Кипарисовый ларец - Анненский Иннокентий Федорович - Страница 9

9

56. Картинка

Мелко, мелко, как из сита,В тарантас дождит туман,Бледный день встает сердито,Не успев стряхнуть дурман.Пуст и ровен путь мой дальний…Лишь у черных деревеньБесконечный все печальней,Словно дождь косой, плетень.Чу… Проснулся грай вороний,В шалаше встает пастух,И сквозь тучи липких мухТяжело ступают кони.Но узлы седых хвостовУ буланой нашей тройки,Доски свежие мостов,Доски черные постройки –Все поплыло в хлебь и смесь, —Пересмякло, послипалось…Ночью мне совсем не спалось,Не попробовать ли здесь?Да, заснешь… чтоб быть без шапки.Вот дела… – Держи к одной! —Глядь – замотанная в тряпкиАмазонка предо мной.Лет семи всего – ручонкиТак и впилися в узду,Не дают плестись клячонке,А другая – в поводу.Жадным взглядом проводила,Обернувшись, экипажИ в тумане затрусила,Чтоб исчезнуть, как мираж.И щемящей укоризнеУступило забытье:«Это – праздник для нее.Это – утро, утро жизни!»

57. Старая усадьба

Сердце дома. Сердце радо. А чему?Тени дома? Тени сада? Не пойму.Сад старинный – все осины – тощи, страх!Дом – руины… Тины, тины, что в прудах…Что утрат-то!.. Брат на брата… Что обид!..Прах и гнилость… Накренилось… А стоит…Чье жилище? Пепелище?.. Угол чей?Мертвой нищей логовИще без печей…Ну как встанет, ну как глянет из окна:«Взять не можешь, а тревожишь, старина!Ишь затейник! Ишь забавник! Что за прыть!Любит древних, любит давних ворошить…Не сфальшивишь, так иди уж: у меняНе в окошке, так из кошки два огня.Дам и брашна – волчьих ягод, белены…Только страшно – месяц за год у луны…Столько вышек, столько лестниц – двери нет…Встанет месяц, глянет месяц – где твой след?..»Тсс… ни слова… даль былого – но сквозь дымМутно зрима… Мимо… мимо… И к живым!Иль истомы сердцу надо моему?Тени дома? шума сада?.. Не пойму…

Трилистник толпы

58. Прелюдия

Я жизни не боюсь. Своим бодрящим шумомОна дает гореть, дает светиться думам.Тревога, а не мысль растет в безлюдной мгле,И холодно цветам ночами в хрустале.Но в праздности моей рассеяны мгновенья,Когда мучительно душе прикосновенье,И я дрожу средь вас, дрожу за свой покой,Как спичку на ветру загородив рукой…Пусть только этот миг… В тот миг меня не трогай,Я ощупью иду тогда своей дорогой…Мой взгляд рассеянный в молчаньи заприметьИ не мешай другим вокруг меня шуметь.Так лучше. Только бы меня не замечалиВ тумане, может быть, и творческой печали.

59. После концерта

В аллею черные спустились небеса,Но сердцу в эту ночь не превозмочь усталость…Погасшие огни, немые голоса,Неужто это все, что от мечты осталось?О, как печален был одежд ее атлас,И вырез жутко бел среди наплечий черных!Как жалко было мне ее недвижных глазИ снежной лайки рук, молитвенно-покорных!А сколько было там развеяно душиСреди рассеянных, мятежных и бесслезных!Что звуков пролито, взлелеянных в тиши,Сиреневых и ласковых и звездных!Так с нити порванной в волненьи иногда,Средь месячных лучей, и нежны и огнисты,В росистую траву катятся аметистыИ гибнут без следа.

60. Буддийская месса в Париже

Ф. Фр. Зелинскому

Колонны, желтыми увитые шелками,И платья peche и mauve в немного яркой рамеСреди струистых смол и лепета звонков,И ритмы странные тысячелетних слов, —Слегка смягченные в осенней позолоте, —Вы в памяти моей сегодня оживете.* * *Священнодействовал базальтовый монгол,И таял медленно таинственный глаголВ капризно созданном среди музея храме,Чтоб дамы черными играли веерамиИ, тайне чуждые, как свежий их ирис,Лишь переводчикам внимали строго мисс.* * *Мой взор рассеянный шелков ласкали пятна,Мне в таинстве была лишь музыка понятна.Но тем внимательней созвучья я ловил,Я ритмами дышал, как волнами кадил,И было стыдно мне пособий бледной прозыДля той мистической и музыкальной грезы.* * *