Гладиатрикс - Уитфилд Рассел - Страница 96

— Не о том речь, Палка! — Бальб говорил скорее отрешенно, чем с раздражением. — Мы не должны были этого допустить.

— Ну и как по-вашему, кто это сделал? — спросил Катувольк.

Палка оглянулся на него, потом встал и плюнул на пол. Тощего парфянина ничто не могло поколебать.

— Да ты посмотри, в каком он состоянии! Не надо быть Архимедом, чтобы обо всем догадаться. Наша спартаночка явно решила провести свой поединок вне расписания.

— Лисандра ни за что не поступила бы так, — возразил Катувольк.

— Неужели? — подал голос Луций. — Всем нам известно, что он с нею сделал. Во имя всех олимпийских богов! Уж если кто и заслуживал подобной смерти, так Нестасен!

— Вот и я про то же, — кивнул Катувольк. — Вздумай Лисандра с ним расправиться, она нипочем не стала бы действовать таким вот образом. Вы же знаете, какова она, — продолжал молодой галл. — Спартанка просто воткнула бы в него меч, да с тем и ушла.

— Кто знает, что на самом деле происходит у нее в голове, — пробормотал ланиста. — Аттал, понятное дело, ничего не может припомнить. По его словам, он знай себе смотрел на дверь, а потом вдруг… — Бальб щелкнул пальцами. — Его задули как свечку. Следовало бы мне выпороть этого македонца за небрежение при исполнении долга, но делайте со мной что хотите, а я только и думаю — как же здорово, что мы все-таки избавились от Нестасена.

Бальб вдруг подумал о том, что у него вырвалась сущая правда. Да, он пошел на поводу у Лисандры с этим ее поединком, но мысль о том, что теперь схватка не состоится, заставила его облегченно вздохнуть. Что бы она ни говорила о своей готовности, но Луций полагал, что для победы над черным великаном ей понадобилось бы вывернуться наизнанку.

Он повернулся к стражникам, топтавшимся в коридоре, и приказал:

— Уберите эту падаль и проследите, чтобы все было сожжено. Теперь ты и ты!.. — Его палец указывал на Палку и Катуволька. — Надо учинить Лисандре допрос. Пусть не воображает, будто может убить кого угодно и все сойдет ей с рук. В моем луде должен быть порядок. Нарушений я не потерплю!

Лишь под утро усталость помогла Лисандре забыться глубоким сном. Увы, совсем скоро девушку разбудил резкий грохот открываемой двери.

«Кто посмел?!»

Спартанка увидела перед собой потрясенные физиономии Палки, Катуволька и Бальба, сгрудившихся на пороге.

— В чем дело? — рассерженно закричала она. — Я что вам, животное в клетке, чтобы пялиться на меня сонную? — Тут она начала что-то чувствовать. — А это еще что за сырость?

Лисандра подняла руки. Они оказались липкими и красными, с пальцев капала кровь.

Девушка неслышно ахнула, опустила глаза и увидела, что все ее одеяло было пропитано алым. Прямо на нее, выставив изо рта чудовищно распухший язык, смотрела отрубленная голова Нестасена.

Бывшая жрица в ужасе завизжала, выпрыгнула из постели и шарахнулась от жуткого трофея, насколько позволяли размеры узенькой комнатки. Голова Нестасена скатилась с лежака и упала на пол, путаясь в тугих завитках черных волос.

Лисандра вновь закричала, тараща глаза.

— Уведите ее отсюда, — громко приказал Бальб.

Катувольк бросился вперед и за руку вытащил перемазанную в крови гладиатрикс за дверь.

LII

Лисандре было худо. Да, она привыкла убивать, но это все-таки не приготовило ее к виду отсеченной головы, которая мертвыми глазами смотрела на нее с одеяла и чуть ли не обвиняла.

Скверным оказалось и то, что спартанка явила прилюдную слабость. Можно было бы владеть собой и получше. Увы, как она ни ругала себя, но противная дурнота никак ее не отпускала. Ладони, залитые кровью, никак не переставали трястись.

Заботливый Катувольк отвел ее в бани и там собственноручно ополоснул теплой водой из бассейна.

— Со мной все в порядке, — сказала она. — Ты надо мной квохчешь прямо как наседка. Да, я была потрясена, но это и все.

Он свел к переносице рыжеватые брови.

— Ты вправду успокоилась?

— Конечно!

Это была ложь, оттого она и вырвалась резче, чем следовало бы.

— Я уже сказала тебе!

Катувольк протянул ей чистую тунику.

— Значит, не ты это сделала?

