Ковчег детей, или Невероятная одиссея - Липовецкий Владимир - Страница 93

…Для персонала оборудована столовая на кормовой палубе. Вместе с русскими воспитателями трудятся и работники Американского Красного Креста. В том числе и наш шеф мистер Аллен. Здесь стоят деревянные столы. Их надо мыть и скрести, чтобы они всегда оставались белыми. Поскольку мы сменяемся ежедневно, работа эта никому не в тягость.

Повара готовят пищу и раскладывают ее по контейнерам. Карабкаться с ними по трапам далеко не легкое дело. Но старшие колонисты вызвались добровольно выполнять эти обязанности.

В рацион питания колонистов входят различные концентраты и консервы: каши, джемы, молоко, мясо, галеты и шоколад. Дети едят все это без ограничения, в соответствии со своим аппетитом. Они здоровы и полны энергии.

…На пароходе пять врачей. Может создаться впечатление об их избытке. Однако это не так. Они заняты почти все время. Их обязанность — не только лечить, но и следить за гигиеной и проводить профилактические меры.

У нас есть несколько слабых детей и ребенок, больной туберкулезом. За ними особый уход. Врачи также заняты проверкой состояния здоровья всех служащих, военнопленных и команды японского парохода. Вместе с детьми — это больше тысячи человек.

Доктор Девисон организовал санитарную бригаду из старших мальчиков. Эта бригада взяла на себя дезинфекцию туалетов, мытье шваброй проходов и палубы. Одним словом, поддержание чистоты на высоком уровне. Все это облегчит карантинный осмотр, когда пароход войдет в американские порты.

…Шторм прекратился. Старый Тихий океан ведет себя хорошо. Теперь уже мало случаев морской болезни. Я всегда была незадачливым мореплавателем. Но каждый раз ухитрялась казаться всем окружающим морским волком, чтобы служить примером. Я держалась на ногах и выполняла свои обязанности и в том случае, когда у меня были тайные проблемы с желудком».

ГЛАВА ДЕВЯТАЯ

МЯСНОЙ ШОКОЛАД

— Капитан, я уже был вашим гостем. Теперь приглашаю к себе.

— Мистер Аллен, вы не перестанете быть моим гостем, пока находитесь на «Йоми Мару».

— Да, спасибо. Так ждать вас?

— Буду через десять минут…

В каюте Аллена установлен телефон. И это позволяет ему держать постоянную связь с капитаном. Но сейчас он должен показать радиограммы, которые пришли из Сан-Франциско.

— Совсем как в монашеской келье, — сказал Каяхара, оглядев каюту. — Ничего лишнего.

— Лучше сказать — как в солдатской казарме.

— Но вы полковник.

— Никак не могу привыкнуть к этому званию. К тому же вся моя армия состоит из полутора десятков людей.

— Но каких людей! Один Бремхолл чего стоит…

— Здесь вы правы. Трудно поверить, что ему всего двадцать семь лет.

— Насколько я понимаю, вы меня пригласили по делу.

— Да, — ответил Райли.

— У меня к вам тоже есть дело. К тому же не слишком приятное.

— Я готов сначала выслушать вас, капитан. Ваша новость касается моего персонала или детей?

— Оставим эту часть разговора напоследок.

— Хорошо, если вы настаиваете. Вот радиограмма от фрахтового агента. В ней подробности поставки угля.

— Да, это важно, — сказал Каяхара. — Скоро наши бункеры опустеют.

— А вот вторая радиограмма. От мистера Морроу. Это агент пароходной компании. Он предусмотрел все, чтобы нам не пришлось долго ждать лоцмана. Заказан и буксирный катер.

— Это хорошо. Сан-Франциско — большой порт. Сотни судов стоят на рейде, дожидаясь своей очереди. Не сомневаюсь, нам идут навстречу, потому что на пароходе дети. Наверно, готовится встреча?

— Вы правы, капитан. Газеты полны сообщений о прибытии колонии. Меня просят передать несколько слов для радио. Теперь, капитан, я слушаю вас.

— Рядом с вашими новостями моя новость проигрывает. Каждый вечер боцман осматривает спасательные шлюпки. Не только крепление, но и сохранность снаряжения.

— И что же? — спросил с тревожным нетерпением Аллен.

