Ковчег детей, или Невероятная одиссея - Липовецкий Владимир - Страница 117

— Ну, как?

— Великолепно. Вы непременно попадете на обложки самых известных американских журналов.

— Шутите?

— Нисколько. Вы настоящие красавицы. А ваши блузки просто загляденье! Уверена, многие девушки Нью-Йорка захотят обзавестись такими же.

— А что вы думаете о воротниках? Мы не уверены, как будет лучше — синие полоски на белом фоне или белые — на синем?

— Это зависит от цвета глаз и волос, — рассудительно сказала миссис Кемпбелл.

— Мы тоже так думаем.

— А ведь я пришла не хвалить вас, а ругать.

— Ругать?

Все девочки, в том числе и те, что сидели за швейными машинками, окружили сестру-хозяйку.

— Я вам совсем недавно выдала свежие простыни…

— Простите нас, — выступила вперед Ирина Венерт. — Старые простыни пожелтели. Для постели они вполне пригодны, а вот для нарядных блузок…

— Ну, хорошо! — Ханна прижала к себе Ксению и Веру. — Будем считать, что сделка состоялась. Но вы должны мне кое-что пообещать.

— Просите что угодно! Мы выполним любое ваше желание.

— Тогда пообещайте, если заявятся фотографы, не забудьте и Мамашу Кемпбелл. Я тоже хочу попасть на обложку журнала. Пусть Америка увидит и меня!..

Судно охватила эпидемия нарядов. Но не обязательно шить и выкраивать. В Сан-Франциско колонистам подарили гору одежды. И теперь остается только посмотреть, кому что нравится и что впору. А если не подойдет, можно подогнать по размеру.

Задумались о своей внешности и воспитатели. Одна забота всех объединила.

Затем снова наступило время большой стирки. Пароход превратился в огромную прачечную. И в который уже раз его украсили флаги расцвечивания — полотенца, простыни, наволочки и всякие предметы верхней и нижней одежды.

Капитан не протестовал. Он смирился. Так воспринимаются неизбежные природные явления — циклон, цунами, смерч… Единственное, что сделал Каяхара, — демонстративно снял белый форменный костюм с золотыми нашивками на рукавах, чтобы на фоне белья не выглядеть опереточным героем.

Хуже другое. «Йоми Мару» вышел на оживленную пароходную линию. И встречные суда меняли курс, чтобы понять, откуда здесь, вдалеке от берега, взяться цыганскому табору. В такие минуты Каяхара прятался в глубине ходовой рубки. Он радовался, что среди разноцветных лоскутов прячется и кормовой флаг и не видно его национальной принадлежности. Пусть любопытных удовлетворят слова на борту парохода.

Так оно и получалось. Прочтя надпись — «Американский Красный Крест», суда, идущие встречным курсом, давали несколько приветственных гудков.

Детям же сушка белья была в радость. Младшие играли в прятки. А старшие радовались обилию укромных местечек. За простыней можно спрятаться, как за занавесом. От излишне любопытных зрителей.

Эверсол перебирает бумаги — рутинное занятие, которое требует терпения, и думает о событиях прошедшего дня.

…Капитан Каяхара выразил недовольство поведением Генри Вудса. Этот англичанин пришел в колонию из Христианского Союза молодых людей. Ему поручили заниматься с детьми физической культурой и спортом.

Вудс без спросу принес свою кровать на персональную палубу капитана. И устроился на ночлег. Это уже не первая жалоба Каяхары на Генри Вудса. Во время дождя провисли тенты над трюмами и образовались лужи. Мальчишки стали в них плескаться. Генри вместе с несколькими малышами тоже бегал по тенту, грозя обрушить его. Это не только опасно, но и дурной пример для детей.

А вот другой случай. Судно проходило по каналу. Вудс поднялся в штурманскую рубку, где посторонним не разрешается быть.

Эверсол через майора Бремхолла предупредил Генри Вудса, что его поведение нетерпимо и будет рассмотрено по прибытию в Нью-Йорк.

…Еще одно событие дня — письмо, которое ему вручил русский воспитатель Петр Дежорж. Он заявляет, что двенадцать долларов, месячная ставка, — не соответствуют его труду. Он просит поднять заработок до пятидесяти долларов. Эверсол отнесся к этому заявлению со всей серьезностью. Ведь к Дежоржу могут присоединиться десятки других воспитателей и учителей.

