Час пик - Антонов Антон Станиславович - Страница 6

К Туманову подошел Добродеев. Он выглядел подавленным, но держал себя в руках.

— Это она, — сказал он. — Моего опознания достаточно, или это должен сделать отец?

— Потом, — ответил Туманов. — В морге. Сам Греков на поиски не поехал. И жену не пустил. Только взглянул в кабинете Голубева на фотографию, сказал: «Да», и уехал домой.

У Грекова было несколько детей от разных женщин. Но от первой жены, погибшей одиннадцать лет назад — только Снежана. Любимица… «Я должен убить его своими руками, — сказал Греков портрету Снежаны, когда вернулся домой. — Я обязательно это сделаю. Клянусь тебе».

— Не к добру… — задумчиво произнес Ростовцев, когда они с Тумановым возвращались через лес к машине.

— Что? — не понял следователь.

— Анонимка. Цитирую: «В городе инквизиторы. Это не к добру».

— Думаешь, имеет отношение к нашему делу?

— Надо проверить.

10

Гостиницу Греков построил великолепную. То есть строил, конечно, не он, но деньги были его, а значит отель принадлежал ему по праву.

Его открытие должно было проходить с 25 декабря по 7 января — один непрерывный круглосуточный праздник. Предполагалось, что это будет главным событием новогодних торжеств в Белокаменске.

Греков назвал гостиницу «Снежная Королева». Он вообще любил снег, мороз, зиму и Новый год. С самого детства.

Но у него убили дочь. Когда весть об этом распространилась в городе, все решили, что никаких торжеств не будет. Какое уж тут веселье! Да и отель, пожалуй, переименуют. Дадут ему какое-нибудь нейтральное имя, чтобы оно не напоминало хозяину ежечасно о том, что случилось в холодном лесу во время снегопада накануне Нового года.

А в это время человек, называющий себя Великим Инквизитором, без всякой помпы инкогнито прибыл в Белокаменск. Он всегда путешествовал тайно и скрывался от чужих глаз. Это вполне естественно для лидера организации, которая то и дело берет на себя ответственность за нашумевшие убийства и теракты. Совершала она их или нет — это другой вопрос, но несомненно, что если правоохранителям посчастливится вычислить и взять Великого Инквизитора, то они охотно повесят на него всех собак — вплоть до убийства Кеннеди в 1963 году в Америке.

Первой новостью, которую магистр «ордена Нового закона» узнал, приехав в Белокаменск, была смерть Снежаны Грековой.

— Кто это сделал? — спросил Великий Инквизитор у прокуратора ордена, который торчал в городе уже полмесяца. Спросил грозным тоном, как будто прокуратор мог каким-то образом предотвратить убийство или, во всяком случае, должен был знать убийцу.

— Откуда бы я мог это знать? — совершенно естественно ответил прокуратор.

Сначала Великий Инквизитор думал назвать обладателя этого высокого поста — третьего по значимости в ордене — «куратором», поскольку в его обязанности входил в числе прочего контроль за рядовыми инквизиторами, а в особенности — работа с новичками. Но одновременно этот человек был главным обвинителем ордена, то есть выполнял прокурорские функции.

Тут и пригодилось слово из библейской истории. Великий Инквизитор был человеком начитанным. Прокуратор тоже.

Выслушав ответ на свой вопрос, первый спросил второго:

— Но ведь ты, кажется, экстрасенс? Или я что-то путаю? Разве не ты хвастался, что можешь найти любого пропавшего человека и чуть ли не все золото капитана Флинта на дне Карибского моря? Так найди мне одного паршивого убийцу, из-за которого может рухнуть наше дело. И не какое-нибудь, а самое важное на сегодняшний день. Ты меня понимаешь?

— Я тебя понимаю. Но и ты меня пойми. Чтобы собака взяла след, ей надо дать понюхать перчатку. У меня нет этой перчатки, нет ни одного следа. Дай мне этот след — и я найду тебе убийцу.

— Нет, это ты дай мне след. А еще лучше — самого Сайга-Клауса.

Великий Инквизитор сказал это спокойно и даже без тени угрозы. Но от его тона веяло абсолютным холодом.