— Вы знаете не хуже моего, что в шлюпках и плотах хранится неприкосновенный запас пресной воды и провизии. Так вот, боцман заметил, что кормовая часть одной из шлюпок расчехлена. Это сразу вызвало подозрение. При проверке недосчитались двух жестяных банок.

— Что еще за банки?

— В них хранится мясной шоколад.

— Впервые слышу. Разве бывает такой?

— Мясной шоколад идет не плитками, а кусками. Он очень калорийный, но совсем без сахара, чтобы не вызвать жажду, если потерпевшие бедствие люди окажутся в открытом океане.

— Невероятно! — воскликнул Аллен и встал из-за стола. — Может, эти банки забыли туда положить?

— Исключено. Боцман производит шлюпочный осмотр постоянно. Еще вчера банки были на месте. Они довольно большие, чтобы их не заметить.

— Вы думаете, это дети?

— Несомненно. Во время учебной тревоги им показывали, что находится в шлюпке.

— Право, капитан, я растерян. Это не шалость, а серьезный проступок. Как думаете, что следует предпринять?

— Провести расследование. Только без огласки. Я приказал боцману держать язык за зубами. Моряки к таким вещам относятся сурово. А среди экипажа, не скрою, есть люди, которых раздражает присутствие детей на пароходе. Время от времени они обращаются ко мне, жалуются на шум, который мешает им отдыхать перед вахтой. Жалуются и на чрезмерное любопытство детей. Они без спросу заходят в помещения, где живет команда.

— Здесь вы правы. Но дети есть дети. Им не заклеишь рот и не свяжешь ноги.

— Я это хорошо понимаю. Но если не остановить воришек, они заберутся и в другие шлюпки. Не могу же я к каждой из них приставить охрану.

— И все же, ваше предложение, капитан?

— Мне пришло в голову, что неплохо бы пригласить того мальчика, у которого собака. Прямо сейчас.

— Федора Кузовкова?

— Наверно. Я плохо запоминаю русские фамилии.

— Не думаю, капитан, что из всех решений это самое верное.

— Почему же?

— Не станем же мы его склонять к предательству. Быть ябедой — плохо в любом возрасте. А подростки к этому относятся еще более нетерпимо.

— Согласен. Но этот мальчик, насколько я понимаю, настоящий мужчина. Давайте пригласим его не для допроса, а для совета.

— Чтобы он чувствовал себя рядом с нами как равный?

— Именно так. Вы меня правильно поняли, мистер Аллен.

А в это самое время Федя забавлялся со своей собакой. Он придумал для нее особую игру — бросал в трюм мячик и ждал, пока Кузовок вернет его. И так раз за разом. «Собаке следует как можно чаще резвиться, — не то объяснял, не то оправдывался мальчик. — А то она умрет от безделья и тоски».

Кузовок был в хорошей форме. Такой же прыгучий, как мячик, он в три прыжка преодолевал расстояние, разделяющее нижнюю и верхнюю палубы. Феде невольно приходилось льстить и даже заискивать — только бы его четвероногого друга никто не обижал или, страшно подумать, не выбросил за борт. Ему не раз это виделось во сне. И он вскакивал, чтобы убедиться, по-прежнему ли рядом его Кузовок. Он не разрешал ему ночью покидать трюм.

Увы, мальчик за свою короткую жизнь повидал всякое. Если люди так безжалостны друг к другу, что же тогда сказать о беззащитном животном, на котором жестокий человек нередко вымещает злобу или собственную неудачу.

Федя обучил Кузовка разным фокусам и премудростям. Пусть все видят, какой он умница. Кто же такую собаку обидит? Очень скоро Кузовок стал всеобщим любимцем, в том числе и японской команды. Если его маленькому хозяину была открыта дорога на верхний мостик и в машинное отделение, то Кузовок пользовался еще большей свободой. Матросы и кочегары приглашали его в свои каюты, лаская и подкармливая.

К Аллену они пришли вместе — мальчик и собака. Оба смотрели пытливо и выжидательно: чего от них ждут, зачем пригласили?

Мальчик не сразу заметил японца, который сидел в глубине каюты. А увидев, обрадовался. Сейчас они с капитаном пойдут в рулевую рубку. И вновь Федя испытает это удивительное состояние — чувство власти над пароходом и океаном.