Женись на мне, дурачок! - Чиркова Вера Андреевна - Страница 64

— Ну а какого же решения ты ждал от меня? — задаю последний вопрос поникшему домоправителю.

— Не знаю, — безнадежно признался он. — Мне показалось… когда ты там, в чайхане, спросил у нас совета… так не многие делают… Мне показалось, господин, что ты умен и добр.

Интересно, это он правда так думает или пытается ко мне подольститься? Да нет, на льстеца этот человек не похож однозначно, те любят заглядывать в глаза и сиять, как начищенные тазики.

— Позови моего помощника, — не отвечая пока на главный вопрос, интересующий домоправителя, распорядился я, и загадал себе, что поступлю так, как решит поднаторевший в уловках язва.

— Ты звал? — Через пару минут появляется в дверях Рудо, явно недовольный, что я оторвал его от каких-то дел.

— Садись. И ты тоже, — приказываю домоправителю и коротко объясняю язве, в чем дело.

— Он мне сразу не понравился, — хмуро кивает напарник и встает. — Это все?

— Нет. Что будем делать?

— Ничего не будем. Нам скрывать нечего. Конечно, на всякий случай проследим, чтобы слуги никуда не выходили и ни с кем не разговаривали.

— А… я? — не выдерживает Саркин.

— А что ты? — не понял язва и перевел взгляд на меня: — Мы же не уволим честного человека за то, что он предупредил тебя о подлеце?

— А разве нужно? — приходя в хорошее расположение духа, пошутил я.

— У меня там еще куча проблем, а ты отвлекаешь на разную чепуху! — не приняв шутки, рассердился язва.

— Я не отвлекаю, а ставлю в известность, что за эту чепуху отвечаешь ты! — тоже рассердившись, рявкаю в ответ.

Смотрите, какой занятый выискался, посоветоваться нельзя!

— Ну и отвечу, — неожиданно согласился Рудо. — А твоя комната теперь на втором этаже, вторая налево.

— Хорошо, пусть будет налево, — тоже согласился я. — Но за это ты решишь вопрос с купанием. Я человек деловой, каждый день тратить по полдня на поездку в баню не собираюсь.

— Решу, — угрожающе рычит язва, — а ты за это узнаешь у домовладельца, можно брать продукты в кладовой и подвале или нет.

— Не нужно узнавать, — робко вмешался ошарашенный нашей перебранкой Саркин. — Дома сдаются вместе со всем, что в них находится. Потому и цены такие бешеные.

— Тогда пойдем, поможешь разобраться с ключами. — Обрадованный язва схватил за руку домоправителя и уволок с собой, хитро подмигнув мне на прощанье.

Интересно, шутил он насчет второго этажа или нет?

Глава 11

Утренний сон испортил мальчишка-гонец, принесший хорошую весть. Судно под бодрым названием «Надежный» входило в гавань Дильшара.

Честь разбудить меня досталась Алиму, охраняющему дом под утро. Я, разумеется, сначала не хотел даже поднимать с подушки голову, но его упорный стук в дверь пробудил мою бдительность, и я решил, что из-за пустяка так стучать не будут.

Оказалось, еще как будут.

— Господин, — в голосе охранника звучит почтение, — там посыльный с сообщением.

— Он сказал, с каким? — зевая, поинтересовался я, по тону охранника сообразив, что ничего неприятного не произошло.

Когда случается беда, слуги имеют обыкновение прибегать с выпученными глазами и орать истошными голосами.

— Да. Ваше судно входит в гавань.

— А! И долго… оно будет входить? Я имею в виду, когда наконец причалит? — прикидывая, успею я позавтракать или нет, бурчу, натягивая одежду.

— Часа через три, — недоуменно сообщает Алим, не найдя на моем лице соответствующих такому событию эмоций.

Ну да, я, наверное, должен был сейчас изобразить танец дикарей с южных островов или устроить импровизированный молебен в честь всех останских богов, которых в местном пантеоне чуть ли не три сотни. На каждый случай жизни свой.

