Поединок. Выпуск 3 - Авдеенко Юрий Николаевич - Страница 85

— Там это могло быть! Там все могло быть! Страшная страна! Я тоже был во время войны в Германии. В плену!

— Сочувствую вам, доктор! Досталось, наверное?

— Кто вас ко мне рекомендовал?

Я назвал ему имя его давнего пациента.

— Ложитесь! — приказал он.

Я снял пиджак, рубашку и лег. К спине прикоснулся холодком стетоскоп. Выслушивал он внимательно. Должен отдать ему должное. Каждый жест обнаруживал в нем навыки специалиста. Он же отличный специалист! Зачем же ему вся эта пыль войны, этот Гусейнов, этот Шкаликов?

Он приподнял майку.

— О-о! — воскликнул он. — Германия?

Он увидел шрам на спине от пулевого ранения.

— Война, доктор! Партизанский отряд...

— Биография у вас, скажу я вам! Эпоха!

Он разрешил мне встать.

— Мы не думали об эпохе, доктор. Не правда ли? Жили как повелевала совесть.

— И горели как свечи, — поддержал он разговор. — Стеарин остался, а фитилька частенько не хватает... Сердце у вас пошаливает! Но имейте в виду, что сердце аппарат выносливый. Только убирать надо все лишнее. Пора отказаться от трубки. Коньяк?

— Коньяк, доктор...

— И от коньяка! Занятия историей не обременительны. Я тоже иногда мысленно возвращаюсь к прошлому... Нельзя сказать, что о фашистском плене написано мало... А вы знаете, не доходит до молодых... Рассказываю вот дочке, она верит... Как не верить! Но зрительно этого не представляет...

— Да, в стандарты здесь ничего не вгонишь. Может быть, я чем-нибудь помогу вам, доктор?

Решился уже совсем на прямой намек. Но легко, конечно, и объяснимо желание пациента чем-то помочь своему доктору. И уловил, уловил я в нем какое-то движение, какое-то метание чувств, беспокойство в мыслях при всей его сухости и сдержанности. Он сжал мне руку чуть повыше локтя и заговорил:

— Принимайте мои лекарства... Заглядывайте через недельку...

Мы раскланялись...

12

А теперь послушаем разговор доктора и Сальге. В аппаратной собралась вся группа, участвовавшая в операции: Василий, Сретенцев, Волоков...

Сальге.Здравствуйте, доктор!

Раскольцев.Здравствуйте! Я удивлен...

Сальге.У вас два дня не отвечает телефон.

Раскольцев.Идут работы...

Сальге.Знаю! Ведут подземный кабель... Почему?

Раскольцев.Как это почему? Стояла воздушная линия, ведут подземный кабель. Я думаю, это лучше.

Сальге.Мне именно сегодня надо было вам звонить... Случайность?

Раскольцев.Не сходите с ума! Мы два года добивались, чтобы проложили подземный кабель.

Сальге.Я не люблю неслучайные случайности!

Раскольцев.Этак нельзя! У меня больше оснований беспокоиться... Вы белым днем являетесь сюда...

Раскольцев еще и успокаивает его! Это неожиданность!

Сальге.Белым днем спокойнее. Здесь я управляю своими действиями, а не кто-то иной! Кабель — это вторжение в мою самостоятельность!

Раскольцев.Что вас беспокоит? Вы что-нибудь заметили?

Сальге.Я? Я всегда к этому готов!

Сыграла все же южная кровь. С огромной самоуверенностью и даже обидой на Раскольцева он произнес эти слова. И добавил:

— Я научился ходить невидимкой... Это моя профессия. Что же вы не поинтересуетесь судьбой своего старого друга?

Раскольцев.Я знал, что она в руках профессионала!

А он не лишен чувства юмора, этот доктор! И вот уже с беспокойной интонацией:

— Не наследили?

Сальге.Смерть человека всегда оставляет след. В душах! Какой-то бандит что-то с ним не поделил... Выбросил его в окно на ходу поезда... Ночью сошел на какой-то маленькой станции, угнал самосвал. Уголовщина...

Раскольцев.Они откопают, что это не Притыков!

Сальге.Ну и что же? Может быть, даже у вас о нем спросят. Только не делайте глупостей. Хвалите его. О покойниках дурно не говорят. Вот к супруге его я напрасно наведывался...

