Дом, который сумаcшедший - Лобов Василий - Страница 9

В спецзоне вечная песня радости Железного Бастиона звучала особенно радостно. От этой радости мы даже немного тайно пообнимались с братцем Моной Лизой.

Когда большие квадратные часы на столбе показали тринадцать двадцать пять, прозвенел зуммер. Братцы спецтаможенники выстроились в две шеренги, образовав перед воротами Шлюза узкий коридор. Динамики торжественно заиграли торжественный домовой гимн. По флагштоку, стоявшему возле ворот, сверху вниз чрезвычайно торжественно поползло полосатое домовое знамя. Ворота торжественно отъехали в сторону. Из шлюза, один за другим проходя по таможенному коридору, стали торжественно выходить на плац торжественные братцы из первой на этот день группы поиска. Спецтаможенники торжественно приступили к обшариванию их карманов, пытаясь обезвредить любую вредоносную контрабанду, которую никто никогда не приносил в Наш Дом в карманах, поскольку сразу же после входа сдавал в багажное отделение.

Флаг на флагштоке опустился к самому низу. Торжественный гимн зазвучал снова, на этот раз еще торжественнее. Братцы из группы поиска потянулись к знамени и, припав кто на левое, кто на правое колено, стали торжественно целовать кто белую, кто черную полоску. Некоторые по-прежнему целовали обе.

Флаг медленно пополз вверх, шеренга братцев спецтаможенников сначала расстроилась, а потом распалась. В воротах показались братцы из группы сопровождения, одеты они были в форменные фраки спецотдела контриллюзий Ордена Великой Ревизии. Через таможенную шеренгу они не проходили, в карманах у них не шарили. А гак как это все были братцы с самой проверенной во всем Нашем Доме психикой, братцы, готовые в любую минуту дать самый достойный отпор любым чуждым нашему братцевскому духу нашего всеобщего братцизма иллюзиям, братцы, умеющие сохранять этот дух неприкосновенным даже во враждебном окружении ядовитой окружающей среды, знамя они не целовали, поскольку целованием знамени каждый день по многу трудных часов занимались в спецклассах специальных спецшкол спеццелования спецзнамени.

И снова, как всегда, я почувствовал к ним сильнейшую белую зависть… Каждый день, постоянно находясь на боевом чеку, пробираться разлагающимися тропами к поставленной перед тобой Кабинетом Избранных цели. Какое счастье! Какая всепожирающая радость! Какая великая судьба!

Однако белая зависть почти испарилась, как только я вспомнил, что отныне и сам являюсь выходящим братцем. Выходящим, поправил мое воспоминание мой ум, но не в составе группы сопровождения. И мне захотелось стать выходящим в составе группы сопровождения. С новой силой захотелось.

«Сам Братец Президент, — стал я просить у Самого Братца Президента, — ну что тебе стоит, назначь меня в группу сопровождения, я тебя очень прошу, а, Сам Братец Президент? Только назначь, и ты наглядно увидишь, каким я буду мужественным и стойким, все братцы мыслеводители из Кабинета Избранных увидят. Я никогда-никогда не посрамлю твое доверие, только назначь. Я буду стойким бойцом и на деле докажу преданность твоим идеалам».

И я пообещал Самому Братцу Президенту, что, если он назначит, я навсегда покончу со всеми своими галлюцинациями.

Братцы из группы поиска и братцы из спецотдела Великой Ревизии направились в багажное отделение, откуда через несколько минут стали выкатывать на плац нагруженные тюками тележки. У братцев из группы поиска тележки были в два раза меньших размеров. За воротами КПП тех и других уже поджидали братцы перекупщики товара.

К нам подкатил свою тележку братец Великий Князь, с которым лично у меня уже давно установились отношения.

— Что привез? — спросил я.

— В обиде не будешь.

— Сколько?

Он назвал сумму. Сумма была обычной. Ради хорошего тона мы поторговались, а потом я отдал ему мешочки с монетами.

Прихватив с собой несколько приготовленных для разных очень нужных братцев подачек, завернутых в пакеты, и передав приготовленную для братца Моны Лизы подачку братцу Моне Лизе, он оставил тележку братцу Пилату III, а сам направился к КПП. Эту тележку с товаром я должен был вручить своему оптовому покупателю, который, в свою очередь, должен был перепродать весь товар мелким торговцам, в обязанности которых и входило собственно распространение. На операции перепродажи неплохо зарабатывал на божественный.

