С Бобом и Джерри тропой инков - Романов Петр Валентинович - Страница 20

Попрощавшись с Карлосом и взяв на борт «тойоты» умудрившегося потолстеть за пару суток Джерри, мы двинулись к пустыне Наска: она совсем близко от Ики, километрах в ста пятидесяти.

Наш разговор с Бобом крутился теперь вокруг загадочных камней и не менее загадочных линий Наски одновременно, тем более что в коллекции доктора Кабреры имелись и камни, на которых совершенно определенно были изображены рисунки пустыни Наска. Как мы оба считали, именно эти камни были, скорее всего, фальшивками: использовать эти рисунки — дело для мошенника самое простое: и придумывать ничего не надо, и к одной загадке искусственно пристегивается другая.

Дело в том, что современные ученые — а линии Наски, в отличие от камней Ики, изучали специалисты из самых разных областей: астрономы, историки, археологи, географы, картографы — так и не могут дать ни одного вразумительного ответа, кем и зачем все это рукотворное чудо создано. Радует хотя бы то, что в данном случае никто даже не заикается о подделке.

Естественно, не обошел своим вниманием рисунки и линии Наски и доктор Кабрера. С его точки зрения, плато Наска служило стартовой площадкой для космических кораблей той цивилизации, что оставила нам в наследство камни. На сегодня, за отсутствием других идей, эта теория самая распространенная, особенно среди уфологов.

Создатели нашумевшего когда-то фильма «Воспоминания о будущем», где среди земных загадок фигурируют и линии Наски, придерживались того же мнения. Так что если гипотеза доктора Кабреры и безумие, то это безумие весьма распространенное.

К тому же ни одной толковой и более рациональной версии от ученых-скептиков я не слышал. То есть их, конечно, масса, но здесь одни исследователи с таким пылом опровергают других, что обывателю остается лишь придумывать собственные объяснения. А тут выбор ограничен. Либо это нечто ритуальное — правда, совершенно не ясно, почему и для чего, — либо это все-таки космодром. Что приближает нас к желтой прессе, которая так любит писать об НЛО.

Ситуация тупиковая.

Маленькая гостиница рядом с небольшим туристическим аэродромом, на котором прописались всего-навсего три «сессны» крошечной авиакомпании «Аэрокондор», что показывают с воздуха чудеса Наски, приняла нас, а вернее рыжего терьера, неласково. Спать с ним в машине не хотелось, поэтому какое-то время Джерри пришлось посидеть в одиночестве, а когда стемнело, мы через окно — гостиница одноэтажная — протащили его к себе в номер.

По расписанию мы сначала должны были позавтракать, а затем где-то в десять утра грузиться на самолет. Как человек опытный, уже трижды летавший над пустыней, я от завтрака категорически отказался и посоветовал Бобу сделать то же самое. В воздухе маневренная «сессна» выделывает весьма замысловатые фигуры, чтобы пассажиры, которые сидят по левому и правому борту, могли лучше разглядеть рисунки Наски, а потому очень скоро большинству любознательных туристов обычно становится не по себе и завтрак начинает проситься наружу.

Поэтому разумнее немного поголодать. Джерри голодал еще с вечера, единственной его едой стал бутерброд с сыром, который я стащил для него из ресторана. Впрочем, немного посидеть на диете, чтобы восстановить форму после ранчо Карлоса, где его безобразно откормили, псу было даже полезно. Я был тверд. Несмотря на требовательное фырканье, терьер остался без еды, удовлетворившись лишь миской с водой, которую он в знак протеста, опустошив, с грохотом катал по всему номеру.

Накануне вечером решалась его судьба. Оставить терьера на время нашего полета без присмотра, заперев в машине, было рискованно — вокруг все время крутилась стайка подозрительных подростков: украдут и машину, тем более что окна пришлось бы оставить приоткрытыми, и собаку. Оставить терьера привязанным к столбу где-нибудь на аэродроме было не менее опасно: местные мальчишки сопрут английского джентльмена через пять минут, как бы он ни кусался. «Просто накинут на него мешок, чтобы не брыкался», — объяснил Боб возможный способ кражи. Получалось, что нам остается лишь один вариант — подвергнуть пса всем прелестям высшего пилотажа.

