По лезвию катаны - Логачев Александр - Страница 41

Артем попал в коридор. Он тянулся между панелями наружной стены и внутренними стенками, представляющими собой решетчатые конструкции, оклеенные полупрозрачной бумагой. Коридор — отсюда это видно — шел через весь дом до дальней его оконечности. Посередине в него вливался поперечный коридор. Надо полагать, и вдоль другой стены тоже тянется длинный коридор, а короткий коридор посредине соединяет длинные коридоры.

И в этом, поперечном, коридоре послышался топот. Кто-то бежал. И бежал — случайно или неслучайно — Артему наперерез. Артем обхватил топорище понадежней и остановился. Незачем сближаться, сперва надо поглядеть, что это за бегун. Потому как биться-рубиться категорически не хотелось. Ежели только выбора не оставят.

Артем прикинул, что будет делать, если выскочит вооруженный человек. Идейка имелась. Ну, и совсем просто, если выскочит женщина, ребенок или безоружный слуга. Достаточно будет пугнуть хорошенько…

Выскочил вооруженный дядька в шароварах-хакама и в накидке-хаори на голое тело. Завидев гайдзина, встал как вкопанный. Рука его нырнула к поясу. («Оби» — так называется самурайский пояс. Подсказка появилась, как всегда, «вовремя». Что ж, «своевременность» — своего рода фирменный знак всплывающих в мозгу подсказок.)

Ждать, когда этот гражданин вырвет клинок из ножен, Артем не намеревался. Гимнаст обрушил обух топора на внутреннюю перегородку, рядом с которой находился, ломая-сшибая рейки и разрывая бумагу. И прыгнул в прорубленную дыру.

Он споткнулся о столик на коротеньких ножках, валя его и опрокидывая на пол чашки и плошки, что-то разливая и частью выливая на себя. В небольшой, если не сказать крохотной, комнате никого не было. Никто не мог помешать Артему проломить следующую стену.

Только что он убедился в хлипкости реечно-бумажных конструкций, поэтому не стал действовать топором, а просто с толчка обрушился на внутреннюю стенку всеми своими восьмьюдесятью килограммами. Или тем, что от них сейчас осталось.

У Артема была цель — выходящая в сад веранда. И он собирался двигаться к ней в прямом смысле напролом.

В следующей комнате, в которую проломился Артем и в которой упал на соломенный пол, зацепившись за чью-то ногу, его встретил дружный визг. Эта комната была значительно больше предыдущей. Вдоль одной из ее стен лежали соломенные маты, а на них валялись валики, которые подкладывают под голову. В углу сгрудились женщины и дети. Одна из женщин вскочила, выхватив откуда-то короткий тонкий кинжал, следом за ней с решительным лицом вскочил пацаненок лет десяти. «Еще вцепится по-бульдожьи в ногу, щенок!»

— Убью!!! — дико заорал Артем, вскочив, выпучив глаза и замахнувшись топором. Возымело. Отпрянули испуганно. Гимнаст быстро оглянулся. Фигура в накидке на голое тело замаячила в проделанном Артемом отверстии. Значит, гражданин из коридора поперся по его следам.

Даже не пытаясь определить, какая панель отодвигается и открывает доступ в коридор, Артем прыгнул на очередную стенку. Он рассчитал так, чтобы вывалиться в короткий коридор. Из него выбежать в коридор длинный и помчаться к веранде, выходящей в сад. А преследователь неминуемо отстанет. Да и вообще, в забеге на короткие и средние дистанции, думается, мало кто из здешних шустриков конкурент цирковому гимнасту… Уже валясь в пролом, Артем вдруг понял, что в запарке, сбитый с толку одинаковостью бумажных стенок, катастрофически просчитался. Не эту стенку надо было вышибать, а соседнюю. Ох, как глупо-то…

Артем упал набок, прокатился, попытался вскочить… Но не успел… Вернее, не сумел. Потому что горла его коснулся клинок.

Это был клинок катаны, и держал его Хидейоши.

— Напрасно ты вернулся. — Чиновник убрал меч от горла бывшего сокамерника.

Артем встал, провел рукой по горлу. Осмотрелся. Помещение, в котором он оказался, было весьма просторным, по площади оно примерно равнялось помещению при входе. Здесь находилась небольшая ниша, внутри которой висела полоса ткани с узорами и иероглифами, а на полу стояла ваза с цветами. Неподалеку от ниши находился коротконогий столик, темного дерева, лакированный. На нем были разбросаны принадлежности для письма. В дальнем левом от Артема углу стоял сундук (или просто большая коробка), по бокам от него стояли две коробки помельче.

