Собрание стихотворений 1934-1953 - Томас Дилан - Страница 17

        Лето мертвых, 

Когда радостные истины шептал он

Деревьям, камням, рыбам и крабам на морском дне.

        Это живое чудо

        Звучало, журчало  

Голосом воды и разноголосицей  птиц.

        Без конца 

Я мог бы удивляться чуду моего дня рождения,

Под облаком, жаворонками переполненным,

        Но погода 

Отвернулась от меня разом.

        А настоящая радость

Давно умершего ребенка пела

И разгоралось на солнце пенье:

         Вот он, мой тридцатый год. 

Он стоял тут в солнечный июльский полдень,

Когда город внизу лежал,

           окровавленный листвой осенней…

Так пускай же правда сердца на этом  холме

        В мелькании лет поёт!

64. ПРАВДУ ЖИЗНИ С ИНОЙ СТОРОНЫ

Правду жизни с иной стороны 

Ты не сможешь, мой сын, увидать,

Ты, король своих синих глаз,

В ослепленье так молоды сны:

Все что было – возникнет опять

В прежнем месте и в прежний час.

Все вернется к истоку вновь –

Разве кто возразит в небесах? –

Хоть невинностью, хоть виной  – 

Изо всех твоих дел и слов –

Как живое вернется в прах –

Так исчезнет поступок любой.

Два пути – путь  добра или зла,

Оба к смерти тебя приведут

По размалывающим морям,

Ведь путей только два, только два –

Отлетишь, словно тучки вздохнут  

По слепым убегающим дням,

Сквозь тебя или сквозь меня,

И сквозь души иных людей,

В смерть виновную, в смерть без вины…

Ты, король прожитого дня,

Отлетишь от жизни своей,

Словно звездная кровь с вышины.

Слезы солнца, и мелкий хлам,

И летучих песен огонь…

Ты король своих детских лет,

Но как тень твоя, пало к ногам

То желанье, что стало грехом,

И начала которому – нет,

Потому что в начале начал

У корней мирозданья найдешь

Все слова и поступки свои,

Потому что, судьбы не ища,

Умирают и правда, и ложь

В никого не винящей любви.

65. НЕ ТАКИМ, КАК ТЫ

Враг в облике друга! С глазом, на котором медно

Поблескивает тусклый фальшивый пятак,

Приятель-предатель, ты, который с видом победным

Враньё обо мне зажал в кулак,

Ты, охочий все время смотреть и

Ловить мои самые мелкие секреты,

Ты, соблазненный перемигиваньем взглядов,

Еще когда я – пешком под стол,

С соской во рту – ну что тебе было надо,

Что уж такое ты стоящее тогда нашел?

Я еще не сорвался с цепи безусловно,

Так чего ты хотел от меня тогда,

Когда до моего сладкоежества любовного

Еще оставались года и года?

Вот я – фокусником из шляпы с полями –

Вытаскиваю наподобие кролика или рыбки,

Торчащую в памяти, слепленной зеркалами,

Твою воровскую рожу, со скошенными от вранья глазами,

В процессе фабрикованья умильной улыбки,

С укрытыми в бархатные перчатки руками,

И знаю, что сердце мое целиком

Распластано под твоим молотком, –

Ты так был искренен, так весело щебетал,

А я и слова вымолвить не решался,

Когда ты правду слегка сдвигал,

А меня убеждал, что я ошибался…

Друзья, не раз вы меня надули,

Но я вас любил даже в ваших грешках, 

Ну что я мог видеть, 

когда перед глазами были только ваши ходули,

А башку – так и вовсе не разглядеть в облаках?!  

66. ЛЮБОВЬ В СУМАСШЕДШЕМ ДОМЕ

Незнакомка пришла поселиться

Со мной в комнате, которая в доме, 

В котором у всех съехала крыша.

Эта девочка тоже безумна, но безумна как птица. 

Дверь мою оперённой рукой запирая,

В лабиринте кровати она, тонкая и прямая,

Надувает весь этот дом, намертво отделенный от рая,

В него облака впуская,

Каждый шаг ее морочит полную кошмаров палату.

Все заперты. Свободнее мертвецов она одна,

Оседлывает волны всех океанов: и вот волна

Плещет в воображении всех мужских палат,

И в этом бедламе она,

Командуя подскакивающими стенaми,

Впускает призрачный свет, 

Одержимая небесами, жаждущими молчанья,

И спит, и бредит, и бродит по праху,

Своевольно роняя невнятные заклинанья

На доски пола, истоптанного моими слезами,

Ходящими из угла в угол вместе со мной.

И вот, захваченный светом, в конце концов, –

О, как  нескоро, да и какой ценой! –

Я проникаю туда,

Где увижу и проживу тот миг, когда

Зажжется первым светом первая на свете  

Звезда...

67. НЕТ, НЕ ВЕЗЕТ ЕЙ, СМЕРТИ

Нет, не везет ей, смерти, ждущей феникса

У погребального костра, в котором

Еще сожгут мои грехи и дни.

Вот женщина. Наверное, святая.

Пусть даже вырезанная из камня,

Но чувственная. И пока - в тени.

Меж унесенных ветром,

Мертвых и пропавших, она

Извечной сущности моей присуждена...

Пусть не было журчанья поцелуя,

Да и скандала не было, и даже

Ни пламя лба, ни холод глиняного рта,

Не сохранили оттиска того, что...

Но постоянство и поломанные крылья

Ее любовь навечно, может быть, привяжут

К аркаде дворика, к высоким хорам . (Это -

Женский монастырь ордена святой Похоти!),

Это - фундамент моей жизни,

Только и ждущей соблазна

В тяжелых солнечных ударах лета...

Любить на этом море,

Переполненном виной как волной!

Мое священное удачливое тело

Изловлено под облаком любви,

Его поймали и его целуют

На мельнице сгустившегося дня.

(Вся глупая наивность наша сжалась до размеров

Какой-нибудь звезды простой,

Мерцающей в числе монахинь ордена Целомудрия!).

Да, в каждом молнийном взгляде твоем -

Проблескивает весть о том,

Что некий бог свершает ритуал

Причастия души к безвестным солнцам.

Но суть моя в тени глухой

О святости никак не запоет,

Пока молитвами окутывая плоть

Твою - не изгоню я птицу-смерть:

Она связует нас и нас же разделяет.

Я вижу - зверь в слезах в двуполой тьме...

Все полосатое полуденное племя

Несет свои запутанные гривы

Туда, где гибель ждет.

Ослица же вынашивает минотавров.

И утконос в молочной туче птиц -

Подобие монашенки святой,

Той, вырезанной из дерева или из камня,

Той, что пока в тени...

Вот символ моего желанья -

Превыше времени и всяческой вины:

Огромная, горящая промежность.

Да жаль, над ней -

Невероятной силы воздержанье...

Но я увижу феникса - герольда

И крикуна небес - пока он не сгорел!

Он - весь пучок страстей. Пучок несчетных стрел.

Отказ от островов! (любовник ведь - не остров)

А вся любовь - совместное цветение

Двух плотей. И она

Или чудовищна, или бессмертна.

И если то цветенье не совместно,

То дочь ее осуждена.

Моя судьба удачна.

Она без всяких слов упорно учит

Что фениксово устремленье к небу

И всякое желанье после смерти

Не преуспеют, если я

Не испрошу благословения твоего