Пришлось пожертвовать одной дорожной сумкой, в которой Боб проделал ножом несколько дырок на дне, чтобы они не бросались в глаза. Туда засунули терьера, несмотря на его недовольство. Сумку я перекинул через плечо — так мы втроем и поднялись на борт.

Надо отдать должное как Бобу, так и Джерри. Боб, правда, сжал зубы и крепко ухватился за свое кресло, но весь полет держался молодцом. И даже в отличие от многих других пассажиров все видел, поскольку не зажмуривал глаза. В конце концов, альпинист вовсе не боялся высоты, а просто, как разумный человек, считал, что все, что тяжелее воздуха, летать не должно. Все мои рассуждения по поводу тяги крыла его как-то не убеждали. Так что в данном случае победило любопытство. И он рискнул.

Джерри, то ли от страха, то ли от большого мужества, также перенес испытание стоически, ни разу не пискнув. Далось это английскому джентльмену не без труда — это стало очевидно, когда мы приземлились: минут пять терьер неподвижно сидел, приходя в себя, а потом, когда встал и пошел, его еще какое-то время пошатывало, как будто загулявший морячок вышел из бара.

Что касается меня, то я, признаюсь, на рисунки и линии Наски смотрел достаточно равнодушно, все-таки это было уже в четвертый раз. Иногда я без энтузиазма щелкал фотоаппаратом. Подобных снимков в моей фототеке уже хватало, просто на этот раз я пользовался новой цифровой «мыльницей» и рассчитывал на более четкое изображение. Куда больше меня интересовало самочувствие Джерри и Боба.

Когда и тот и другой полностью оправились после воздушной акробатики, я увидел двух самых счастливых существ на свете. Боба переполняла гордость победы над Ньютоном, ну а Джерри радовался, что его наконец выпустили из темной пыточной камеры, куда он попал непонятно за какие грехи.

Расплатившись в гостинице, мы сели в «тойоту» и спокойно проехали к той единственной вышке, что стоит рядом с шоссе, откуда просматривался один из рисунков пустыни Наска. Там же прямо у дороги можно своими руками пощупать своеобразную почву, на которой древние рисовали свои линии.

Кстати уж о рисунках. Они очень разнообразны. Тут и колибри, и обезьянка, и изображение чьих-то рук, одна из которых почему-то четырехпалая, и легко узнаваемые изображения кита, паука, пеликана, ящерицы. А на одном из небольших холмов и вовсе загадочное изображение, которое принято называть «астронавтом», — человек с головой, упрятанной в космический шлем. Во всяком случае, все наблюдатели воспринимают этот рисунок именно так.

Плюс ко всему плато Наска исчерчено длинными прямыми линиями, сверху действительно очень напоминающими посадочные полосы современного аэродрома, и разными геометрическими фигурами — всего где-то триста разных изображений. И все это на площади примерно 520 квадратных километров.

В принципе незначительные упоминания о линиях Наски есть даже в хрониках эпохи конкистадоров, но, не имея в ту пору летательных аппаратов, они не могли увидеть все полотно. Человек, стоя на земле, видит лишь борозду, проведенную на земле. Так что наши отцы и деды открыли для себя всю загадочность пустыни Наска только тогда, когда первые коммерческие самолеты начали летать над этим районом.

С возрастом линий и рисунков пустыни Наска ученые приблизительно определились — им более 2000 лет. Понятно, как они создавались. Поверхностный слой пустыни красноватого цвета, а нижний — желтого. Достаточно было снять верхний слой, и за счет контраста появлялся рисунок. Не секрет и то, почему это чудо сохраняется столько лет: все дело в уникальном местном климате, где вообще не выпадают дожди.

А вот для чего все это сделано, нет ответа до сих пор. Самая известная исследовательница «творчества Наска» немка Мария Райхе, много десятилетий прожившая в Перу рядом с пустыней, утверждала, что создатели рисунков сначала делали небольшие эскизы, а затем воспроизводили их в нужных, то есть намного больших размерах. Она же предположила, что линии могут являться самым большим в мире астрономическим календарем.