Полное собрание стихотворений - Фет Афанасий Афанасьевич - Страница 103

103

20

«А счастье было, — говорил поэт, — Возможно так и близко». Ты ответил Ему едва заметным вздохом. Нет! Нет, никогда твой взор так не был светел. И по щеке у Вари свежий след Слезы прошел. Но ты — ты не заметил… Да! счастья было в этот миг так много, Что страшно больше и просить у бога.

21

С какой тоской боролась жизнь моя Со дня разлуки — от тебя не скрою. Перед кончиной лишь узнала я, Как нежно ты любим моей сестрою. В безвестной грусти слезы затая, Она томится робкою душою. Но час настал. Ее ты скоро встретишь — И в этот раз, поверь, уже заметишь.

22

А этого, — и нежный звук речей, Я слышу, перешел в оттенок строгий, — Хоть собственную душу пожалей И грешного сокровища не трогай, Уйди от них — и не забудь: смелей Ступай вперед открытою дорогой. Прощай, прощай! — И вкруг моей постели Опять толпой запрыгали, запели.

23

Проворно каждый подбежит и мне Трескучих звезд в лицо пригоршню бросит. Как мелкий иней светятся оне, Колеблются — и ветер их разносит. Но бросят горсть — и я опять в огне, И нет конца, никто их не упросит. Шумят, хохочут, едкой злобы полны, И зашатались сами, словно волны.

24

Вот приутихли. Но во мглу понес Челнок меня, и стала мучить качка. И вижу я: с любовью лижет нос Мне белая какая-то собачка. Уж тут не помню. Утро занялось, И говорят, что у меня горячка Была дней шесть. Оправившись помалу, Я съехал — и чертям оставил залу.

1856

Две липки

И.С. Тургеневу

1

Близ рощи, на пригорке серый дом, В полуверсте от речки судоходной, Стоит лет сорок. Нынче пустырем Он стал смотреть, угрюмый и негодный. Срубили рощу на дрова кругом, Не находя ее статьей доходной; По трубам галки, ласточки в окошках, И лопухи на английских дорожках.

2

Семь крыш, одна причудливей другой, Вам говорят про барские затеи. Дом этот прежде флигель был простой: Понадобились залы, галереи, И в девичью стал нужен вход другой, — Не обошлось и без оранжереи: Однако вкус был, на манер столичный, Во всём фасаде сохранен отличный.

3

Помещик Русов не любил дремать. Служил в гусарах, ротмистра дождался, Женился по любви лет в сорок пять И всей душой к хозяйству привязался: Стал горы рыть, пошел пруды копать, На мельницы, на риги разорялся; Всем уяснил значение капусты, — У самого ж карманы стали пусты.

4

В полях с утра до вечера верхом. Никто не смел в лесу сорвать ореха. Сам полевым он хвастался конем. Уже, бывало, не пройдет огреха: На рыхлой пашне ткнется, и хлыстом Не перегонишь — и пошла потеха: «Чей это клин?» Приводят на расправу Виновного и угостят на славу.

5

А всё ты мил мне, старый, ветхий дом, С твоею кровлей, странной, кособокой. Так иногда над полусгнившим пнем Припоминал я осенью глубокой Весенний вечер, прожитой вдвоем Под грустный вопль кукушки одинокой, Припоминал несбыточные грезы — И на глазах навертывались слезы.

6

Почти три года с той поры прошло, Как Русов наш женился на Наташе. Не знаю, что с ума ее свело В восьмнадцать лет. Тут дело уж не наше. Ее невольно к Русову влекло; Для ней он был умнее всех и краше. Ей Ваня дорог с головы до пяток, — А Ване скоро на шестой десяток.

7

Как Русов горд и свеж! Считать лета — Ребячество смешное, даже детство. В мужчине воля — лучшая черта, У избранных семейное наследство. «Да, Русовы — счастливая чета» — Так в первый год решило всё соседство. Стал изредка он дома как-то скучен, — Но сплин с семейным бытом неразлучен.

8

Тот понял жизнь с превратной стороны И собственное горе приумножит, Кто требует всей жизни от жены, А сам ничем пожертвовать не может. Мы, без любви, любовью стеснены; Чужой порыв холодного тревожит. Всё станет жертвой: слышать друга, видеть, — И сердце начинает ненавидеть.

9

Наташа смутным чувством поняла, Что мужнин глаз судья ей беспристрастный. У старика отца она была В дому хозяйкой полной, самовластной. Как май тиха, как птичка весела, Она отца душой любила страстной. Больной старик не мог быть равнодушен И, как дитя, во всём ей был послушен.

10

В одном лишь с ней он мнений разных был И утверждал, что Русов ей не пара. Как он сердился, как ее молил Не выходить за бойкого гусара! Ей он, конечно, этот шаг простил Но сам, бедняк, не перенес удара И скоро умер. Горькая утрата! Но Натали послало небо брата.