— И нужно было меня будить так рано? Ладно, иди. И скажи Тошипу, что скоро я приду в кухню пить чай, — отправляю охранника из спальни, но он смущенно мнется. — Алим, — поняв, что нужно раз и навсегда разобраться с проблемой общения, делаю к останцу пару шагов, — я никогда не жил в Дильшаре, лишь был тут по делам пару раз и потому могу не знать каких-то правил. Поэтому, если ты заметишь, что я делаю что-то не так, подсказывай, пожалуйста, или потихоньку исправляй сам. Что я сейчас сделал не так?

— Прости, господин, я не знал, — с невольным облегчением вздыхает охранник. — Нужно позвать посыльного в дом и хорошо накормить за добрые новости. Тошип уже жарит мясо. Потом нужно сесть в повозку и ехать на пристань, кидая медные монеты нищим. На пристани нужно стоять и бросать монеты в воду, чтобы судно удачно причалило.

Ох и заморочки! Прямо цирк, а не деловая встреча. Они там, в Этавире, разве не знали, что я терпеть не могу таких представлений? Не могли подогнать мне простенький караван, надеюсь, ему не надо посыпать дорогу медью?

— А нельзя послать вместо себя помощника? — еще надеясь увильнуть от этой церемонии, с надеждой спросил я, но охранник только сочувственно покачал головой.

Показалось мне или в глубине его глаз точно прыгали веселые чертики?

— А много нужно разбросать мелочи? — надеясь, что у Рудо не найдется нужных монет, обреченно ворчу я, и тогда в комнату с достоинством входит Саркин, неся на круглом подносе несколько туго набитых мешочков.

— Два-три разбросайте по дороге, причем около пристани нищих будет больше, остальные в воду. И старайтесь бросать не слишком глубоко и не в том месте, где причалит судно. Деньги достают дети бедняков, а нырять на глубину им трудно.

— А нельзя этим детям просто отдать квадратики?

— Они не возьмут, — с жалостью глядит на меня домоправитель, — берут только нищие. А для детей это заработок.

Идея бросать деньги с причала уже не кажется мне совсем ненужной и вредной, и я со вздохом начинаю натягивать сапоги.

Парнишка, сидящий на кухне за чисто выскобленным столом, вовсе не похож на человека, обильно завтракающего каждый день. Что, разве грузовые суда приходят в огромную Дильшарскую бухту так редко? Или вестники бегут к судовладельцам наперегонки? Тогда не похоже, чтобы такой заморенный подросток мог кого-то перегнать. Или ко мне как к новичку послали самого захудалого гонца? Все эти вопросы волной вскипают в моем мозгу, и я вовсе не желаю оставлять их без ответа.

Пока я пью чай, а мальчишка жадно глотает мясо, Тошип наперебой с Саркином рассказывают, как обстоят дела. На пристани обосновалось около двух десятков малолетних гонцов, и они образовали нечто вроде гильдии. Сообщения о приходе судов доставляют по очереди, и в среднем раз в три-четыре дня каждому удается наесться до отвала. Что все окружающие считают вполне нормальным.

Только не я.

План созрел мгновенно, едва я заметил, как парнишка воровато сунул за пазуху кусок мяса. Небось собирается угостить кого-то из друзей.

— Тошип, отодвинь от него блюдо, иначе мальчишке будет плохо, — командую повару, и он, осуждающе поджав губы, послушно отодвигает от мальчишки еду. — А теперь принеси корзинку, не слишком маленькую, чтобы хватило на всех, и сложи туда всю эту еду.

— Что ты хочешь сделать, господин? — осторожно интересуется Саркин, с какой-то болезненной надеждой всматриваясь в меня.

— Ввести новую традицию. Ведь все традиции когда-то бывают новыми, не так ли?

Через несколько минут мы величественно отъезжаем от ворот, наняв самую просторную повозку. Рядом со мной сидит Рудо, держа в руках сумку с медной мелочью, а возле возницы важно восседает впечатленный историческим моментом зарождения традиции гонец, цепко прижимая к груди запашистую корзинку.

Хотя вряд ли он понимает до конца всю значимость моего поступка. Зато Рудо сразу сообразил, что богатые судовладельцы, соревнующиеся между собой в количестве разбросанной меди, вряд ли проигнорируют это нововведение. И из чувства соперничества, ради которого они копят свои богатства, забыв в какой-то момент, что изначально мечтали просто о хорошей жизни. И в угоду маниакальному суеверию, особенно сильно развитому среди мореходов и караванщиков.