезвие, подобно упругой волне, взлетело снизу вверх. Удар был довольно мягким по сравнению с тем, который он мог бы нанести, но вместе с тем достаточно мощным. Солдат, который схватил Марию, бессмысленно смотрел под ноги и медленно опускался на колени. Но прежде чем он окончательно рухнул на землю, Андрей был уже рядом, привлек Марию к себе и заломил ее руку за спину. Меч Андрея замер в сантиметре от ее горла.

С того момента, как он обнажил оружие, не прошло и минуты.

— Не двигайся, — сказал Андрей быстро и очень тихо. Слова были предназначены только для Марии. — Я ничего тебе не сделаю. И не бойся. — Потом громко крикнул: — Никому не двигаться, не то она умрет!

Мария замерла в его руках, а солдаты, которые беспомощно — как марионетки в руках неумелого кукольника — вертелись вокруг него, норовя схватить, остановились в нерешительности. Только золотой рыцарь отреагировал мгновенно. Он схватил Фредерика, и в его руке сверкнул кинжал.

— Мальтус! Нет!

Доменикус сделал остерегающий жест левой рукой в направлении рыцаря, а правой почти такой же, но более умоляющий знак послал Андрею. У того из маленькой рваной ранки на лбу, которую он сам нанес себе, сочилась кровь.

Мальтус сделал шаг к Деляну и, взяв Фредерика за подбородок, откинул его голову назад. Андрей видел, что мальчик пытается что-то крикнуть, но ему не хватает воздуха. В глазах золотого рыцаря появился холодный злобный блеск. Он не обращал ни малейшего внимания ни на жесты, ни на слова Доменикуса.

— Мальтус, стойте на месте! — резко сказал инквизитор. — Я приказываю вам!

Рыцарь сделал еще один шаг, прежде чем остановиться, и немного ослабил хватку, так что Фредерик снова мог дышать.

— Отпустите мою сестру! — жестко приказал Доменикус Андрею. Он был человеком, привыкшим властвовать, это чувствовалось. И хотя его глаза выдавали искреннее страдание, голос тем не менее звучал твердо.

— Боюсь, что не смогу этого сделать, досточтимый отец, — возразил Андрей. — Это было бы в высшей степени глупо. А я терпеть не могу делать глупости.

— Отпусти ее, или парень умрет! — крикнул Мальтус.

— Если я отпущу ее, разве вы дадите нам уйти?

Мальтус хотел ответить, но Доменикус остановил его повелительным жестом.

— Вы знаете, что мы не сделаем этого, Деляну, — сказал он. — Но обещаю не принимать в расчет того, что произошло здесь, если вы отпустите Марию… Этот эпизод не окажет влияния на процесс.

Невероятно, но Андрей поверил ему. На глазах у Доменикуса он убил троих его людей, и, несмотря на это, тот был готов просто забыть этот эпизод. Или он безумно любил свою сестру, или человеческая жизнь была для него чем-то вроде грязи под ногами. Скорее всего, и то и другое.

Мысли Андрея проносились вихрем, тогда как большинство собравшихся просто онемели. С величайшим напряжением следили они за происходящим. Нервозность толпы нарастала, расходясь все шире, как круги от брошенного в воду камня. Как долго это могло продолжаться? Ситуация соответствовала той, которую Михаил Надасду называл классическим патом. И положение с каждой минутой менялось не в его пользу. Вот-вот подойдут солдаты герцога, для которых судьба Марии не так важна, как для ее брата.

— Я говорю серьезно, Доменикус, — сказал Андрей. — Отпустите мальчика и дайте нам уйти. Тогда с вашей сестрой ничего не случится. Мне больше нечего терять.

Он ненавидел себя за то, что сейчас делал. Чтобы придать своим словам вес, он касанием меча оставил порез на шее Марии. Вероятно, она даже не почувствовала его, но, несмотря на это, судорожно глотнула воздух и застыла в его руках. Капля крови стекла по шее вниз.

Глаза Доменикуса расширились, и левой рукой он инстинктивно сжал тяжелый золотой крест на груди.

Краем глаза Андрей заметил, что началось именно то, чего он боялся: на базарной площади возникла паника; люди стремились поскорее покинуть опасное место, хотя мало кто знал, что вообще произошло. Со стороны замка, наоборот, приближались наконечники копий, которых было не менее полудюжины, они раскачивались от бега, и уже показалась среди толпы оранжево-белая униформа. У них с Фредериком оставалась минута, оценил Андрей, в лучшем случае две, если толпа задержит солдат.

Доменикус тоже заметил их, но Андрей не прочел в глазах инквизитора торжества. Гораздо острее ощущал он опасность, которую несло их появление Марии. Он сжал правую руку в кулак, закрыл глаза и приказал:

— Отпустите парня!

Мальтус засопел от ярости. Вместо того чтобы освободить Фредерика, он медленно провел кинжалом вдоль его шеи. Разрез был не глубже, чем у Марии, но намного длиннее. Кровь засочилась из шеи Фредерика, стекая на одежду.

— Мальтус! — Доменикус почти кричал. — Отпустите его! Немедленно!

Какое-то время, длившееся чудовищно долго, золотой рыцарь не реагировал, а смотрел на Андрея с неизъяснимой ненавистью. Кинжал в его руке шевелился, лезвие вонзалось в мягкую плоть под подбородком Фредерика. Мальчик упирался и наклонял голову, как только мог.

Доменикус еще раз крикнул «Мальтус!», после чего рыцарь опустил наконец кинжал. Одновременно он так толкнул Фредерика, что тот упал на колени прямо перед Андреем.

— Я радуюсь нашей следующей встрече, Деляну, — усмехнулся рыцарь. — Надеюсь, ты снова будешь с юной дамой, за которую спрячешься.

Презрение, которое он хотел вложить в свои слова, не было искренним. Не зная почему, Андрей отчетливо почувствовал, что за насмешкой врага скрывается не что иное, как страх. Может быть, потому, что во время его последней встречи с золотыми рыцарями один из них был убит. Правда, сделал это Серж, но Мальтус мог этого и не знать; видимо, он исходил из того, что Андрей одержал тогда победу в бою.

— Можно ли доверять вашему слову, Деляну? — спросил Доменикус.

Меч Андрея находился на полпальца от горла Марии, но другой рукой он уже не держал ее, а помогал Фредерику встать на ноги. Царапина на шее мальчика больше не кровоточила, но его пальцы были липкими и того же цвета, что и мантия Доменикуса.

— Деляну!

Андрей повернулся к инквизитору.

— С вашей сестрой ничего не случится, — пообещал он. — Я отпущу ее сразу, как только мы окажемся в безопасности.

Он сделал шаг назад. Доменикус не пытался задержать его. Он был достаточно умен, чтобы правильно оценить ситуацию.