Покинутый (ЛП) - Родионова Ольга - Страница 34

Он улыбнулся. Ну вот, наконец и я начал верить?

- Они не успеют. И за этим проследите вы.

Мико перед смертью предлагал найти другой способ. Что он имел в виду?

Примирение ассасинов и тамплиеров? Я невольно вспомнил отца.

- Надеюсь, вам известно местонахождение хранилища? — спросил я после

молчания.

- Мистер Харрисон, — пригласил Реджинальд, и вперед выступил Джон и

развернул карту.

- Как точны ваши расчеты? — спросил Реджинальд, и Джон обвел на карте какую-

то область; я придвинулся поближе и увидел, что она охватывает и Нью-Йорк, и

Массачусетс.

- Полагаю, это где-то в этих краях, — сказал Джон.

- Это слишком большая территория, — нахмурился я.

- Примите мои извинения. Но более точно указать невозможно…

- Неплохо, — сказал Реджинальд. — Для начала вполне достаточно. Поэтому-то мы

и пригласили вас, мастер Кенуэй. Мы бы хотели, чтобы вы отправились в Америку,

отыскали хранилище и добыли бы его содержимое.

- Считайте, что я в вашем распоряжении, — сказал я. Мысленно я послал

проклятие и ему, и его причудам, потому что я хотел, чтобы меня оставили в покое и я

смог бы заняться своим расследованием, но вслух я добавил: — Но для работы такого

масштаба одного меня будет мало.

- Безусловно, — сказал Реджинальд и протянул мне лист бумаги. — Здесь имена

пяти человек, сочувствующих нашему делу. Все они будут идеальными помощниками в

вашем начинании. С таким окружением вам не о чем волноваться.

- Что ж, мне остается только отправиться в путь, — сказал я.

- Я знал, что вы нам по-прежнему преданы. Мы оплатили вам проезд до Бостона.

Корабль отходит утром. Отправляйтесь, Хэйтем — и прославьте всех нас.

8 июля 1754 года

1

Бостон сверкал на солнце, над головой с клекотом кружили чайки, вода шумно

шлепала в стенку причала, а под ногами, как барабан, грохотал трап, когда мы сходили с

«Провидения» — уставшие, сбитые с толку длительным морским путешествием и не

вполне верящие в это счастье: что мы, наконец, ступаем на землю. Я остановился,

пропуская матросов с соседнего фрегата, которые катили мне через дорогу бочки,

издававшие звук наподобие отдаленного грома, и мой взгляд скользнул от сверкающего

изумрудного океана, где тихо покачивались из стороны в сторону мачты яхт, фрегатов и

военных кораблей Королевского флота, к доку, к широким каменным ступеням, ведущим

от причалов и пристаней в порт, наполненный красными мундирами, торговцами и

моряками; а дальше, вверху, за гаванью виднелся собственно сам город Бостон — со

шпилями церквей и характерными домами красного кирпича, которые, казалось, не

представляли себя расставленными на холме в другом порядке, отличном от того, в

котором расположила их рука провидения. И повсюду чуть трепетали от легкого ветра

флаги Королевства, напоминавшие гостям — если они вдруг усомнятся — что здесь

находятся англичане.

Переезд из Англии в Америку оказался богат событиями, если не сказать сильнее.

Я обзавелся друзьями, разоблачил врагов и пережил покушение на свою жизнь — со

стороны ассасина, несомненно, который хотел отомстить за убийство в оперном театре и

вернуть себе амулет.

Для остальных пассажиров и членов экипажа я был загадкой. Некоторые сочли

меня за ученого. Моему новому знакомому, Джеймсу Фарвезеру, я сказал, что «ищу

выход из затруднений» и что в Америку еду, чтобы посмотреть, что там за жизнь; что

сохранилось из уклада империи и что отброшено; что за перемены произвело британское

правление.

