Стажеры(изд.1991) - Стругацкие Аркадий и Борис - Страница 86

— Они? — спросил я шепотом.

— Невозможно, чтобы это было естественное…— проговорил Вандерхузе.— И невозможно, чтобы это было искусственное.

Я и сам чувствовал то же самое.

— Надо сообщить Комову, — сказал я.

— Комов отключился — ответил Вандерхузе.Он наводил дальномер.— Расстояние не меняется. Четырнадцать километров. И эта штука страшно вибрирует, вся трясется. Амплитуда не меньше сотни метров… Совершенно невозможная штука.

— Какая же у него высота? — пробормотал я.

— Около шестисот метров.

— Елки-палки, — сказал я.

Он вдруг вскочил и нажал сразу две клавиши: наружного аварийного радиовызова «всем немедленно вернуться на борт» и внутреннего сигнала «всем собраться в рубке». Потом он повернулся ко мне и непривычно отрывистым голосом скомандовал:

— Стась! Бегом на пост УАС. Приведи в готовность носовую ПМП. Сиди и жди. Без команды — ничего.

Я выскочил в коридор. Из-за дверей кают слышались приглушенные отрывистые звонки сигнала сбора. Навстречу мне мчалась Майка, на ходу натягивая куртку. Она была в туфлях на босу ногу.

— Что случилось? — сиплым со сна голосом спросила она еще издали.

Я махнул рукой и по трапу ссыпался вниз, в пост управления активными средствами.Меня слегка лихорадило,но в общем я был спокоен. В известном смысле я был даже горд:ситуация складывалась редкостная. Настолько редкостная, что я был уверен:с момента первого старта этого корабля на пост УАС никто еще не заходил— разве что работники космодромов для профилактического осмотра автоматики.

Я повалился в кресло, врубил круговой экран, отключил автоматику ПМП и сразу же заблокировал кормовую установку, чтобы в суматохе не выпалить в надир. Затем я взялся за верньеры ручной наводки, и изображение на экране поползло через черное перекрестие перед моими глазами: прополз клыкастый айсберг, проползла туманная масса над болотами, прополз Комов— теперь он стоял, озаряемый сполохами спиной к нам и глядел в сторону гор… Еще немного повыше. Вот он. Черный, дрожащий, нелепый, совершенно невозможный. А рядом — второй,он покороче,но растет на глазах,вытягивается, гнется… Елки-палки, да как же они это делают? Какие же это мощности нужны, и что это за материал? Ну и зрелище!.. Теперь это было так, будто чудовищный таракан прячется за горами и высунул оттуда свои усы.Я прикинул телесный угол поражения и установил перекрестие таким образом, чтобы одним ударом поразить обе цели. Теперь оставалось только толкнуть ногой педаль…

— Пост УАС, — гаркнул Вандерхузе.

— Есть пост УАС! — отозвался я.

— Готовность!

— Есть готовность!

По-моему, это у нас очень лихо получилось.

— Обе цели видишь?— обыкновенным голосом спросил Вандерхузе.

— Да. Накрываю обе одним импульсом.

— Обрати внимание:сорок градусов к востоку — третья цель.

Я взглянул: действительно, еще один гигантский ус гнулся и трепетал в неверном свете сполохов. Это мне не понравилось. Успею или нет? Чего там, должен успеть… Я мысленно прорепетировал, как я выпускаю импульс, а затем двумя движениями разворачиваю пушку на третью цель. Ничего, успею.

— Вижу третью цель, — сказал я.

— Это хорошо, — сказал Вандерхузе. — Но ты, однако, не горячись. Стрелять только по моей команде.

— Вас понял, — буркнул я.

Вот даст он по кораблю каким-нибудь…этим… искривителем пространства каким-нибудь, дождешься тогда от тебя команды. Меня уже заметно трясло. Я стиснул руки, чтобы привести себя в порядок.Потом я посмотрел, как там Комов. Комов был ничего себе.Он снова сидел в прежней позе, повернувшись к гигантскому таракану боком.Я сразу успокоился, тем более,что обнаружил, наконец, рядом с Комовым крошечную черную фигурку. Мне даже стало неловко.

