Города - Ди Филиппо Пол - Страница 66

А потом эти прекрасные костюмы поворачиваются к камерам и машут, как астронавты. Они кладут ладони друг другу на плечи. И они танцуют в ряд, как Дороти с Железными Дровосеками [115].

А Джазза все таращится на развлекательную страницу.

Я говорю:

– У нас имеется одна проблема.

Мэнди отзывается звучным смешком:

– Я подумала о том, чтобы сбежать и присоединиться к ним. Похоже, они развлекаются на всю катушку.

Гас замечает:

– У этих охранников есть дети.

Судя по его виду, мне не кажется, что он сейчас глубоко симпатизирует Мэнди.

Я вмешиваюсь:

– Нам нужна информация, и мы должны ее передать полиции. Мы все должны заняться взломами. Я могу забраться в файлы «Секьюр-Ай-Ти».

Гас все еще не в духе. Он не может выбросить охранников из головы.

– Ты хочешь сказать, что компания, выпустившая в продажу эту запись, пойдет на любые расходы, чтобы помочь их семьям?

Таг спрашивает:

– А что нам надо взламывать?

Я вижу, этот улавливает суть.

– Они или купили эти костюмы, или украли их. В любом случае существует или протокол сделки, или рапорт. Производитель…

Вот так. Я запинаюсь. Мне гадко, мне по-настоящему гадко. Но отчаяние прийти не успевает, я вспоминаю название:

– «Экс-О-сейф» [116]. «Экс-О-сейф лимитед». Это в Портленде.

Тут встревает Мэнди:

– Лично я в первую голову забочусь о своем бизнесе, так что у меня есть кое-какие деньги. Понадобится время. – Неожиданно она опускает глаза и добавляет, понизив голос: – Может быть, я смогу взглянуть, что за ребята входят в эти команды. Согласны?

Наверное, это самый откровенный намек на извинение, на какой способна Мэнди. Ведь перед ней никто и никогда не извинялся.

– Не слишком надейся, – бросает она мне и выходит.

Я поднимаюсь и иду звонить Бесси.

– Как дела, малыш?

Ласково и рассеянно она произносит:

– А-а, Большой Папа.

Она хочет, чтобы ее голос звучал так, будто все осталось в прошлом – пересадка кожи и прочее. Но это невозможно, все случившееся никогда не уйдет в прошлое. Чувствуется, что она уверена в себе, она все понимает, и я боюсь. Боюсь, что беда сделает ее робкой – а ведь прежде она была такой прямой и открытой.

Только одно я в состоянии сказать:

– Малыш, мне так жаль! Но послушай, ты же Брюстер. Тебя ничто не выбьет из седла. Ради тебя мы доберемся до него, малыш, – обещаю я.

Я опять достаю свой транскодер, что оказывается более тонкой задачей, нежели убрать его. Снова беру очки и направляюсь в комнату Джаззы, так как намереваюсь воспользоваться для взлома его станцией. Никогда не следует менять место, откуда вы уже производили взлом. Я прохожу в его комнату, но его там нет. Я оставляю приглушенный свет, притворяясь, будто загружаю в машину свою программу, посвященную профессиональному гольфу. Деньги начинают перетекать на мой счет, только на сей раз из другого источника.

Через какое-то время я задаюсь вопросом: где же Джазза?

Я возвращаюсь в бар. Членов моей команды там уже нет. И Джаззы тоже. Господи, опять он куда-то убрел!

Я уже беспокоюсь; включаю его терминал, чтобы проследить местонахождение его браслета. Браслет выдает сигналы. Они исходят из душевой. Но душем никто не пользуется.

В нашем возрасте в подкорке неизменно сидит мысль: кто следующий? И мне кажется, что в этот раз следующим может оказаться Джазза. Я почти что вижу, как он скорчился на полу. Так что я иду в душевую, а в груди у меня как будто сжимается кулак. Я включаю свет. Джаззы все-таки нет.

Только его браслет на полу душевой.

Проклятие! Я нажимаю на кнопку звонка. Мне кажется, что проходят годы. Их эксперименты показывают, что нам всегда кажется, будто каждая секунда продолжается дольше, чем на самом деле. Наш мозг все время что-то предвидит. Он начинает отсчет времени от мысли, а не от увиденного. Поэтому я припадаю к кнопке звонка, повторяя про себя: «Давай же, давай!»

Мне вспоминаются все случаи, когда я проверял аппарат Джаззы, прежде чем отправиться спать. Аппарат говорит: Джазза в порядке и в безопасности, он в своей постели или наслаждается душем.

