Ковчег детей, или Невероятная одиссея - Липовецкий Владимир - Страница 131

— А он и в самом деле хорош! — заметил Эверсол, любуясь плавными линиями океанского лайнера. Он был рад, что оказался среди первых пассажиров.

— Скажите, — обратился внезапно Эверсол к Каяхаре, — согласились бы вы сменить свой старенький «Йоми Мару» на ходовой мостик этого красавца?

— Настоящий моряк никогда не бросит свое судно на полпути. Это равносильно предательству, — твердо произнес Каяхара. Кажется, его обидело уже само предположение, что он способен предпочесть свой пароход этому белому щеголю, еще не нюхавшему моря и не имеющему ни единой царапины, которые можно получить, только встретившись в честном поединке с хорошим штормом.

— Ну и что с того, что у «Йоми Мару» борта черные? На то он и угольщик, — чуть помедлив, продолжал Каяхара. — Зато он недавно принял в свои трюмы ценный груз. Самый ценный груз, какой только есть на свете. Глаза и улыбки детей осветили его палубу.

— Капитан, вы не лукавите?

— Как вас понять, мистер Аллен?

— Команда лишилась покоя… Устала от детских криков и мальчишеских проделок. Не от вас ли я слышал эти слова? Не раз и не два…

— Согласитесь, к тому были основания. Помните, как однажды ночью мальчики забрались в спасательную шлюпку и стащили неприкосновенный запас шоколада? Или другой случай — драка между стюардом и одним из ваших юношей.

— Вот видите!..

— Но разве в море всегда тишь да благодать! Случается и непогода. С тех пор, как дети высадились в Нью-Йорке, пароход опустел и стал как мертвый. Ремонт с утра и до темноты… Вместо детского смеха — лязг железа… Матросы спрашивают, когда мы снова примем маленьких пассажиров, когда отправимся дальше?

— Скоро мы отправимся вслед за Эверсолом в Европу, точнее в Бордо. Осталось не так долго ждать.

— Мистер Аллен, я случайно узнал о ваших проблемах, — сказал Каяхара.

— Какие еще проблемы?

— По дороге сюда я купил утреннюю газету. Возможно, вы еще не видели. Пишут, что высадка колонии во Франции под вопросом.

— Об этом писали и вчера, и позавчера. В печати настоящая буря. Посильнее, чем в море. За всю свою историю Американский Красный Крест не подвергался такой критике и давлению. Но самое скверное — в эту кампанию стараются втянуть и детей. Их подстерегают возле казармы, на улице, в зоопарке, кинотеатре и даже в автобусе… Что-то нашептывают, подстрекают к неповиновению и даже бунту.

— А что вы сами думаете?

— Будь моя воля, я бы доставил колонию в Петроград без всякой задержки.

— Только прикажите. И я направлю судно в нужный порт.

— Вы решительный человек, капитан. Решительный и прямой. Я ценю это в людях. Но последнее слово не за нами. Есть такое понятие — политическая игра. Так вот, дети в этой игре — козырная карта.

— А игроки кто?

— Одни находятся в Москве. Другие — в Вашингтоне.

— За кого вы болеете?

— За тех, чьи судьбы мне доверены…

…Пароход дал короткий гудок. Аллен и Эверсол обнялись. За последние пять недель они прощаются во второй раз. Сначала в Сан-Франциско, а теперь здесь, на нью-йоркском причале. Тогда Райли Аллен возложил заботу о колонии на плечи Эверсола. Сейчас он снова с детьми. Но все равно они будут делать одно дело, даже находясь вдалеке друг от друга.

— Грегори, я стану вас извещать ежедневно. И в море, и когда вы уже будете во Франции. Но как бы ни повернулись дела, готовьтесь к приему детей. Мы живем в непредсказуемое время. В России все еще Гражданская война. А в Петрограде — голод. Одному Богу известно, по какую сторону границы находятся сейчас родители этих детей.

Эверсол протянул сразу обе руки — и Каяхаре, и Леоновой.

— Капитан, — сказал он, — когда будете подходить к французскому берегу, внимательно смотрите в бинокль. Вы меня обязательно увидите. А вас, мисс Мария, я встречу букетом самых красивых роз.

— Какие у вас планы, мистер Каяхара? — спросил Аллен, когда «Гольфстрим» слился с морем.

— Похожу по магазинам, куплю кое-какие мелочи.

