Встретимся через 500 лет! (СИ) - Белов Руслан Альбертович - Страница 50

20. Они лежали рядом

Был пятый час утра. Снег сыпал хлопьями. Притушенные фонари светили полусонным фосфорным светом. С дальней стороны кладбища раздавался заунывный волчий вой, вызывавший у Гастингса сострадание и мысли о хорошем куске говядины с кровью у Пуаро. На полпути к Эльсинору капитан спросил спутника:

- Вам не кажется, мой друг, что пора брать голову в руки?

- Нет, дорогой Гастингс, пока не кажется, дело слишком сложно, - дорожки засыпало нападавшим снегом, и Пуаро, шел за торившим тропу капитаном. - Да, на первый взгляд кажется, что у нас с вами накопилось достаточно сведений, чтобы составить рабочую гипотезу или, по крайней мере, определить направление и руководящую силу событий. Но, признайтесь, ведь у вас еще не создалось ощущения, что вы взобрались уже на гору под названием «Great Enlightenment[62]». И потому достаточно посмотреть из-под руки, как смотрит наш Наполеон, чтобы разглядеть переулки и улицы разгадываемого нами преступления, его памятники и тупики, разглядеть то, что соединяет факты и наблюдения в плодотворную трехмерную систему?

- Вы правы, Эркюль, такой уверенности у меня нет, - ответил Гастингс. - В частности, я никак не разгляжу переулок, по которому ночами бродит висельник Клодель.

- И я не могу разглядеть, - стряхнул Пуаро снег с котелка. - И потому, уверен, очень скоро мы столкнемся с тем, что перелопатит все наши представления, все добытые нами сведения и факты.

- С Клоделем столкнемся?! Не пугайте меня, Пуаро, - испуганно посмотрел Гастингс по сторонам, ничего, впрочем, не увидев, кроме статуй. Они заснеженными слепоглухонемыми приведениями стояли в заснеженном парке, скупо освещенном залепленными снегом фонарями.

- После «Дома с Приведениями» вряд ли можно чему-либо испугаться. Мурашки по коже бегают, когда представляешь, что в одну ночь Потрошитель убил Катэра и татуировал его жену.

Они помолчали, вспоминая растерзанную куклу, падение «Железопрокатного завода и остальное.

- Потрошитель – сумасшедший, - сказал, наконец, Гастингс. Он воочию увидел, как преступник, сорвав платье с удивительного тела мадам Пелльтан, потирая руки, стоит над раскрытым чемоданчиком с татуировочными принадлежностями.

- Несомненно. Если, конечно, мадам Пелльтан не вводит нас в заблуждение, - согласился Пуаро, видя перед глазами ту же картину.

- Мне казалось, на счет «ноль» обратного отсчета должно было произойти нечто ужасное, - помолчав, сказал Гастингс.

- А то, что сделала молоденькая девушка со своей куклой – это не ужасно?

- Это событие, на мой взгляд, не ужасно, оно неприятно. Знаете, мне посчастливилось знать одну очаровательную молоденькую особу, которая иезуитски уничтожала кукол - варила в выварке, четвертовала, поджаривала на раскаленной плите, - едва сказав дарителям спасибо. Я склонен думать, что этот игрушечное зверство было обусловлено хребетной нелюбовью к будущим соперницам.

- Девочка была южных кровей? - Пуаро остановился передохнуть

- Да, - повернулся к нему Гастингс.

- Они такие, - сказал Пуаро. - Кстати, цифра «ноль» на лбу куклы, на мой взгляд, говорит о том, что Люсьен напрямую связана с Потрошителем. Или находится в курсе его деяний.

- Если, конечно, эту цифру нарисовала она, не Потрошитель - усмехнулся Гастингс. - Вы уж меня извините, Эркюль, но несколько кадров преступления я попытаюсь восстановить, хотя до вершины горы под названием «Great Enlightenment», мне еще шагать и шагать. Попытаюсь восстановить с вашей подачи...

- Какой подачи?

- Две минуты назад вы сказали «Мне кажется, их татуировали одновременно». И тут же я увидел то, что до сих пор стоит перед моими глазами.

- Рассказывайте, - Пуаро прикрыл перчаткой демонстративно зевнувший рот.

- Я увидел, как их татуировали... Николь и Катэра. Они лежат рядом, рука в руке, Потрошитель татуирует. Он совершает мистический ритуал воссоединения пары, что-то вроде повторного венчания. Потом гости отступают в темноту, а «новобрачные» совокупляются...

