Полное собрание стихотворений - Фет Афанасий Афанасьевич - Страница 49

49

13 декабря 1886

«Солнца луч промеж лип был и жгуч и высок…»

Солнца луч промеж лип был и жгуч и высок, Пред скамьей ты чертила блестящий песок, Я мечтам золотым отдавался вполне, — Ничего ты на всё не ответила мне. Я давно угадал, что мы сердцем родня, Что ты счастье свое отдала за меня, Я рвался, я твердил о не нашей вине, — Ничего ты на всё не ответила мне. Я молил, повторял, что нельзя нам любить, Что минувшие дни мы должны позабыть, Что в грядущем цветут все права красоты, — Мне и тут ничего не ответила ты. С опочившей я глаз был не в силах отвесть, — Всю погасшую тайну хотел я прочесть. И лица твоего мне простили ль черты? — Ничего, ничего не ответила ты!

1885

«Как беден наш язык! — Хочу и не могу…»

Как беден наш язык! — Хочу и не могу. — Не передать того ни другу, ни врагу, Что буйствует в груди прозрачною волною. Напрасно вечное томление сердец, И клонит голову маститую мудрец Пред этой ложью роковою. Лишь у тебя, поэт, крылатый слова звук Хватает на лету и закрепляет вдруг И темный бред души и трав неясный запах; Так, для безбрежного покинув скудный дол, Летит за облака Юпитера орел, Сноп молнии неся мгновенный в верных лапах.

11 июня 1887

«Ты помнишь, что было тогда…»

Ты помнишь, что было тогда, Как всюду ручьи бушевали И птиц косяками стада На север, свистя, пролетали, И видели мы средь ветвей, Еще не укрытых листами, Как, глазки закрыв, соловей Блаженствовал в песне над нами. К себе зазывала любовь И блеском и страстью пахучей, Не только весельем дубов, Но счастьем и ивы плакучей. Взгляни же вокруг ты теперь: Всё грустно молчит, умирая, И настежь раскинута дверь Из прежнего светлого рая. И новых приветливых звезд И новой любовной денницы, Трудами измучены гнезд, Взалкали усталые птицы. Не может ничто устоять Пред этой тоской неизбежной, И скоро пустынную гладь Оденет покров белоснежный.

6 сентября 1885

«Если радует утро тебя…»

Если радует утро тебя, Если в пышную веришь примету, — Хоть на время, на миг полюбя, Подари эту розу поэту. Хоть полюбишь кого, хоть снесешь Не одну ты житейскую грозу, — Но в стихе умиленном найдешь Эту вечно душистую розу.

10 января 1887

Ребенку

Я слышу звон твоих речей, Куда резвиться ни беги ты. Я вижу детский блеск очей И запылавшие ланиты. Постой, — шалить не долгий срок: Май остудить тебя сумеет, И розы пурпурный шипок, Вдруг раскрываясь, побледнеет.

18 апреля 1886

«Хоть нельзя говорить, хоть и взор мой поник…»

Хоть нельзя говорить, хоть и взор мой поник, — У дыханья цветов есть понятный язык: Если ночь унесла много грез, много слез, Окружусь я тогда горькой сладостью роз! Если тихо у нас и не веет грозой, Я безмолвно о том намекну резедой; Если нежно ко мне приласкалася мать, Я с утра уже буду фиалкой дышать; Если ж скажет отец «не грусти, — я готов», — С благовоньем войду апельсинных цветов.

3 августа 1887

Горная высь

Превыше туч, покинув горы И наступя на темный лес, Ты за собою смертных взоры Зовешь на синеву небес. Снегов серебряных порфира Не хочет праха прикрывать; Твоя судьба — на гранях мира Не снисходить, а возвышать. Не тронет вздох тебя бессильный, Не омрачит земли тоска; У ног твоих, как дым кадильный, Вияся, тают облака.

Июль 1886

«Как богат я в безумных стихах!..»

Как богат я в безумных стихах! Этот блеск мне отраден и нужен: Все алмазы мои в небесах, Все росинки под ними жемчужин. Выходи, красота, не робей! Звуки есть, дорогие есть краски: Это всё я, поэт-чародей, Расточу за мгновение ласки. Но когда ты приколешь цветок, Шаловливо иль с думой лукавой, И, как в дымке, твой кроткий зрачок Загорится сердечной отравой, И налет молодого стыда Чуть ланиты овеет зарею, — О, как беден, как жалок тогда, Как беспомощен я пред тобою!

1 февраля 1887

«Долго снились мне вопли рыданий твоих…»

Долго снились мне вопли рыданий твоих, — То был голос обиды, бессилия плач; Долго, долго мне снился тот радостный миг, Как тебя умолил я — несчастный палач. Проходили года, мы умели любить, Расцветала улыбка, грустила печаль; Проносились года, — и пришлось уходить: Уносило меня в неизвестную даль. Подала ты мне руку, спросила: «Идешь?» Чуть в глазах я заметил две капельки слез; Эти искры в глазах и холодную дрожь Я в бессонные ночи навек перенес.