Честь Джека Абсолюта - Хамфрис Крис - Страница 41

Ударил колокол. Прошел уже час с того времени, которое Хью рекомендовал как наилучшее для похищения, но привязать лошадей к ограде позади дома Летиции юноше удалось лишь еще через двадцать минут.

Он вздохнул, переводя дух, и, сняв шляпу, подставил голову зарядившему снова дождю. Если Джек уже и был мокрым, то не от временами усиливающейся мороси, а, несмотря на довольно промозглый денек, от постоянно пробивавшего его пота. Под мышками на мундире расплылись темные пятна, и теперь он надеялся, что под дождем они станут не так выделяться, а забирающиеся за ворот струйки заодно охладят его тело. Напоследок требовалось проверить седла, подпруги, уздечки, ибо существовала опасность, что Хью не удастся отвлечь цербершу на достаточно долгое время и им с Летти придется прыгать на лошадей и с места в карьер скакать прочь. Стремена серой кобылки, предназначенной девушке, Джек на глазок подогнал под ее рост и очень надеялся, что не ошибся. Другая лошадка была навьючена скудными пожитками Беверли, причем некоторые ремни оставались расстегнутыми, дабы приторочить к седлу и вещи беглянки. Хотелось верить, что Рыжий Хью в своем письме не забыл посоветовать ей путешествовать налегке, а она вняла совету.

Возле знакомой калитки он на мгновение задержался, поднял глаза к небу, пробормотал себе под нос: «Эх, парень, ну зачем тебе это?», затем решительно толкнул створку и получил ответ на только что заданный себе вопрос. Летти расхаживала в садике перед домом, сырой гравий поскрипывал под ее сапожками для верховой езды. На ней был самый скромный дорожный наряд из темно-коричневого полотна, на голове девушки была мужская треуголка с низко опущенными, прикрывавшими лицо полями, но безыскусность облачения лишь подчеркивала ее изумительную красоту.

— Летти! — воскликнул Джек.

Она обернулась, ее зеленые глаза широко раскрылись, и спустя мгновение он заключил возлюбленную в объятия.

— Твоя тетушка?

— Ушла посмотреть на короля.

— Мы с тобой, наверное, единственные люди в Бате, которых не влечет это зрелище.

— Мой король здесь.

Джек рассмеялся.

Такие слова были более чем уместны в устах героини одного из столь любимых ею романов или театральных трагедий. Ему пришлось напомнить себе, что ей всего семнадцать лет, так что по возрасту она моложе его на целый год, а по жизненному опыту так и вовсе на десять. Но разве эта наивность не являла собой неотъемлемую часть ее пленительного очарования? Что с того, что она погружена в мир сумасбродных фантазий? Мужчины могут напропалую заводить шашни со всяческими актрисками, горничными или вдовушками, но под венец предпочитают идти с другими особами. Такими вот, как Летти.

Джек привлек девушку ближе и почувствовал, что она вся дрожит.

— Ты замерзла, дорогая, — промолвил он, слегка отстранившись. — Я заставил тебя ждать в саду слишком долго.

— Чуть-чуть замерзла, да. И я ночь не спала… уже не первую… впрочем, это не важно.

Ее нижняя губка вдруг дернулась, а в глазах вспыхнули слезы.

— Но дело еще и в том… что… что…

— В чем, моя дорогая? Идем со мной… вот сюда.

Он подвел ее к укромной белой садовой скамье, укрытой со всех сторон и сверху багряником, а потому не очень намокшей, смахнул с нее рукавом несколько капель и осыпавшихся лепестков.

— Что тебя волнует, любимая? Расскажи мне.

Она вздохнула.

— Нам, наверное, пора ехать?

— Тянуть, в общем, не стоит. Но раз уж миссис О’Фаррелл ушла посмотреть на короля, она наверняка вернется не раньше, чем он получит свой дом. Что, судя по этой, — он махнул рукой, — музыке, произойдет очень не скоро. Я полагаю, что сейчас «молодой Джорджи» еще только покидает Куин-сквер.

Дальние, взмывшие над общим шумом звуки марша свидетельствовали, что так все и есть.

— Я… я… — слезы хлынули ручьем.

— Может быть, ты передумала?

Девушка сжала его руку.

— Что ты, никогда! Никогда! Но мне кажется, я поступаю дурно… дурно с людьми… которые меня любят. Что это… низкий обман!