— В моем распоряжении автомобиль.

— Спасибо. Но знаете, что больше всего любит моряк?

— Любопытно узнать об этом от самого моряка.

— Ходить пешком. Не выпить ли нам по стаканчику саке?

— А есть в Нью-Йорке японский ресторан? — спросила Мария.

— В Нью-Йорке все есть, — сказал Аллен. — Я знаю одно хорошее местечко. Там отлично готовят рис.

Было время ланча, но на веранде нашелся свободный столик.

— Я не встречала среди японцев толстяков, — сказала Мария, оглядываясь на посетителей.

— У нас хорошая богиня еды.

— А как ее зовут?

— Тоеукэ.

— Чем же она хороша?

— Не позволяет никому объедаться. Японцам свойственно чувство меры. Не только в еде, но и в выпивке.

— Сейчас мы это проверим, — не замедлил сказать Аллен и заказал саке. А для Марии — красное вино.

Официант принес фарфоровый графинчик.

— А как японские боги относятся к саке? — спросил Аллен.

— Боги его любят.

— Райли, скажи тост, — попросила Мария.

— У нас, японцев, не приняты тосты, — остановил Каяхара Аллена.

— Вы пьете молча? Но ведь это скучно!

— Почему молча? Мы говорим: «Кампай!»

— Что это значит?

— По-японски «кампай» — это «сухое дно».

— У русских тоже принято так говорить — «Пей до дна!»

— Да, я знаю. Мне приходилось пить с русскими, когда мы доставляли из Сибири лес. Но они не знали меры. И потом лежали. Такие же неподвижные, как бревна.

Принесли меню.

— Что будем кушать? — спросил Каяхара.

— А что нам предлагают?

— Тут много чего… Суп из ракушек, рыба на вертеле, жареный осьминог, вымоченная в саке медуза с уксусом и имбирем, трепанги, моллюски с соевой пастой…

— А рис? — напомнила Мария.

— Разумеется. Он в самом начале списка.

Принесли рис. Над тарелками поднимался нежный пар. Мария втянула в себя солоноватый запах и закрыла глаза от предвкушаемого удовольствия.

— Оказывается, вы умеете пользоваться палочками! — удивился Каяхара.

— Первый урок я получила на Хоккайдо. Когда мы зашли в Муроран. Нас пригласили в ресторан. Помнишь, Райли?

— Я даже помню, что тебе дали не деревянные, а серебряные палочки. А после ужина их подарили.

— А научил меня пользоваться палочками судовой боцман. Уже в море.

— Тогда я понимаю, мисс Мария, почему вы так любите рис. Боцман Маэда большой мастер варить его.

— Но самый замечательный подарок я получила от Райли Аллена и Ханны Кемпбелл.

— Чем они вас порадовали? Ведь женщине так трудно угодить.

— Они подарили мне кимоно.

— Обещайте, что покажетесь в нем, когда выйдем в море.

ГЛАВА ДЕСЯТАЯ

НОВЫЕ ВПЕЧАТЛЕНИЯ

— Сына не узнать.

— Да, он меняется на глазах.

— Так и прикипел к этому русскому мальчику.

— Ты ревнуешь?

— Вовсе нет.

— Что тебя тогда беспокоит?

— Перемены в нашем Юзеке.

— Надеюсь, он перестанет быть маменькиным сынком.

— Не преувеличивай.

— Слава богу, он отложил в сторону свои книжки…

— …И снял очки.

— Без них он больше увидит.

Супруги Яновские, Казимеж и Вероника, обменивались словами, но при этом смотрели не друг на друга, а в окно. Там, перед домом, мальчики занимались необычным для себя делом — разжигали самовар. Рядом вертелась собака.

Накануне Кузовков вызвался навести порядок в гараже. Поднявшись с помощью стремянки к самому потолку, он увидел на верхней полке забытую утварь. Среди многих вещей был и самовар. Даже после того, как Федя смел веничком пыль и паутину, самовар оставался тусклым и невзрачным. Серо-зеленый, со следами давних потеков, он напоминал волшебный сосуд, который только и дожидается своего часа.

Мальчик не надеялся, что вылетит джин. Он давно перестал верить в сказки. Но случись такое, не задумываясь, назвал бы несколько желаний. И самое первое — найти отца. Вот уже полтора года, как оба они перемещаются по одной планете. Но никак не встретятся.