Чиновник по кровавым поручениям Хидейоши уже отметился и здесь. Два покойника, оба с раскроенными черепами, лежали на циновках. Одного из убитых Артем узнал — вместе перли под дождем через леса.

Были в помещении и живые люди. Возле столика с принадлежностями для письма сидел немолодой полный человек в темно-синей куртке-косодэ. Два меча за его поясом указывали на принадлежность к самурайскому сословию. Ладони этого человека сейчас обжимали колени, а не рукояти мечей. Этот человек сидел, прикрыв глаза, и был до крайности бледен. «Наверное, это и есть тот самый дзайти рёсю, то бишь деревенский феодал, которого охраняет Масанобу», — догадался Артем.

Помимо деревенского феодала, еще двое живых находились в помещении, оба стояли возле распахнутого дверного проема, выходящего в короткий коридор. Одного из них, с круглым веснушчатым лицом, Артем видел впервые в жизни, второй же был гимнасту хорошо знаком — господин Асикага. Все находившиеся в комнате, включая Хидейоши, словно бы ждали кого-то или чего-то — такое у Артема создалось впечатление.

И еще один живой-живехонький вламывался в мизансцену. Именно что вламывался — лез сквозь пробитую Артемом в бумажной стене дыру.

— Сзади тут, за мной! — не очень внятным окриком Артем предупредил Хидейоши и поднял топор, готовясь пустить его в дело.

Но чиновник опередил циркача. Хидейоши плавным, текучим движением переместился вбок и разворотом одного корпуса, не поворачивая головы, нанес секущий удар по бумажной стене. Рассек он не только рейки и бумагу, но и горло человека в накидке-хаори на голое тело — тот, агонически хрипя, вывалился из пролома в стене.

А Хидейоши так и не оглянулся — видимо, не хотел ни на мгновение выпускать из виду никого из тех, кто находился в комнате.

— Следующим я убью Ядзиро, не дав вам возможности защитить своего хозяина, — сказал Хидейоши, возвращаясь на прежнее место. Он поднял катану и указал ее острием на деревенского феодала, или, по-японски говоря, на дзайти рёсю.

— Слышишь, я делаю окончательное предупреждение!

Последние слова чиновника предназначались переступающему порог комнаты Масанобу.

— Хватит! — рявкнул Масанобу. Толкнул в плечо стоящего ближе к нему самурая, не Асикага, а второго — с круглым веснушчатым лицом. — Предупреди, чтобы никто сюда не входил. И женщины пускай уходят из дома.

Самурай, быстро поклонившись, выбежал в коридор.

— Назови себя! — сказал Масанобу, глядя на чиновника.

— Хидейоши из рода Кумазава, — чиновник поклонился.

— Я слышал о тебе, — Масанобу поклонился в ответ.

— А я много слышал о тебе, Масанобу из рода Араи, — сказал чиновник. — Всегда мечтал встретиться с тобой в бою.

— Это ты возглавлял самураев, разбивших отряд Черного Дракона у озера Удэн? — спросил атаман разбойничьей шайки.

— Да, я, — Хидейоши усмехнулся. — Тогда мы должны были все погибнуть. Черный Дракон был заранее предупрежден о том, когда и по какой дороге мы поедем. Он напал на нас неожиданно и вел бой нечестно.

«О чем они говорят? Что здесь вообще происходит? Может, пока не поздно, по стеночке, по стеночке и шмыгнуть в какой-нибудь из коридоров?» Шмыгнуть в общем-то можно, но только в одном направлении — обратно через пролом в комнату с женщинами. Тем более что рыдания там вроде бы стихли, так что, скорее всего, женщины ушли оттуда, да и, наверное, из дома вообще. Ну шмыгнешь туда, а дальше? Не факт, что в коридорах никого нет. Даже если и нет — на улице народу хватает. За то время, что Артем уже потерял, дом могли, да и должны были окружить. И даже пусть по каким-то причинам этого не сделали… Стоит ли теперь лишаться своего единственного союзника, который к тому же такой великий мастер по владению мечом? Ведь вроде разговаривают, а не режутся. Пусть и пургу какую-то гонят. Может, все же договорятся по-хорошему, отдадут чиновнику его любимые мечи и отпустят обоих пленников с миром?