Полное собрание стихотворений - Фет Афанасий Афанасьевич - Страница 105

105

26

И брат уехал. Сколько было слез, Когда четверка унесла коляску! Казалось, брат с собою всё увез: Домашний мир, веселие и ласку. Ходить стал Русов, раздувая нос, Молчал с женой, слугам давал острастку И, чтоб, пожалуй, не покончить драмой, Пускал в Наташу злою эпиграммой.

27

Прогнать стараясь нестерпимый сплин, Хозяйничать Наташа стала тупо И сто упреков слушать в день один: То Русов скажет, что нельзя есть супа, То он не Ротшильд, то не мещанин, То слишком расточительно, то скупо. «Да кто велел? — слуге он повторяет. — Кто?» — «Барыня-с». — И он при ней вздыхает.

28

А между тем всё время шло да шло, И будущность отрады не сулила. И говорить и вспомнить тяжело, Что бедная жена переносила. И ни к чему страданье не вело: Наперекор уму она любила. Любовью можно всё исправить в муже, А тут, что год, что новый день, то хуже.

29

Как разгадать? Что делать? Чем помочь? Но в этот год само пришло спасенье. Бог сжалился: послал Наташе дочь. Какой восторг! Какое утешенье! Мать от малютки не отходит прочь, И караулит каждое движенье, Шьет, крошечной любуется одеждой, И выхитрила дочь назвать Надеждой.

30

Спешит супруга чаем напоить И, как-нибудь расчеты дня уладя, Уйдет к себе малютку тормошить Иль сладко плачет, на ребенка глядя: «Скажи: ты будешь ли меня любить, Моя красотка, тихий ангел, Надя? Нет, не меня, — промолвит вдруг уныло, — Люби отца, как я его любила».

31

Хлопочет Русов больше с каждым днем, Прошенья пишет, счеты да заметки. В чужом именьи стал опекуном: Осталася вдова да малолетки. День целый ездит по полям верхом Или живет неделю у соседки. Соседка — друг Наташи, без сомненья, И в именины шлет к ней поздравленья.

32

В дому угрюм, в гостях умен и мил, По мненью всех был Русов муж прекрасный, Жалели только, что себя сгубил Женитьбой он неровной и напрасной. Меж тем Наташа выбилась из сил И ревностью измучилась ужасной. Болезни быстро развились зачатки: Мигрень, тоска, истерики припадки.

33

Седеть стал Русов, хоть еще далек От дряхлости. Пошло хозяйство худо. Он говорил, что всё, что мог, извлек, Да помощи не видит ниоткуда. А Наденьке пошел седьмой годок, И девочка — без прибавленья — чудо. Ее сама Наташа учит в детской По азбуке французской и немецкой.

34

Шесть лет — еще велики ли года? Не много мать изведала отрады! К иному как привяжется беда, Так от нее не жди себе пощады. Стал Русов после долгого труда Кидать на дочь задумчивые взгляды. «Ты рада ль, Надя, что пришел папаша?» «Как дочь он любит!» — думает Наташа.

35

«Пора бы нам подумать и о ней. Я сам учить ее никак не стану, Ты всё больна, а брать учителей Хотя б желал, да мне не по карману. И не согласен я никак детей Доверить незнакомому болвану. Я лучше Надю — вот мое решенье — В казенное пристрою заведенье.»

36

Ни слезы, ни мольбы не помогли. Весною дочь в карету посадили И по дороге к роще повезли. Глаза Наташи Надю проводили. Просилась мать до станции: нашли, Что будет вредно ей, и не пустили. Наташа долго на крыльце стояла, Потом пошла, шатаясь, и упала.

37

Прошло еще лет восемь. Стар и хил Стал Русов в это время очевидно, А хлопотать по-прежнему любил, И за обедом кушал он завидно. Но по хозяйству с костылем ходил, Хоть говорил шутя, что это стыдно. Быть может, и дворовые стыдились, Что, барина завидя, сторонились.

38

Наташа стала до того слаба, Что целый день почти уже лежала. Довольно длилась трудная борьба, Довольно мук бедняжка испытала. Теперь во всём покорная раба, Наташа мужу и не возражала. Он к ней войдет, присядет у постели — И дома не бывает три недели.

39

Был летний вечер и такая тишь, Что, распахнув окно, Наташа села. Над цветником носился черный стриж, И поздняя пчела вкруг ветки пела. «Как хорошо! О Господи! услышь Мои мольбы: я только бы хотела Увидеть Надю и проститься с нею. Другого счастья и просить не смею.»

40

Задумалась Наташа под окном; За рощею румяный день уходит. Верхушки лип в сияньи золотом, И Русова с любимцев глаз не сводит. Но вот садовник прямо с топором И лестницей к одной из них подходит. «Что это ты, Степан?» — «Да уезжали, Так эту вот срубить мне приказали.»