«Низкий обман!» — мысленно повторил Джек, которому неожиданно стало не по себе. До сих пор все происходящее казалось ему увлекательной игрой, чем-то вроде одной из пьес, какие каждый день разыгрываются на театральных подмостках. Разве не об этом говорила ему Фанни Харпер его первым вечером в Бате? Разве не назвала она этот город огромной сценой, где каждый в свое удовольствие изображает кого ему вздумается, ничуть не заботясь о последствиях маскарада. Однако сейчас, когда Джек коснулся слезы на лице юной леди, ему пришло в голову, что, в чем бы ни заверял он Рыжего Хью, затеянное им предприятие не очень-то благородно. А уж по правде сказать, так и вовсе. Конечно, у него не было намерения морочить суженой голову до бесконечности, он просто хотел открыться ей несколько позже, где-нибудь в тихой шотландской деревушке, когда они получше узнают друг друга и упрочатся в своих чувствах… но слезы в зеленых глазах свидетельствовали, что план этот не так уж и безупречен.

— Летти, — сказал он, решившись, — есть кое-что…

Она прижала палец к губам.

— Тише! Тише! Не обращай на меня внимания. Молодые девушки временами капризничают. Идем!

Она поднялась со скамьи и потянула за собой Джека, ухватив его за обшлаг рукава.

— Мы поговорим обо всем, когда убедимся, что находимся в безопасности.

— Нет, милая. Послушай меня. Я…

Джек воспротивился ее порыву и уже собрался было признаться во всем, но тут послышался громкий треск.

Летиция растерянно взирала на оставшийся в ее руке оторвавшийся красный рукав.

Она охнула, потом рассмеялась, а потом они оба покатились со смеху, да так, что ей пришлось снова плюхнуться на скамью.

— Прошу прощения… сэр, — выдохнула она, когда к ней вернулась способность говорить.

Пьеса неожиданно превратилась в фарс!

— Пожалуйста, мадам, не обращайте внимания.

Джек забрал рукав, приставил его к болтающимся обрывкам.

— В таком виде этот… этот чертов камзол выглядит даже лучше, — пробормотал он, понимая, что удивляться случившемуся не приходится.

Мундир сам по себе уже был старым, заношенным, видавшим виды. Рукава его наверняка держались на нескольких нитках, которые под воздействием влаги и пота совершенно утратили крепость. Непонятно, как Джек вообще мог носить эту ветошь. Он, всегда славившийся своим франтовством. Как ему удавалось изо дня в день терпеть все эти смешки за спиной, все взгляды, исполненные презрения к затесавшемуся в приличное общество бедняку, вдобавок напрочь лишенному вкуса! И что могла чувствовать, озирая его вопиющую неприглядность, Летти?

А что она будет чувствовать, когда обман в конце концов раскроется, когда она простит ему безрассудства, на которые его толкнула любовь, и встанет перед шотландским священником возле вонючего оборванца, обряженного в мундир с одним рукавом? Возле пугала, красующегося в обносках никогда не существовавшего Беверли?!

Нет, этому никогда не бывать. Он женится на ней только как Джек Абсолют. И, черт возьми, на нем будет мундир Джека Абсолюта!

— Прости меня, — сказал он, поднимаясь. — Я сейчас вернусь.

Она тоже встала и с тревогой спросила:

— Ты куда?

— К себе на квартиру.

Девушка ахнула.

— Не бойся. У нас еще есть время. Если ты подождешь около лошадей…

— Ты не можешь уйти! — вскричала она с силой, которая его поразила. — Прислушайтесь к музыке, сэр. Оркестр приближается. Толпа может помешать вашему быстрому возвращению. Нет сейчас ничего более важного…

Теперь настал его черед возразить.

— Прости меня, но… У меня есть еще один мундир. Поновее. Не шитый золотом, — добавил он торопливо, — но лучше, чем эта… жуть! И… хорошо, что вспомнил, там осталась еще моя шпага, которая может нам пригодиться: дороги ведь небезопасны.

Он отстранился, чтобы уйти.

— Не бойся. Я не сунусь в толпу. Проберусь окольным путем, позади Цирка…

Она схватила его руку.

— Умоляю, не покидай меня. Сердце подсказывает мне, что, если мы сейчас расстанемся, все расстроится.