Конечно, это было выдумкой. Но не совсем. Потому что даже просто как

тамплиеру мне было небезынтересно взглянуть на землю, о которой я так много был

наслышан, и которая была, без сомнений, огромна, а дух ее народа целеустремлен и

настойчив.

Кое-кто поговаривал, что в один прекрасный день этот самый дух может

обратиться против нас, и что наши подданные, если к ним применимо такое определение,

могут оказаться грозными противниками. А кое-кто говорил, что Америка просто

слишком велика, чтобы мы ею правили; что это пороховая бочка, готовая взорваться; что

ее народ измучен налогами, которые взимаются с него для того, чтобы какая-то страна за

тысячи миль от него могла воевать с другой страной за тысячи миль от него; и что когда

всё взорвется, нам не хватит ни сил, ни средств, чтобы отстоять свои интересы. Все это, я

надеялся, мне удастся учесть.

Но только в виде дополнения к моей главной задаче, которая, однако… Что ж,

придется признаться, что для меня задача изменилась за время моего путешествия. Я

ступил на борт корабля, придерживаясь вполне определенных убеждений, а сошел на

берег, уже пережив и сомнение в них, а потом и колебания, и в конце концов осознал, что

мои убеждения изменились, и все благодаря этой книге.

Книге, которую дал мне Реджинальд. В пути я долго и тщательно изучал ее; я

вынужден был перечитать ее не менее двух десятков раз, и все-таки я не вполне уверен,

что осмыслил ее до конца.

Тем не менее, кое-что я действительно понял. Если до этого я воспринимал Тех,

Кто Пришел Раньше с сомнением, как скептик, как неверящий, и одержимость ими со

стороны Реджинальда вызывала у меня в лучшем случае раздражение, а в худшем

озабоченность, что это грозит помешать насущным делам нашего Ордена, то теперь этого

не было. Я уверовал.

Казалось, что эта книга написана — точнее сказать, написана, проиллюстрирована,

оформлена, нацарапана — человеком или даже не одним: умалишенными, которые

заполняли страницу за страницей, чтобы читателю достались дикие, нелепые

утверждения, годные лишь на то, чтобы посмеяться над ними и забыть.

Но каким-то образом, чем больше я читал, тем ближе я подходил к истине. Многие

годы Реджинальд твердил мне (раньше я сказал бы: «нудел мне») свою теорию о расе

существ, бывшей до нас. Он уверял, что мы появились на свет благодаря их усилиям и,

следовательно, были подчинены им; что наши предки бились с ними за свою свободу в

долгой кровопролитной войне.

Все, что за время путешествия почерпнул я из этой книги, произвело на меня

сильнейшее впечатление. И вот тогда я понял, почему Реджинальд так одержим

предтечами.1 Помните, я насмехался над ним? Но читая книгу, я вовсе не чувствовал

никакого желания смеяться, а чувствовал лишь удивление, какую-то легкость внутри себя,

и временами у меня почти кружилась голова от волнения и того ощущения, которое

можно бы описать как «ничтожность» применительно к моему месту в мире. Как будто я

заглянул в замочную скважину, рассчитывая увидеть с той стороны еще одну комнату, а

увидел целый новый мир.

Но что же случилось с Теми, Кто Пришел Раньше? Что оставили они после себя?

Этого я не знал. Это и была та самая тайна, что на протяжении столетий озадачивала мой

Орден, загадка, которую меня попросили разгадать, и которая привела меня сюда, в

Бостон.

- Мастер Кенуэй! Мастер Кенуэй!

Это выкрикнул молодой джентльмен, возникший в толпе. Я подошел к нему и

осторожно спросил:

- Да? Чем могу служить?

Он протянул мне руку.

- Чарльз Ли, сэр. Рад с вами познакомиться. Меня попросили показать вам город.

Помочь устроиться на новом месте.

Я слышал о Чарльзе. Он не состоял в Ордене, но очень хотел присоединиться к нам

и, по словам Реджинальда, не прочь был снискать мое расположение в надежде на мое