Стихотворения. Избранная проза - Савин Иван Иванович - Страница 7

7

Кто виноват, кто прав — судить не нам,

Да только воз и ныне там!

«Я любил целовать Ваши хрупкие пальчики…»

Я любил целовать Ваши хрупкие пальчики, Когда нежил их розовый солнечный свет, И смотрел, как веселые, светлые мальчики В Ваших взорах танцуют любви менуэт. Я любил целовать Ваши губы пурпурные, Зажигая их ночью пожаром крови, И в безмолвии слушать, как мальчики бурные В Вашем сердце танцуют мазурку любви… Ваших губ лепестки, Ваши хрупкие пальчики, Жемчуг нашей любви — растоптала судьба… И душе моей снятся печальные мальчики, В Ваших слезах застывшие в траурном па…

России

Вся ты нынче грязная, дикая и темная. Грудь твоя заплевана, сорван крест в толпе. Почему ж упорно так жизнь наша бездомная Рвется к тебе, мечется, бредит о тебе?! Бич безумья красного иглами железными Выколол глаза твои, одурманил ум. И поешь ты, пляшешь ты, и кружишь над безднами, Заметая косами вихри пьяных дум. Каждый шаг твой к пропасти на чужбине слышен нам. Смех твой святотатственный – как пощечин град. В душу нашу ждущую в трепете обиженном, Смотрит твой невидящий, твой плюющий взгляд… Почему ж мы молимся о тебе, к подножию Трупами покрытому, горестно склонясь? Как невесту белую, как невесту Божию Ждем тебя и верим в кровь твою и грязь?! 1922

«В этом городе железа и огня…»

В этом городе железа и огня, В этом городе задымленного дня, Жизнь, тяжелыми доспехами звеня, Оглушила злыми смехами меня. Как мне жить среди одетых в камень душ, Мне — влюбленному в березовую глушь? Как найти в чаду гниющих луж Солнца южного живительную сушь? Я принес из неразбуженной страны Капли рос с цветов ковыльной целины, Лепет роз, лучи ленивые луны, Мельниц скрип в плену бессильной тишины… Все обуглил этот город и обнес Сетью проводок и каменных полос. Как мне жить в пучине грозных гроз, Мне — влюбленному в безмолвие берез?! Петербург, 1922

«Никто не вышел ночью темной…»

Никто не вышел ночью темной, Не вспыхнул мутный глаз окна Зрачком свечи, когда бездомно К Тебе сегодня постучалась Твоя двадцатая весна. Никто не вышел. Оставалась Глухой заржавленная дверь. Будить ли мрак ты побоялась, Иль было в жизни слишком много Весной принесенных потерь? Снег талый капал с крыш, и строго Считала капли тишина. Подснежник бросив у порога, Ушла с заплаканной улыбкой Твоя двадцатая весна. Петербург, 1922

Новый год

Никакие метели не в силах Опрокинуть трёхцветных лампад, Что зажёг я на дальних могилах, Совершая прощальный обряд. Не заставят бичи никакие, Никакая бездонная мгла Ни сказать, ни шепнуть, что Россия В пытках вражьих сгорела дотла. Исходив по ненастным дорогам Всю безкрайнюю землю мою, Я не верю смертельным тревогам, Похоронных псалмов не пою. В городах, ураганами смятых, В пепелищах разрушенных сёл Столько сил, столько всходов богатых, Столько тайной я жизни нашёл. И такой неустанною верой Обожгла меня пленная Русь, Что я к Вашей унылости серой Никогда, никогда не склонюсь! Никогда примирения плесень Не заржавит призыва во мне, Не забуду победных я песен, Потому что в любимой стране, Задыхаясь в темничных оградах, Я прочёл, я не мог не прочесть Даже в детских прощающих взглядах Грозовую, недетскую месть. Вот зачем в эту полную тайны Новогоднюю ночь, я чужой И далёкий для вас, и случайный, Говорю Вам: «Крепитесь! Домой Мы пойдём! Мы придём и увидим Белый день. Мы полюбим, простим Всё, что горестно мы ненавидим, Всё, что в мёртвой улыбке храним.» Вот зачем, задыхаясь в оградах Непушистых, нерусских снегов, Я сегодня в трёхцветных лампадах Зажигаю грядущую новь. Вот зачем я не верю, а знаю, Что не надо ни слёз, ни забот. Что нас к нежно любимому Краю Новый год по цветам поведёт! 1922

СОНЕТ

О, этот бег последних лет, Нас напоивший смрадным гноем… Какими радостями смоем С души своей печалей след? Когда грядущее покоем Сотрет тревогу острых бед, Как на забытый нами свет Глаза ослепшие откроем?.. Не стынет жертвенная кровь, К России гневная любовь Проклятьем иссушила губы. К граниту чуждых берегов Пяти расстрелянных годов Плывут пугающие трупы… 1922