Покинутый (ЛП) - Родионова Ольга - Страница 5

приставали к нам, а теперь держались на почтительном расстоянии. На почтительном,

безопасном расстоянии.

- Я не шучу, Реджинальд, — сказал отец. — Уберите нож и отпустите его.

- Не заставляйте меня выглядеть идиотом, Эдвард, — сказал Берч. — По крайней

мере, на глазах у этих людей. Мы оба понимаем, что этот… должен поплатиться, если и

не жизнью, то во всяком случае пальцем или двумя.

Я задыхался.

- Нет! — резко ответил отец. — Никакой крови, Реджинальд. Между нами все

кончено, если вы сейчас же не сделаете, как я говорю.

Казалось, что вокруг все замерло. Я слышал только, как безостановочно бормотал

вор:

- Прошу вас, сэр, прошу вас, сэр, прошу вас, сэр…

Руки у него были прижаты к бокам, ноги дрыгались и бесполезно загребали по

грязной мостовой, на которой он лежал, как в ловушке.

В конце концов мистер Берч решился и убрал нож, от которого у вора осталась

небольшая ссадина. Берч поднялся и хотел пнуть вора, но тот не заставил себя

упрашивать и на четвереньках ринулся по Честерфилд-стрит, радуясь, что остался жив.

Наш кучер пришел в себя от потрясения и теперь стоял у двери, уговаривая нас

поторопиться для нашей же безопасности.

Отец и мистер Берч стояли друг против друга, сцепившись взглядами. Хотя мама и

торопилась увести меня, я заметил, как блеснули у мистера Берча глаза. Отец ответил тем

же и протянул ему руку, добавив:

- Спасибо, Реджинальд. От имени всех нас благодарю вас за быструю

сообразительность.

Мама подгоняла меня в спину, пытаясь поскорей затолкать в карету, а я вытягивал

шею и видел отца и его руку, предложенную мистеру Берчу, который смотрел на него с

ненавистью и не принимал призыва к примирению.

И лишь когда я уже уселся в карету, я увидел, как мистер Берч тянется к отцовской

руке, а его ярость растворяется в улыбке — немного смущенной, застенчивой улыбке,

точно он только что пришел в себя. Две встряхивающие друг друга руки и мой отец,

награждающий мистера Берча коротким кивком, так хорошо мне известным. Он означал,

что все улажено. Он означал, что больше не стоит об этом говорить.

5

Но вот наконец мы вернулись домой, на площадь Королевы Анны, заперли двери и

выветрили запах дыма, навоза и лошадей. Я сказал Маме и Отцу, как сильно понравился

мне этот вечер, сердечно поблагодарил их и заверил, что беспорядки на улице,

случившиеся позже, не смогли испортить мне праздник, хотя в глубине души я полагал,

что это-то и было самым интересным.

Но оказалось, что вечер еще не закончился, потому что когда я стал подниматься

по лестнице, отец сделал мне знак, чтобы я шел за ним — он направился в игровую

комнату и зажег там масляную лампу.

- Вам понравился нынешний вечер, Хэйтем? — спросил он.

- Очень понравился, сэр, — ответил я.

- Какого вы мнения о мистере Берче?

- Очень хорошего, сэр.

Отец хмыкнул.

- Реджинальд — человек, который уделяет много внимания внешнему виду,

манерам, этикету и нормам приличия. Он не то, что некоторые, кто одевается по этикету

или протоколу, когда им это надо. Он человек чести.

- Да, сэр, — сказал я, но в моем голосе, должно быть, почувствовалось сомнение,

потому что он пристально посмотрел на меня.

- А-а, — сказал он. — Вы думаете о том, что случилось позже?

- Да, сэр.

- Ну, так что же?

Он подозвал меня к одной из книжных полок. Казалось, что он хочет на свету как

следует рассмотреть мое лицо. На его лице играли блики от лампы, а темные волосы

блестели. Взгляд его обычно был добрым, но мог быть и напряженным, как теперь. Я

заметил один из его шрамов, который, казалось, ярче вспыхнул на свету.