…А в самом конце дня, около полуночи, — еще одно происшествие. Судно попало в шквал с сильным дождем. Барл Бремхолл вместе со старшими мальчиками натягивал брезент над пятым трюмом. Неосторожно наклонился над открытым проемом, потерял равновесие и упал вниз. К счастью, без серьезных повреждений. Но был слегка оглушен и контужен. Ушибы не в счет.

До Нью-Йорка остается девятьсот миль. Чуть больше трех суток ходу. Каждый день он откладывает в сторону радиограмму о предстоящей высадке колонии во Франции. Это задержит возвращение детей домой. И, возможно, надолго. Больше молчать нельзя. Колония должна знать правду.

Назавтра Грегори Эверсол, Барл Бремхолл, Елена Домерчикова и Ханна Кемпбелл решили обойти все трюмы и оповестить детей о телеграмме, полученной еще десять дней назад от Фарренда и Аллена.

— Я думаю, лучше это сделать после ужина, — сказала миссис Кемпбелл.

— У меня тоже есть предложение, — сказал Барл Бремхолл. — До ужина я выдам детям деньги. Это несколько смягчит их сердца.

— А после ужина нужно устроить танцы, — предложила Домерчикова.

Одни дети выслушали телеграмму молча. Другие, не понявшие истинного ее смысла, восприняли восторженно. Возможность побывать еще в одной стране их обрадовала. А потом пошли вопросы, которых ждал и опасался Эверсол.

— Нас высадят во Франции… А где в это время будет «Йоми Мару»? — спросил Леонид Дейбнер.

— Леонид, хочу напомнить, что ежедневный фрахт судна обходится Красному Кресту в несколько тысяч долларов. Вот почему, когда колонию разместят во временном лагере близ города Бордо, «Йоми Мару» вернется к себе в Японию.

— Но это значит, — воскликнула воспитательница Евгения Мазун, — что пребывание во Франции и наше возвращение в Петроград затянется на неопределенно долгое время!

— Россия и Франция в состоянии войны, — поддержал ее Юрий Заводчиков. — Не получится ли так, что к нам, российским гражданам, правительство Франции отнесется враждебно?

— А старших колонистов, кому уже восемнадцать, арестуют и поместят за колючую проволоку?! — горячо подхватил Николай Иванов.

Эти слова возбудили и других подростков. Эверсол, прося тишины, поднял руку.

— Ваши тревоги и опасения мне понятны. Но прошу всегда помнить, что где бы вы ни оказались — на суше или на море, в Японии или во Франции, вы всегда под защитой Красного Креста. Для этой организации не существует границ. Американский Красный Крест — неправительственная организация. На девяносто процентов она существует на средства, собранные простыми людьми. Жить в Америке в последнее время стало куда труднее. Все подорожало. Много безработных. Казалось бы, в наших интересах как можно скорее доставить вас в Петроград. Ведь содержание тысячи человек — целой колонии — стоит немалых денег. Но американцы готовы и дальше делиться с вами, заботиться о русских детях, пока они благополучно не вернутся домой. Поверьте, нашими помыслами и действиями движут не политические расчеты, а дух бескорыстия и любви.

— Вы говорите о любви, — сказал Виталий Запольский, — а мы уже два с половиной года не видели родителей. Самые младшие забыли, как выглядит лицо мамы. Вместо того чтобы доставить нас как можно скорее в Петроград, вы предлагаете новые месяцы разлуки и тоски.

Эверсолу трудно возразить детям и воспитателям. В душе он согласен с ними. Но решение, принятое в Вашингтоне, кажется ему тоже не лишенным основания. К тому же он должностное лицо.

— Юные мои друзья! Две причины заставляют Красный Крест действовать так, а не иначе. Вы покинули Россию весной тысяча девятьсот восемнадцатого года. Но Гражданская война там все еще продолжается. Газеты сообщают об ужасающем голоде в Петрограде. Еще более страшном, чем тот, что был, когда вас отправили на Урал. Что же выходит: вы уехали, спасаясь от голода, а вернетесь к нему снова? Есть и другая причина. После революции миллионы людей покинули Россию. Среди этих миллионов могут быть ваши папы и мамы. А ведь Красный Крест дал обязательство вернуть вас непосредственно в руки родителей. Не получится ли так, что, возвратившись в Петроград, застанете свой дом пустым?