Однако прокуратор был одним из тех немногих, кто не боялся магистра ордена. Поэтому он не ответил ничего по существу, а просто сказал:

— Ты еще не знаешь главного. В Белокаменске объявился тен-тай.

— В Москве полно тен-таев, и ничего. Что это меняет?

— Здесь их раньше не было. Я, конечно, понимаю, что пути тен-таев неисповедимы, но все равно это дополнительная опасность, которую надо иметь в виду.

— Да что тут иметь в виду? Дело все равно сорвалось.

— Не надо торопиться, экселенц. Я ведь все-таки гипнотизер. И не самый худший в этой половине мира.

11

Когда-то Ткач был для Сергея Грекова банальной «крышей». Но с тех пор утекло много воды, и когда Греков вышел на новый уровень доходов и расходов и завел собственную службу безопасности. Ткач не полез в бутылку и не ударился в амбицию. Тем более, что Греков совершенно не собирался с ним ссориться. Он просто дал Ткачу понять, что их прежние отношения изжили себя и не отвечают новому положению дел. И Ткач здраво рассудил, что Греков-друг будет ему полезнее, чем Греков-враг.

Но не только умеренная дружба и весьма выгодные совместные дела с Грековым побудили Ткача включиться в активный поиск маньяка, терроризирующего город. Тут было личное. Ткач мечтал в недалеком будущем Женить своего сына на грековской дочке. Греков был не против, сын тоже не возражал. Возражала Снежана, но Ткач, относившийся к жизни философски, полагал, что со временем блажь пройдет, а останется здравый расчет, с точки зрения которого лучшего жениха, чем Леша Ткачук, Снежане ни за что не найти.

Поговаривали, правда, что Снежана трахается направо и налево со своими друзьями, волосатыми бессребренниками, но ее папа достоверно знал, что его дочь — девственница. По большому счету этот факт не опровергал версию о трахании направо и налево — ведь зачем-то существует на свете французская любовь. Однако добрый папа в эти подробности не вдавался. СПИД французским способом ни передается, все остальное излечимо, и чем бы дитя ни тешилось — лишь бы не плакало.

Ткачу это, разумеется, не нравилось, и он вполне мог устроить так, чтобы волосатики забыли даже думать о Снежане Грековой. Обошлось бы это без всяких жертв и тяжелых травм — достаточно простой угрозы.

Однако, зная характер Снежаны, Ткач прекрасно понимал, что после такой акции его сын Леша тоже должен будет забыть о Снежане навсегда. Во всяком случае, его женой она никогда не станет.

Впрочем, женой Ткачука-младшего она и так, и этак не стала. А стала обыкновенной покойницей.

Вся беда Сергея Грекова была в том, что он сам в бытность свою студентом Ленинградского государственного университета имени товарища Жданова сиживал в «Сайгоне» за чашечкой лучшего в Питере кофе, и волосы в те времена носил ничуть не короче, чем друзья покойной Снежаны.

Может, конечно, в этом была не беда его, а счастье. Во всяком случае, став крутым бизнесменом и исключительно богатым человеком. Греков не сделался законченным циником. Он обладал редкостным умением ладить с людьми и, скорее всего, именно благодаря этому качеству до сих пор был жив, хотя причин и поводов убрать его с дороги у партнеров, конкурентов и любителей поживиться за чужой счет было предостаточно.

Но дочь его умерла.

А она была потенциальной невестой Леши Ткачука. В достаточной мере потенциальной, чтобы сам Леша не проявлял никакого желания мстить за нее или даже способствовать этой мести. Он так и сказал своему отцу:

— Какого черта я должен уродоваться из-за какой-то шлюшки, которую я мало что не трахал, а даже ни разу не видел голой?

— Похоже, во всем городе ты единственный человек, который не видел ее голой, — ответил на это Ткач, очень любивший своего единственного сына и прощавший ему выражения и похлеще этого.

И все-таки Снежана была в достаточной мере невестой Ткачука-младшего, чтобы его отец задался целью отомстить за нее.

А может, все дело в том, что Ткач и сам был к этой девушке неравнодушен.