- Ну, это было очень волнующе, сэр, — ответил я и быстро добавил: — Хотя я

больше беспокоился за мать. Ваша быстрота, когда вы ее спасали — я никогда не видел,

чтобы кто-нибудь двигался так стремительно.

Он рассмеялся.

- Вот что значит для человека любовь. Вы тоже это когда-нибудь поймете. Но что

вы скажете о мистере Берче? О его реакции? Как вы это поняли, Хэйтем?

- Что именно?

- Мистер Берч, кажется, собирался сурово наказать негодяя, Хэйтем. Вам не

показалось, что это справедливо?

Я обдумал его слова, прежде чем ответить. Судя по выражению его лица,

напряженному и внимательному, мой ответ был очень важен. И по горячим следам мне

казалось, что тот вор заслужил жесткую расправу. Было мгновение, короткое, как все, что

случилось, когда какая-то первобытная ярость могла прикончить его за нападение на мою

мать. Однако теперь, в мягком свете лампы, рядом с отцом, ласково на меня смотревшим,

я чувствовал что-то другое.

- Говорите честно, Хэйтем, — пришел на помощь отец, как будто читавший мои

мысли. — У Реджинальда обостренное чувство справедливости или того, что он понимает

под справедливостью. Оно в некотором смысле… библейское. Но что вы об этом

думаете?

- Сначала я испытал… жажду мести, сэр. Но это быстро прошло, и мне радостно

было видеть человека, проявившего милосердие, — сказал я.

Отец улыбнулся, кивнул и вдруг круто повернулся к книжным полкам, движением

запястья привел там в действие какой-то выключатель, и часть книг отъехала в сторону,

открыв потайную камеру. У меня екнуло сердце, когда он взял что-то оттуда: коробку,

которую он вручил мне и кивком головы велел открыть.

- Подарок на день рождения, Хэйтем, — сказал он.

Я опустился на колени, поставил коробку на пол, открыл ее и обнаружил кожаную

портупею, которую я поскорее выдернул наружу, потому что знал — под ней должен быть

меч, и не деревянный игрушечный, а сверкающий стальной меч с затейливой рукоятью. Я

достал его из коробки и держал в руке. Это был короткий меч, и хотя, к моему стыду, я

испытал из-за этого укол разочарования, я сразу понял, что это прекрасный короткий меч

и это мой короткий меч. Я тут же решил, что он всегда будет у меня на боку, и уже

протянул руку к портупее, но меня остановил отец.

- Нет, Хэйтем, — сказал он, — он останется здесь, и не надо его брать или

пользоваться им без моего разрешения. Понятно?

Он взял у меня меч, вернул в коробку, уложил сверху портупею и закрыл.

- Вы скоро начнете тренироваться с этим мечом, — продолжал он. — Вам

предстоит многое узнать, Хэйтем, не только о той стали, которую вы держали в руках, но

и о стали в вашем сердце.

- Да, отец, — сказал я, стараясь не выдать, что я сбит с толку и разочарован. Я

видел, как он повернулся и положил коробку в тайник, и если он воображал, что я не

понял, какая книга закрывает доступ в тайник, то он ошибся. Это была Библия короля

Иакова.

8 декабря 1735 года

1

Сегодня хоронили еще двоих — солдат, которые дежурили в парках. Насколько я

знаю, на панихиде по капитану, имя которого мне неизвестно, присутствовал отцовский

камердинер мистер Дигвид, но на похоронах второго солдата никого из нашей семьи не

было. Сейчас вокруг нас столько потерь и горя, что кажется, будто не осталось места ни

для чего другого, как ни бессердечно это звучит.

2

Когда мне исполнилось восемь лет, мистер Берч стал в нашем доме постоянным

гостем, и если только он не прогуливался с Дженни по саду, или не сопровождал ее в