Чего это я вдруг?Какие,собственно,основания для паники? Ну, выставил усы… Большие усы, не спорю,я бы даже сказал— сногсшибательной величины усы. Но, в конце концов,никакие это,вероятно, не усы, а что-нибудь вроде антенн. Может быть, они просто за нами наблюдают. Мы за ними, а они за нами. И даже, собственно, не за нами, наверное, а за своим воспитанником, за Пьером Александровичем Семеновым наблюдают— как, мол, он здесь, не обижают ли его…

Вообще,если подумать,противометеоритная пушка— страшная штука,не хотелось бы ее здесь применять.Одно дело— сровнять с грунтом какую-нибудь скалу, чтобы расчистить посадочную площадку,или,скажем,завалить ущелье,когда нужен пресный водоем, а другое дело— вот так, по живому… А вообще-то применялись когда-нибудь ПМП как средство обороны? Пожалуй, да. Во-первых, был случай, не помню где,грузовой автомат потерял управление и стал валиться прямо на лагерь,— пришлось его сжечь.А потом, помнится, разбирали такой инцидент: на какой-то биологически активной планете корабль-разведчик подвергся «направленному непреодолимому воздействию биосферы»…То есть подвергся он или нет— до сих пор неизвестно,но капитан решил, что подвергся, и ударил из носовой пушки.Выжег он вокруг себя все,до самого горизонта,так что потом при расследовании эксперты только руками разводили.Капитана,помнится, от полетов отстранили надолго… Да что и говорить, страшное средство — ПМП. Последнее средство.

Чтобы отвлечься от всяких таких мыслей, я произвел замеры расстояний до целей и рассчитал их высоту и толщину. Расстояния оказались: четырнадцать, четырнадцать с половиной и шестнадцать километров. Высота — от пятисот до семисот метров, а толщина у них была примерно одинаковая: у основания около пятидесяти метров,а на самом кончике уса— меньше метра. И все они действительно были суставчатыми, как бамбуковые стволы или катушечные антенны. И еще мне показалось, что я различаю на их поверхности какое-то движение,направленное снизу вверх,этакую перистальтику, но, может быть, это была только игра света. Я попытался прикинуть свойства материала, из которого могут состоять такие вот образования,— получалась какая-то чепуха. Да, пощупать бы их локатором-пробником,но нельзя, конечно. Неизвестно, как они к этому отнесутся. Да и не это главное.Главное— это то, что цивилизация здесь пожалуй, технологическая.Высокоразвитая цивилизация.Что и требовалось доказать. Непонятно только,чего это они зарылись под землю, почему оставили свою родную планету во власть пустоты и тишины.Впрочем,если подумать, у каждой цивилизации свои представления о благоустроенности.Например,на Тагоре…

— Пост УАС!— гаркнул Вандерхузе над самым ухом, так что я вздрогнул.

— Как видишь цели?

— Вижу цели…— откликнулся я машинально, но тут же осекся: усов над горами не было.— Нет целей,— упавшим голосом сказал я.

— Спишь на посту!

— Ничего не сплю… Только что были, своими глазами видел…

— И что ты видел своими глазами? — осведомился Вандерхузе.

— Цели. Три цели.

— А потом?

— А теперь их нет.

— Гм…— сказал Вандерхузе.— Странно это как-то произошло, как ты полагаешь?

— Да, — сочувственно сказал я. — Очень странно. Были — и вдруг нет.

— Комов возвращается,— сообщил Вандерхузе. — Может быть, он что-нибудь понимает?..

Действительно, Комов,обвешанный футлярами,неловкой походкой — очевидно, у него затекли ноги— возвращался к кораблю.Время от времени он оборачивался — надо полагать, прощался с Пьером Александровичем, но самого Пьера Александровича видно не было.

— Отбой,— сказал Вандерхузе.— Оставь все, как есть, и беги на камбуз, приготовь что-нибудь горячее и подкрепляющее.Геннадий, наверное,замерз, как сосулька. Впрочем, голос у него довольный, как ты полагаешь, Майка?

Я мигом очутился на кухне и принялся торопливо готовить глинтвейн, кофе и легкую закуску.Я очень боялся пропустить хоть слово из того, что будет рассказывать Комов.Но когда я бегом прикатил столик в рубку,Комов еще ничего не рассказывал.Он стоял перед столом, растирая замерзшую щеку, на столе была расстелена самая большая и подробная карта нашего района, и Майка пальцем показывала ему те места, откуда высовывались давешние усы-антенны.

— Здесь ничего нет!— возбужденно говорила Майка.— Здесь мерзлые скалы, каньоны в сто метров глубины, вулканические пропасти— и ничего живого. Я пролетала здесь десятки раз. Тут даже кустарника нет.