Глаза Лисандры вспыхнули. Она приготовилась разразиться гневной тирадой, однако прикусила язык. До нее вовремя дошло, как все это должно было выглядеть со стороны.

— Нет, — смиряя себя, проговорила девушка. — Я здесь ни при чем. Хотя, полагаю, все именно на меня и подумали.

— Да, Бальб сразу заговорил о тебе, — кивнул Катувольк. — Я стал ему возражать.

— И правильно сделал, — сказала Лисандра. — Я выше подобного варварства и не унизилась бы до тайного убийства в ночи. Поединок с Нестасеном слишком много для меня значит, чтобы просто пырнуть его в темноте.

Она вдруг замолчала и отчаянно покраснела.

— Лисандра?..

— Эта сука!.. — с яростной ненавистью вырвалось у нее. — Эта трусливая и коварная сука!..

— Да о чем ты?! — Голос Катуволька заметался между стенами.

— Сорина!.. — Лисандра не находила себе места. — Ну да, все сходится! Эта дрянь отлично знала, как много значил для меня поединок! Знала!.. О, чтоб ей провалиться в Гадес.

— Не пойму.

— Да чего ж тут не понять! Вот ради чего она с ним упражнялась, Катувольк, неужели не ясно? Эта дикарка хотела, чтобы он начал ей доверять! Чтобы она могла с легкостью подобраться к нему вплотную и украсть у меня месть!

Глаза спартанки наполнились слезами, она гневно смахнула их с пылающих щек. Сорина поразила Лисандру ее же оружием, и от этого она еще горше страдала. Но кто мог предвидеть, чем все обернется?

— Нет, я с ней разберусь прямо сейчас! — Лисандра бросилась было мимо Катуволька, но тот перехватил и удержал ее. — С дороги! — закричала она. — Не то я тебя…

— Лисандра!

Он пустил в ход властный голос наставника, которым разговаривал с подопечными, и это сработало. Привычка к повиновению, выработанная годами, заставила Лисандру присмиреть, хотя бы на время.

— Подумай о том, что ты намерена сделать, — продолжал Катувольк. — Если ты пойдешь к ней прямо сейчас, растрепанная и зареванная, то она будет торжествовать, поймет, что достала тебя! Задумайся, девочка! — Он дал Лисандре несильный подзатыльник. — Неужели ты позволишь ей так просто себя победить?

— Но Нестасен был моим! — чуть не плакала спартанка. — Он стал бы моим орудием победы над ней!

— И она лишила тебя его. Еще бы! Ты взялась с ней мериться еще до поединка, и она доказала, что по хитрости тебе до нее далеко. Она — матерая львица, ты же, Лисандра, совсем еще девочка. Во всяком случае, Сорина так говорит, — быстро поправился Катувольк. — Ты все время говоришь о боевой тактике и о том, что в сражении надо в первую очередь думать, верно? Как по-твоему, следует ли показывать врагу, что он завоевал преимущество, что его хитрость удалась? А?

— Но это же совсем другое дело. — Лисандра жалко шмыгнула носом.

— Не вижу никакой разницы! — продолжал наседать галл. — Да ты и сама все это знаешь. Если пойдешь к ней сейчас, то дашь ей в руки оружие. Лучше изобрази, будто ее хитрость нисколько на тебя не подействовала. — Утихомиривая Лисандру, молодой наставник и сам постепенно успокаивался. — На самом деле для победы над ней тебе не было никакой необходимости начинать с Нестасена. Ты вполне способна ее побить, и она прекрасно это понимает.

— Неуверенна, — тихо проговорила Лисандра. — Я думала, если справлюсь с Нестасеном, то легко совладаю и с ней, но теперь сомневаюсь в этом. Я говорила об этом только Варии. Смерть Нестасена значила для меня все! Дело не просто в том, что он тогда со мной сотворил. Мне хотелось, чтобы она увидела, как я его убиваю. Я стремилась ей показать… — Лисандра недоговорила. — Она — Гладиатрикс Прима. Я боюсь ей проиграть.

Такое признание застало Катуволька врасплох.

— Послушай, — проговорил он тяжело. — Я знаю, как важен был для тебя бой с Нестасеном по многим причинам. Как бы то ни было, теперь его нет. Он умер, и его смерть была очень нехороша. Уж ты мне поверь, я видел тело. Сорина, может, и ополоумела от ненависти к тебе, но любви к мучителям женщин у нее нет ни вот столечко! Она его выпотрошила мастерски. У тебя, право, не получилось бы так. Он умчался к своим богам, вопя и извиваясь от смертных мук.