Советские поэты, павшие на Великой Отечественной войне - Афанасьев Вячеслав Николаевич - Страница 21

21

15. Сова

Холодный вихрь листву тасует, — На дуб, убитый наповал, Зрачками древними тоскуя, Присела лысая сова. Она устала от пророчеств И старомодной седины, Ей одиночество и ночи Самой природой суждены. Старуха зябнет в серой кофте Из полусгнившего пера, Ей жжет зазубренные когти Насквозь промерзшая кора. А ветер бьет в худую грудь, Гремит вокруг сосновым яром, Вздувая лунные пожары, Убогой не дает заснуть. И слышит сквозь ушей прорезы За льстивым лаем лисенят, Как, проносясь в сухую бездну, Созвездья дикие свистят. 1932 {15}

16. Весна

На стене винчестер и топор, За окном ворочается бор. Выпрямляют дикие хребты Дерева небесной высоты. В черных ветках розовый туман, Строят птицы легкие дома. Серым дымом огибает ствол За волчицей сухопарый волк. Снова март над хижиной моей Зашумел в вершинах тополей, Потемнев, обрюзгла тишина В четырех бревенчатых стенах. Поседел и, заскучав, зачах Зимних дней товарищ — мой очаг. Потому несносней тишина, Потому неистовей весна. О порог колотится прибой, Вихрь зари кружит над головой. Это гул разбуженной воды, Что бежит с отрогов золотых, Это храп раздавленных снегов, Скрежет льдов у тесных берегов, Это ярость молодой травы, Взрывы в почках стиснутой листвы, Это грозный изюбриный рев, Это гром скрестившихся рогов… И над всем рокочет боевой, Гулкий грохот сердца моего. В синей мгле ворочается бор, Словно месяц, мой топор остер. Я рублю им старые стволы, Опьяненный запахом смолы, И пою без устали о том. Как высок и светел будет дом, Как дымок взовьется над трубой, Как нам будет хорошо с тобой Коротать свой отдых у огня, Дорогая, дальняя моя. 1935 {16}

17. Баллада о мертвом солдате

В полночный час, в глубокий мрак, Вздымая сырь и смрад, Могилы братской сбросив прах, Встает лихой солдат. Над ним клубится Млечный Путь мглой газовых атак, А в продырявленную грудь Свистит сухой сквозняк. Отважный прокричал петух, Встряхнувши свой венец, И дико смотрит в высоту Проснувшийся мертвец. Он пал, как доблестный солдат, Оставив дом, семью, И по уставу — райский сад Обещан был ему. Так королевский манифест Перед войной гласил, А черный поп, поднявши крест, Тот манифест святил… Что ж, если власть от бога им Дана, то смерть — не в счет. Пусть вместо жизни — прах и дым, Солдат свое возьмет! И вот он, вытянувшись в рост В шинельке боевой, Плывет сквозь строй осенних звезд Мотая головой. Покрытый ржавчиной крови, Плывет, скрипя, скелет, Он ищет райских врат… Увы! В пространстве рая нет. Лишь звезды вкруг, да тишина Прозрачнее стекла, Да на медалях седина Окутала орла. То славы прах низвергнут в мрак, Где только вечность — быль, Спит на казенных сапогах Космическая пыль. …Туда-сюда — устал мертвец, Тяжел средь звезд поход. В груди болтается свинец, И горечь глотку жжет. Он ковш Медведицы берет Костлявою рукой И льет в песком набитый рот Напиток грозовой. Как вепрь, колотится в кадык Солдатская душа, И багровеет мертвый лик, Ненавистью дыша. Медали прочь! Погоны прочь! И нараспашку грудь! Там ждет земля и день и ночь, Чтоб пепел войн стряхнуть. За тех, кто жив, кто точит штык На истинных врагов, Туда пронесть победный крик — Всю ярость всех веков! Солдат встает во весь свод рост, Папаха набекрень, — И вот летит с далеких звезд Его худая тень. Она, как мстительный аркан, Ложится вкруг земли, Где ждут расплаты за обман Попы и короли. 1934–1936 {17}

18. «Застигнутый последней метой…»

Застигнутый последней метой И не успев всего допеть, Благословлю я землю эту, Когда придется умереть. Благословлю ее за воздух, Дыша которым был я смел, За светлых рек живую воду, Где телом и душой свежел. За поле знойное пшеницы, За села и за города, За наш достаток, где хранится Зерно и моего труда. Благословлю земли просторы, Где жил я здесь в наш светлый век, Любил ее моря и горы, Как мог свободный человек. Что здесь учился у народа Петь песни ясной простоты И украшать трудом природу Во имя счастья и мечты. 1940 {18}