- В присутствии гостей? - продолжил путь Пуаро.

- Да, - пошел за ним Гастингс. - И еще кого-то. Маленькая Люсьен не приглашена, она подсматривает. В окно или замочную скважину... Что-то в ритуале выводит ее из себя, она бежит домой, готовит кровь, убивает куклу, рисует «ноль» на ее лбу. Да, рисует ноль, подводя под чем-то черту.

- Ну и фантазия у вас, Гастингс! Вам стоит взяться за перо. Уверен, как только ваш труд опубликуют, Герберт Уэльс перевернется в гробу от зависти.

- Я подумаю когда-нибудь над вашим предложением, Эркюль. Когда-нибудь подумаю, потому что сейчас я в который раз думаю, что мы с вами участвуем в фарсе, задуманном и поставленном только лишь для того, чтобы посмеяться над нами...

- Вы хотели сказать - надо мной. Вы давно хотели это сказать... - пристально посмотрел Пуаро на друга.

- Я - всего лишь капитан Гастингс, я - тень вашей великой фигуры.

- Вы недооцениваете себя, мой друг. С некоторых пор моя сыщицкая муза с интересом на вас поглядывает. Что ж, видимо, старине Пуаро пора на покой, да, пора.

Пуаро увидел себя на покое. Точнее, в покоях Генриетты. И улыбнулся.

Минут пять они, отходя от пережитого, постояли у статуи Афродиты, бывшей в роскошном снежном боа и такой же шляпке. Последняя была с рогами, что дало повод Гастингсу проявить знание мифологии.

- А вы знаете, прародительницей Афродиты была финикийская Астарта[63]? - сказал он Пуаро. - И у нее были коровьи рога и четыре груди?

- Богиня любви с коровьими рогами? Бог мой, что только не приходит в вашу голову!

- Ну, ее изображали с коровьими рогами и четырьмя грудями. А еще у нее были жрицы, точнее, в ее храмах были жрицы, которые обязаны было заниматься любовью с чужестранцами, за пожертвования, разумеется.

- С чужестранцами?

- Да, с ними. Видимо, этот обычай возник, как способ обогащения генофонда небольших племен.

- Интересные сведения... - задумчиво посмотрел Пуаро на снежные рога. - Что-то в этом мне кажется чрезвычайно интересным...

- Может быть, вам вспомнился Пигмалион? - Гастингсу не хотелось возвращаться в свою комнату, после «Дома с Приведениями» ему казалось, что и она переваривает его еженощно.

- Пигмалион? Причем тут Пигмалион? - Пуаро спросил механически, он о чем-то думал.

- Помните, он без памяти влюбился в Галатею, высеченную им из камня. Если бы вы знали, как влюбился...

- Как?

- Он плакал и мучился подле нее. Он сочинял стихи и рассказывал чудесные сказки, покупал роскошные одежды и увешивал драгоценностями - она оставалась каменной. Он играл ей на лире и на свирели, он говорил ей комплименты, ласкал и целовал в уста - они оставались холодными. И вот однажды, не зная уже, что делать с этой женщиной, как оживить ее, он... он лег с ней в постель...

- Как с резиновой подружкой? Вы шутите, Гастингс?!

- Отнюдь, мой друг. Эта история, несколько в другом изложении, фигурирует во многих литературных источниках.

- Ну и как она отреагировала на это? На положение в постель?

- Отреагировала на положение в постель не Галатея, отреагировала чувствительная Афродита. Сжалившись, или предвидя будущее, она оживила мертвое, оживила каменную женщину. Как они жили дальше, я не помню, но интересно, что сексуальная помешанность Пигмалиона, или, если хотите, невоздержанность, перешла по наследству к шести его внучкам. Пять из них были изгнаны с Крита за проституцию, а одна, Мирра, обманом легла к отцу в постель. От этой связи родился Адонис, ставший со временем возлюбленным Афродиты.

- Что-то вы все о любви, да о любви, мой друг, - продолжая думать о своем, сказал Пуаро. - Не иначе, это кровяная колбаса заговорила в ваших жилах.

- Вы тоже ее пробовали, Пуаро, - отшутился Гастингс. - Держу пари, что именно из-за этого вы сейчас думаете о мадмуазель Генриетте.

- Людям моего возраста мысли о женщинах приходят преимущественно по утрам, а сейчас уже утро, причем воскресное. Но думал я о другом - за эту неделю я, к сожалению, набрал вес, и боюсь, на днях Рабле посадит меня на диету. Это повергает меня в ужас.