Раскольцев.Не смейте! Это уже под уголовщину не подведешь!

Сальге.И не думаю... Она и не видела меня... Не подумал, что он отвалит в сторону, у нас были больше за вас опасения. Доктор, величина, связи... знакомства... Но все это прошлое! Можно начинать работу! Лекарства мои готовы?

Раскольцев.Не так скоро! Вы сами не торопили меня.

Сальге.Начинайте! Начинайте! Беда другая. Мы рассчитывали на связь через Шкаликова... Придется использовать запасной вариант!

Раскольцев.Он надежен?

Сальге.Что в нашем деле можно считать надежным? Вы могли бы мне это сказать? Мы с вами разыгрываем не рождественский спектакль на детской елке!

Раскольцев.Кто это?

Сальге.Его пароль: «Ангел пустыни»... У нас любят такие экстравагантные обозначения... «Удар грома», «Зимняя гроза», «Созвездие Гончих Псов»...

Раскольцев.Вызывающий пароль...

Сальге.Мне объяснили, что это сюжет русской иконы.

Раскольцев.Так кто же?

Василий чему-то усмехнулся. Наступила пауза. И вдруг после паузы негодующий возглас Раскольцева:

— Вы с ума сошли! Мальчишка! У него нет твердого прошлого!

Понятна усмешка Василия. Не произнес имени, на записке написал. Из близких знакомых Раскольцева был этот «Ангел пустыни»!

Сальге.У него есть твердое настоящее... И здесь идет смена поколений, доктор! Я попробую его на скользящей передаче, все сам проверю. У вас с ним связь упрощена. Есть и второй пароль. Он идет после первого... Через несколько фраз — «Привет от Эдвардса». Все! Как только будет готова посылка, можете к нему обратиться... Отдыхайте! Я больше к вам не пожалую...

Мы сидели некоторое время в тяжелой задумчивости. Такая уж профессия, сталкивает она с человеческой подлостью, грязью, предательством, изменой... И все же к этим вещам привыкнуть невозможно.

— Соучастие в убийстве подтвердилось! — заметил Василий.

Ясно, что он думал уже не о соучастии в убийстве. Прояснился теневой фон! Оправдывалось и решение не брать этого господина. Рано!

13

Между тем события свершали заданный им оборот.

Вечером к Раскольцеву приехал в гости художник Казанский. Обычно он бывал у Раскольцевых по приглашению дочери Раскольцева — Елены. Она окончила Суриковское училище по отделению искусствоведения. Они и познакомились в Суриковском училище.

В доме Раскольцевых Казанского принимали по-разному. Елена знала цену его усилиям в живописи. Она не принадлежала к тем, кто расточал восторг «самовыражающимся». Казанский был ей интересен своими знаниями памятников древнерусского искусства. Раскольцев смотрел на Казанского как на преуспевающего молодого человека, выскочившего на каких-то модных течениях. Он был не против этого знакомства. Не пьет, как-то приладился зарабатывать деньги, купил даже машину... Елена знала, что она нравится, ей это было приятно, но она не торопилась определять свою жизнь.

На этот раз Казанского пригласил доктор скоротать вечер за партией в шахматы. Елены дома не было. Они сидели над партией, и вдруг Казанский услышал полушепот доктора:

— Женечка, вы, по-моему, проявляли интерес к иконе «Ангел пустыни»?

Не от Раскольцева, не от близкого ему человека думал Казанский услышать эти слова. Он резко и в испуге поднял голову. Мелькнула надежда, что Раскольцев и не имеет в виду скрытого смысла этих слов.

— Зачем так пугаться? — с укоризной и успокаивающе ответил на его жест Раскольцев. — Вам привет от Эдвардса!

Все соблюдено. Первый пароль, нейтральная фраза, второй пароль... Сомнений быть не могло.

— Вы? — выдохнул из себя Казанский.

В голосе у Раскольцева сухие нотки, тон приказа:

— Я сейчас выйду в кабинет и принесу вам коробку с лекарствами. Вам позвонят и скажут, куда их доставить!

Раскольцев вышел. Казанскому стало душно, хотя был поздний вечер и из сада дул легкий, прохладный ветерок.