Советские поэты, павшие на Великой Отечественной войне - Афанасьев Вячеслав Николаевич - Страница 62

62

189. «Вот вечер крадется бочком, бочком…»

Вот вечер крадется бочком, бочком, Мигнул маяк зрачком своим сторожко, Горит закат надраенным бачком, Склонился кок над свеклой и картошкой. В такую пору дудкам звонко петь, Сзывая тех, кто вахтою не занят, И увольнений блещущая медь Летит в ладонь и прячется в кармане. А вечер тих, и голоса ветров С гуденьем волн в вечерний час не спорят; Качнулся трап… привет тебе, Рамбов, Привет тебе, земля — подруга моря! <1938> {189}

190. Весна на флоте

Запомнить приметы весенние просто: То ветер — дыхание моря и льда, И чайки, летящие быстро с зюйд-оста, Оттуда, где плещет морская вода. Весна возникает напором ремонта, Теплеют квадраты обшивки стальной, Форштевни стремятся уже к горизонту Для бега, для яростной встречи с волной. Канаты запахли сосною смолистой, Чернеют разводья за грузной кормой, И слышит привычное ухо радиста Разряды, не слышимые зимой. Светлее, синее часы увольнений, На баке толкуют про дальний поход, И песней о море, о славе сражений Весну боевую приветствует флот. <1939> {190}

191. Мы из Кронштадта

Так вот эта хмурая осень, Уже отдающая верпы В Кронштадта гранитную гавань, Где грозно спят корабли. Отмечены склянками восемь, Скуп хлеб, разделенный шкертом. Эскадрам чужим не плавать У берега нашей земли! Ну да, мы мальчишками были, Когда подходил Юденич, Британских эсминцев пушки Грозили тебе, Кронштадт; Но наши отцы служили, Вели корабли на сближенье, И запах штормов ревущих Отцовский впитал бушлат. Товарищ, ты видишь эту Сухую полынь и скалы, Гремящую воду ниже И связанных моряков, Ты слышишь взнесенную ветром Последнюю речь комиссара И раздающийся ближе Отчетливый лязг штыков. Республика! Мы окрепли, Пришли на твои границы Счастливые, гордые честью Быть посланными во флот. Пускай нас штормами треплет, Но в море идут эсминцы, И вахты стоят на месте, Когда засвистят в поход. <1939> {191}

192. Комп асный зал

В дубовом паркете картушка комп аса, — Столетье, как выложил мастер ее. Над нею звезда полуночного часа, Касается румбов лучей острие. В скрещении гулких пустых коридоров Стою и гляжу напряженно вперед, И ветер холодных балтийских просторов В старинные стекла порывисто бьет. …Стоят по углам, холодея как льдины (Мундиров давно потускнело шитье), Великовозрастные гардемарины, За пьянство поставленные под ружье. Из дедовских вотчин, из всех захолустий, Куда не доходят морские ветра, Барчат увезли и теперь не отпустит Железная воля и руки Петра. Сюда в Петербург, в мореходную школу, И дальше на Лондон или Амстердам, Где пестрые флаги трепещут над молом, Где в гавани тесно груженым судам. И тот, кто воздвиг укрепленья Кронштадта, Чьи руки в мозолях, что тверже камней, Он делал водителей русского флота Из барски ленивых и косных парней. И многих терзала телесно обида, И многие были, наверное, злы, Зубря наизусть теоремы Эвклида, С трудом постигая морские узлы. А в будущем — кортик, привешенный косо, И мичмана флота лихая судьба: «Лупи по зубам, не жалея, матроса» — На то его доля слуги и раба. С командой жесток, с адмиралами кроток, Нацелься на чин — и проделай прыжок Поближе к дворцу и под крылышко теток, На невский, желанный всегда бережок. Но были и те, кто не знал унижений, Кто видел в матросе товарища дел, Кто вел корабли сквозь пожары сражение, Кто славы морской для отчизны хотел, С кем флот проходил по пяти океанам, Кто в битвах с врагом не боялся потерь: И шведы разбиты, и нет англичанам Охоты соваться к Кронштадту теперь. Об этом я думал полуночным часом, О славе, о бурных дорогах ее… Звезда высока над картушкой комп аса, Касается румбов лучей острие. 1939 {192}

193. «Превыше мелочных забот…»

Превыше мелочных забот, Над горестями небольшими Встает немеркнущее имя, В котором жизнь и сердце — флот! Идти над пеной непогод, Увидеть в дальномере цели И выбрать курс, минуя мели,— Мысль каждая и сердце — флот! В столбах огня дай полный ход, Дай устремление торпеде, Таким в боях идет к победе Моряк, чья жизнь и сердце — флот! <1939> {193}