Чтобы вручить причитавшиеся нам подачки, к братцу Пилату III и к братцу Моне Лизе подошли и все остальные братцы из группы поиска.

Я покатил свою тележку к выходу из спецзоны, на КПП отдал один пакет дежурному охраннику, и он распахнул перед нами ворота. За воротами меня уже поджидал нетерпеливый братец Малюта Скуратов XXXII — мой оптовый покупатель.

До начала торжественной процедуры постановки круглой печати братцам из второй на этот радостный день группы поиска оставалось не так уж и много времени. Взяв свои личные подачки с собой и оставив с братцем Малютой Скуратовым XXXII тележку, мы с братцем Моной Лизой побежали бегом к департаменту.

В департаменте я закрыл хранилище на толстый бронированный засов и уселся непосредственно на стул непосредственно под портретом непосредственно Самого Братца Президента. Достал из потайной тумбы стола заветную бутыль и плеснул в бокал божественного нектара. Выпил. Вздохнул. Подумал: чего это я развздыхался? Радоваться нужно. А я развздыхался, когда радоваться нужно. И приступил к просматриванию подачек, чтобы радоваться.

В первой оказались два банана, пять груш и небольшая кучка яблок, среди которых я вдруг выявил маленькую серую фейхоа, от одного взгляда на которую так весь и затрепетал от восторга, который привел в движение все мои было развздыхавшиеся члены, один из которых — рука — медленно, но все же неотвратимо потянулся к желанной добыче. Вот уже он стал нежно оглаживать фрукт, намереваясь неумолимо отправить туда, куда в данном случае отправлять вовсе не следовало.

Следовало разве лакомиться деликатесами, когда тебя никто не видит? Когда в рот тебе никто не заглядывает? Когда никто не ломает себе желудок, пытаясь угадать: откуда у тебя столько монеты, чтобы с твоей-то паршивой девятизубой короной лакомиться такими не по рангу деликатесными деликатесами, ввоз которых в Наш Дом строго ограничен таможней, и они свободно доступны лишь самым-самым низко опустившимся братцам?

Я сжал кисти рук между коленок ног. Унял трепет и только после этого вскрыл другие подачки. Там были сливы, немного винограда, яблоки, орехи… В одной из подачек присутствовали только яблоки, правда, в большом — десять штук — количестве. Конечно, яблоки — не самая скверная вещь в Нашем Общем Доме, видит Сам Братец Президент, но все же податель мог бы присовокупить к ним что-нибудь более нескверное. Вытащив из потайного ящика потайной тумбы письменного стола черную книгу, я внес в белый список кличку яблочного подателя… Всегда ведь найдется какая-нибудь мелкая причина, чтобы устроить братцу вовсе не мелкие неприятности. Например, вырезать из маленькой микропленки несколько маленьких кадров, чтобы кое-кто увидел, когда станет писать очередную справку о характере этого братца, что братец-то целует знамя не торжественно, а кое-как.

Выпив еще один бокал божественного, я позволил себе для неги съесть маленькое яблочко. Обсосал корешок и положил корешок туда, где в потайном отделении потайного ящика в потайной тумбе письменного стола у меня хранилась коллекция потайных огрызков и косточек. Потом распределил то, что требовало подачек от меня, по отдельным пакетам и надписал на них клички получателей. В моем личном распоряжении оставалась довольно значительная куча разной всякой вкусной всячины.

Фейхоа я отложил специально для братца Принцессы, завернув в целлофан и спрятав в потайной карман фрака. Возможно, такими штуками его не удивишь, но попробовать пустить пыль в корону очень хотелось.

После всего этого мы с братцем Моной Лизой прошли в спецбуфет для высших сотрудников и пообедали. На этот раз я выловил из бульона лишь семь тараканов.

Время неукротимо приближалось к четырем часам по спецминистерскому времени, группа поиска уже сгруппировалась в бронированной ассистентской. Открыв толстую бронированную дверь, я пригласил братцев в хранилище. Братец Мона Лиза встала при знамени, я раскрыл толстую инструкторскую книгу и…