А раньше он так поступал? Это же Альцгеймер, они уходят, они пытаются купить мороженое посреди ночи где-нибудь на городской окраине или берут с собой пару телефонных справочников и направляются в аэропорт. Они не ориентируются, они чувствуют себя загнанными в ловушку, порой теряются и прут напролом. Они исчезают, а вам оставляют тревогу, горе и надежду – все вместе.

– Не беспокойтесь, мистер Брюстер, – говорит Мальчишка. – Мы найдем его.

И вот я вижу их там, на газоне, с фонариками. Едва заметная тень мысли щекочет меня: артиллерия отключена. Свет пляшет среди деревьев. Кирпичи подсвечиваются снизу, как маски в Хэллоуин.

Ничего.

Я тащусь в кровать, калибраторы впиваются в мои колени, скребут кожу, а я стар и не могу спать. Здесь, в Счастливой ферме, у меня нет даже возможности следить за отблесками автомобильных фар на потолке. Есть только стены, да еще то, что ожидает впереди, ночью. То, что уже ближе.

Когда ты стар, у тебя в жизни остаются еще кое-какие вещи и, в частности, твои обещания. Ты можешь действовать в соответствии с ними настолько медленно, насколько пожелаешь, настолько быстро, насколько это в твоих силах, и в течение всего времени, пока не капитулируешь. Я дал Бесси обещание. Так что я включаю свою машину и приступаю к взлому.

Кто знает «Секьюр-Ай-Ти» так, как я? Ну да, прошло сколько-то лет. Я поработал еще над некоторыми штучками, но я все-таки забираюсь в файлы, посвященные кадровому составу. Вы же понимаете – кто не хочет забраться в данные о персонале? Все хотят.

И я просматриваю каждое имя, каждое лицо, каждую запись голоса. Я вижу лицо, оно мне знакомо, но лишь в некоторой мере. Я знаю эту девочку – в какой-то мере. Она пришла с патентом на новый полимер, после чего была принята в штат. Да, образованная, да, хорошенькая, да, ноги красивые. Черт, я вдруг соображаю, что сейчас ей лет сорок. Прошли годы и годы с тех пор, как она ушла оттуда. Как и я.

Я вижу одного старикашку вроде меня; обвислые щеки и очки. Совершенно не могу его опознать, вот только меня сосет неприятное чувство, словно я – путешественник во времени. Когда-то я каждый день говорил этому человеку «привет».

Один за другим, и еще, и еще. Кто эти люди, сменяющие друг друга?

Один знакомый мне парень, теперь он возглавляет отдел. Что? Он – ничто. Трудяга. И что же? Он из тех, кто становится во главе отделов.

Я смотрю на эти впалые, скуластые щеки и вдруг, черт, понимаю, что это же Томми. Томми был симпатичным молодым парнем, он самостоятельно освоил программу, у него был талант. Сейчас он смотрит на меня широко раскрытыми глазами, у него складки в уголках рта, как будто он чем-то удивлен. Как неудачник, движущийся в никуда. Мне вдруг хочется забраться внутрь и разузнать, и прокричать: ничего вы не поняли, у этого парня талант, используйте же его на что-нибудь!

Мне вдруг хочется снова приходить туда каждый день в восемь часов утра, отрабатывать свое пиво и приглашать ребят пропустить по стаканчику. Мне хочется снова делать так, чтобы что-то происходило, даже если это будет сводиться к мелочной работе, выполняемой в кабинете.

Я просматриваю одно лицо за другим, и Силуэта среди них нет. Ну просто нет Силуэта.

А затем я наталкиваюсь на мои собственные данные. У-у, возможно, этот тип и есть Силуэт.

Вначале я увидел фотографию, которую сделать не мог. Я подумал, что это не я, не тот самый Брюстер, да кто же этот старый, странноватый мужик с двойным подбородком? И вот я смотрю на снимок: у меня опять почти все волосы, они опять черные, и я думаю, как же молодо я выгляжу.

Я читаю свой файл, и передо мной открывается история менеджера среднего звена, пару раз получавшего повышение. Там ничего не сказано о том, что я предложил систему опознания петлеобразного повторения. Там не говорится о том, что я первым использовал квантовые компьютеры в интересах обеспечения безопасности. Там не говорится о том, что именно я проинформировал инженерные войска о международном стандарте 20 203, регистрация которого отдала в наши руки Сингапур, Корею, а в конечном счете и Китай.