Выбери любимый жанр

Выбрать книгу по жанру

Фантастика и фэнтези

Детективы и триллеры

Проза

Любовные романы

Приключения

Детские

Поэзия и драматургия

Старинная литература

Научно-образовательная

Компьютеры и интернет

Справочная литература

Документальная литература

Религия и духовность

Юмор

Дом и семья

Деловая литература

Жанр не определен

Техника

Прочее

Драматургия

Фольклор

Военное дело

Том 8. Стихотворения. Рассказы - Сологуб Федор Кузьмич "Тетерников" - Страница 42


42
Изменить размер шрифта:

Ноябрь 1905

«Великого смятения…»

Великого смятения Настал заветный час. Заря освобождения Зажглася и для нас. Не даром наши мстители Восходят чередой. Оставьте же, правители, Губители, душители Страны моей родной, Усилия напрасные Спасти отживший строй. Знамена веют красные Над шумною толпой, И речи наши вольные Угрозою горят, И звоны колокольные Слились в набат!

11 ноября 1905

Искали дочь

Печаль в груди была остра,   Безумна ночь, — И мы блуждали до утра,   Искали дочь. Нам запомнилась навеки Жутких улиц тишина, Хрупкий снег, немые реки, Дым костров, штыки, луна. Чернели тени на огне   Ночных костров. Звучали в мертвой тишине   Шаги врагов. Там, где били и рубили, У застав и у палат, Что-то чутко сторожили Цепи хмурые солдат. Всю ночь мерещилась нам дочь,   Еще жива, И нам нашептывала ночь   Ее слова. По участкам, по больницам (Где пускали, где и нет) Мы склоняли к многим лицам Тусклых свеч неровный свет. Бросали груды страшных тел   В подвал сырой. Туда пустить нас не хотел   Городовой. Скорби пламенной язык ли, Деньги ль дверь открыли нам, — Рано утром мы проникли В тьму, к поверженным телам. Ступени скользкие вели   В сырую мглу, — Под грудой тел мы дочь нашли   Там, на полу.

25 ноября 1905

«Тяжелыми одеждами…»

Тяжелыми одеждами Закрыв мечту мою, Хочу я жить надеждами, О счастии пою. Во дни святого счастия Возникнет над землей Великого безвластия Согласный, вечный строй. Не будет ни царящего Надменного меча, Ни мстящего, разящего Безжалостно бича. В пыли не зашевелится Вопрос жестокий: чье? И в сердце не прицелится Безумное ружье. Поверженными знаками Потешится шутя В полях, шумящих злаками, Веселое дитя.

Декабрь 1905

«Я спешил к моей невесте…»

Я спешил к моей невесте В беспощадный день погрома. Всю семью застал я вместе   Дома. Все лежали в общей груде… Крови темные потоки… Гвозди вбиты были в груди,   В щеки. Что любовью пламенело, Грубо смято темной силой… Пронизали гвозди тело   Милой…

22 июня 1906

«Догорало восстанье…»

  Догорало восстанье, — Мы врагов одолеть не могли, —   И меня на страданье, На мучительный стыд повели.   Осудили, убили Победители пленных бойцов,   А меня обнажили Беспощадные руки врагов.   Я лежала нагая, И нагайками били меня,   За восстанье отмщая, За свободные речи казня.   Издевался, ругался Кровожадный насильник и злой,   И смеясь забавлялся Беззащитной моей наготой.   Но безмерность мученья И позора мучительный гнет   Неизбежности мщенья Не убьет и в крови не зальет.   Дни безумия злого Сосчитал уж стремительный рок,   И восстанья иного Пламенеющий день не далек.

27 июня 1906

Жалость

Пришла заплаканная жалость И у порога стонет вновь: — Невинных тел святая алость! Детей играющая кровь! За гулким взрывом лютой злости Рыданья жалкие и стон. Страшны изломанные кости И шепот детский: «Это — сон?» — Нет, надо мной не властно жало Твое, о жалость! Помню ночь, Когда в застенке умирала Моя замученная дочь. Нагаек свист, и визг мучений, Нагая дочь, и злой палач, — Все помню. Жалость, в дни отмщении У моего окна не плачь!

14 августа 1906

Парижские песни

«Раб французский иль германский…»

Раб французский иль германский Все несет такой же гнет, Как в былые дни спартанский, Плетью движимый, илот, И опять его подруга, Как раба иных времен, Бьется в петлях, сжатых туго, Для утех рантьерских жен. Чтоб в театр национальный Приезжали, в Opera, Воры бандою нахальной, Коротая вечера, — Чтоб огни иллюминаций Звали в каждый ресторан Сволочь пьяную всех наций И грабителей всех стран, — Ты во дни святых восстаний Торжество победы знал И, у стен надменных зданий, Умирая, ликовал. Годы шли, — теперь взгляни же И пойми хотя на миг, Кто в Берлине и в Париже Торжество свое воздвиг.
Перейти на страницу: