Покинутый (ЛП) - Родионова Ольга - Страница 63

Конфедерации ирокезов, чьи представители прибыли к Уильяму на встречу в его

поместье. По всем меркам, переговоры начались хорошо, но, как это иногда бывает, кто-

то что-то не так сказал, и дело приняло опасный оборот.

- Пожалуйста, братья, — просил Уильям, — я верю, что мы сможем всё уладить.

Но ирокезы не слушали. Земля принадлежит им, твердили они. Они не слышали

довода Уильяма, что если земля перейдет к тамплиерам, то мы сохраним ее от притязаний

любой из сторон, которая окажется победителем в предстоящем конфликте. Среди

представителей индейской конфедерации возникли разногласия. В них вселилось

сомнение. Некоторые считали, что они никогда не смогут противостоять могуществу

Британской или колониальной армий самостоятельно. Другие подозревали, что

заключение сделки с Уильямом — не лучшее решение. Они забыли, как тамплиеры

двадцать лет назад освободили их людей из рабства Сайласа; вместо этого они

припомнили экспедиции в лес, которые организовал Уильям в попытках найти

хранилище предтеч; припомнили раскопки, которые велись в найденной нами пещере.

Эти беззакония были еще свежи в их памяти, и это невозможно было не учитывать.

- Тише, тише, — просил Уильям. — Разве я не был всегда заступником? Разве не

старался всегда защитить вас от притеснений?

- Хотите защитить нас, дайте нам оружие. Ружья и лошадей, и мы сами защитим

себя, — возражали представители Конфедерации.

- Война — это не ответ, — настаивал Уильям.

- Мы помним, как вы передвинули границы. Даже сегодня твои люди копают

землю, не проявляя никакого уважения к тем, кто живет на ней. Речи твои сладкие, но

лживые. Мы здесь не для переговоров. Не для продажи. Мы здесь для того, чтобы сказать

тебе и твоим людям, чтобы вы уходили отсюда.

К сожалению, Уильям прибегнул к силе, чтобы добиться своего, и индеец был

застрелен, чтобы все поняли, что с ними будет, если Конфедерация не подпишет сделку.

Воины, к их чести, сказали «нет»; они отказались склониться перед угрозой,

продемонстрированной Уильямом. И получили горькое доказательство этой угрозы, когда

они стали падать от ружейных выстрелов в голову.

И тут появился этот парень. Человек Уильяма подробно описал мне его, и описание

совпало с тем, что рассказывал Бенджамин о встрече в Мартас-Винъярд, и с тем, что

Чарльз, Уильям и Джон видели в гавани Бостона. На нем было то самое ожерелье и та же

самая роба ассасина. Парень был тот же самый.

- Этот парень, что он сказал Уильяму? — спросил я у солдата, стоявшего передо

мной.

- Он сказал, что намерен прекратить махинации мастера Джонсона, остановить его,

чтобы он не требовал эти земли для тамплиеров.

- Уильям ответил?

- Конечно, он ответил, сэр, он сказал своему убийце, что тамплиеры пытались

контролировать эти земли, чтобы защитить индейцев. Он сказал этому парню, что ни

король Георг, ни колонисты не собираются защищать интересы ирокезов.

Я поднял глаза к небу.

- Не слишком убедительный аргумент на фоне расстрела индейцев.

Солдат склонил голову.

- Возможно, что и так, сэр.

3

Если бы я чуть более философски подходил к смерти Уильяма, то, наверное, я

нашел бы смягчающие обстоятельства. Уильям, хотя и был прилежным служакой и

посвященным, никогда не был слишком добродушным человеком, и оказавшись в

ситуации, которая требовала сочетания такта и силы, наломал дров. Хотя мне и больно

говорить это, но он сам устроил свою гибель, и боюсь, что я никогда не оправдывал

некомпетентности: ни в молодости, когда я считал, что я унаследовал это качество от

Реджинальда, ни тем более теперь, когда я разменял шестой десяток. Уильям проявил себя

как кровожадный болван и поплатился за это жизнью. Кроме того, проект приобретения

земли у индейцев, важный когда-то для нас, уже не был для нас приоритетом; он перестал

им быть с началом войны. Теперь нашей главной задачей было взять на себя

командование армией, а поскольку честным способом сделать это не удалось, оставалось

прибегнуть к нечестному — убить Вашингтона.

Но этот план был поставлен под удар, когда следующим ассасин застрелил Джона,

нашего офицера в Британской армии, за то, что Джон истреблял мятежников. Опять же,

хотя потеря такого ценного человека и раздражала, сорвать наш план она все-таки не

могла, если бы не письмо в кармане Джона — к сожалению, в нем были подробности

плана убийства и назывался исполнитель, Томас Хикки. Новоявленный ассасин не

замедлил отправиться в Нью-Йорк, и следующим в его списке стоял Томас.

Томас занимался там подделкой денег, помогая в сборе средств и в подготовке

убийства Вашингтона. Чарльз тоже был уже там вместе с Континентальной армией,

поэтому я незаметно явился в город и снял комнату. И не успел я приехать, как получил

известие: парень добрался до Томаса и они оба арестованы и брошены в тюрьму

Брайдуэлл.

- Больше никаких ошибок, Томас, — сказал я ему при свидании, поеживаясь от

холода и морщась от тюремной вони, гвалта и скрежета, и вдруг за решеткой соседней

клетки я увидел его: ассасина.

И признал. Глаза у него были, как у матери, и тот же упрямый подбородок, но рот

и нос — Кенуэев. Он был слепком ее и меня. Вне всяких сомнений он был мой сын.

4

- Это он, — сказал Чарльз, когда мы с ним покинули тюрьму. Я вздрогнул, но он не

обратил на это внимания: в Нью-Йорке было холодно, пар от дыхания клубился в воздухе,

и Чарльз изо всех сил старался согреться.1

- Кто «он»?

- Тот парень.

Конечно, я прекрасно понял, о чем он.

- Что за ерунду вы болтаете, Чарльз? — сердито спросил я и подышал в ладони.

- Помните, я рассказывал о мальчике, которого встретил в шестидесятом, когда

солдаты Вашингтона уничтожили индейскую деревню?

- Да, помню. Это наш ассасин, да? Из гавани Бостона. Убийца Уильяма и Джона.

Тот, что теперь в тюрьме, да?

- Похоже, что да, Хэйтем.

Я развернулся к нему.

- Да вы понимаете, что это значит, Чарльз? Мы сами создали этого ассасина. В

котором горит ненависть ко всем тамплиерам. Он ведь видел вас, когда сжигали его

деревню, верно?

- Верно, я же вам говорил…

- Думаю, что и кольцо ваше он тоже видел. И еще я думаю, что несколько недель

после встречи с вами он носил на своей коже отпечаток этого кольца. Я прав, Чарльз?

- Ваша забота об этом ребенке трогает, Хэйтем. Вы всегда были горячим

сторонником индейцев…

Слова застыли у него на губах, потому что в следующий миг я схватил его за

грудки, скомкав пелерину его плаща, и со всего маха притиснул к каменной тюремной

стене. Я высился над ним и готов был испепелить его взглядом.

- Моя забота — это Орден, — сказал я. — Это — моя единственная забота.

Поправьте меня, Чарльз, если я ошибаюсь, но ведь Орден не проповедует бессмысленное

истребление туземцев и сжигание их деревень. Это, насколько я помню, с очевидностью

1 В оригинале: I gave a start, but he didn’t notice: New York was freezing, our breath hung in clouds, and he

was far too preoccupied with keeping warm.

отсутствует в моих наставлениях. И знаете почему? Потому что такие поступки создают

— как вы там говорите? — «враждебность» у тех, кого мы могли бы привлечь на нашу

сторону. Это заставляет даже нейтральных людей принимать сторону наших врагов. Как в

итоге и вышло. Наши люди погибли и планы срываются из-за вашей выходки

шестнадцатилетней давности.

- Не моей выходки — Вашингтона…

Я отпустил его, сделал шаг назад и заложил руки за спину.