Таинственный труп - Паро Жан-Франсуа - Страница 25

Он не раз убеждался, что на вопрос, заданный так, словно ты уже знаешь ответ, начинал бить фонтан истины.

— О! Два или три раза, в моем присутствии. Один раз — во время большого утреннего приема, и дважды — во внутренних покоях.

В кордегардии лакей в голубой ливрее, дернув его за рукав, сообщил, что господин де Сартин ждет его у себя кабинете в министерском крыле. Подобное приглашение пробудило в нем раздражение. У Сартина на все всегда имелись объяснения и причины. Бывший начальник, видимо, полагал, что Николя все еще находится у него под началом, поэтому, каковы бы ни были нынешние обязанности бывшего подчиненного, он, не моргнув глазом, мог в любое время призвать его к себе. Вызовами, более всего напоминавшими приказы, Сартин, как чувствовал Николя, проверял на прочность связующую нить, сплетенную их долгим сотрудничеством и чувством признательности со стороны комиссара. Ждать Николя не пришлось: его немедленно провели к Сартину; видимо, служащих предупредили о его визите. Сартин сидел за письменным столом и что-то писал; его склоненное лицо скрывали букли длинного парика, который Николя прежде не видел. Наконец Сартин поднял голову и откинул назад крылья парика. Прищурившись, Сартин вопросительно уставился на него; тонкое лицо министра, казалось, усохло окончательно. Несмотря на мрачный вид, бывший начальник встретил комиссара вполне любезно. Впрочем, виртуозный лицемер, министр всегда умел усыпить бдительность собеседника, дабы своими проницательными вопросами завлечь в заранее подготовленную западню.

— Вы только что вышли от королевы. Ее величество вернулись после вечера, проведенного на карнавале в Опере, и, без сомнения, захотели поблагодарить маркиза де Ранрея за то, что он помог ей выбраться из кареты, у которой по дороге в Версаль сломалось колесо, наткнувшись на камень. Кстати, не забудьте сказать Ленуару, что фонари на дороге погасли из-за нехватки масла…

— Сударь, вы плохо информированы: сломалась колесная ось…

Осведомленность Сартина давно не удивляла Николя. Сумев сохранить особые отношения с полицейскими осведомителями, Сартин по-прежнему использовал их для сбора сведений: раскинутая им некогда сеть помогала ему быть в курсе всего; от него не ускользало ни единой подробности из жизни двора и столицы. А когда он чего-либо не знал, он принимался распространять ложные сведения, чтобы из-под них выудить истину.

— Колесо или ось, какая разница! Это великое умение — оказаться в нужное время в нужном месте.

И он с такой силой швырнул перо на стол, что от него во все стороны полетели тучи мелких брызг.

— Всего лишь дело случая.

— Надо признать, похоже, вы, действительно, правы. Итак, королеву волнуют ее долги?

Николя постарался сосредоточить взгляд на чернильнице, окантованной позолоченным серебром, сверкавшим отраженным пламенем свечей.

— Полно, ваше молчание лишь подтверждает мои догадки. От меня ничего не ускользает, и уж кому, как не вам, это знать…

Смотря по обстоятельствам, подумал Николя. Сведения, получаемые министром, зачастую бывали точны в целом, но он не всегда располагал знанием деталей, а значит, не всегда мог их проверить.

— …Неужели вы считаете, что я не знаю, что она позволила себе завести дурные знакомства, а теперь избрала вас своим советчиком и защитником? Я всегда одобрял вашу преданность и скромность, однако подобного рода знаки внимания коронованной особы нисколько не облегчат вам путь к счастливой развязке. А так как я желаю вам добра…

Добро от Сартина не всегда можно считать благом, усмехнулся про себя Николя.

— Я намерен сообщить вам сведения, из которых вы, мне думается, сумеете извлечь пользу. Есть некая особа, которая считает, что сезон охоты открыт, а двор — место, где раздолье браконьерам. Эта ненасытная дама намерена просить помощи от имени королевы. Представляете себе эту картину! Ее величество не получает ни крошки, а та, другая, продолжает беззастенчиво грабить, извлекая прибыль из интриг, плетущихся в коридорах между антресолями и передними. Королева — предлог, подпись, простодушный ключ, открывающий все двери… и сундуки. Обратите взор на тех, у кого имеются солидные средства: они наверняка станут жертвами этой особы.

Умолкнув, он некоторое время ласково поглаживал свой парик.

— Я благодарен вам, сударь, за эти сведения. Не прилагается ли к ним, случайно, какое-нибудь имя?

— Ох, вот уж, поистине, святое любопытство! Узнаю свою гончую! Разумеется. Постарайтесь сблизиться с господином Луазо де Беранже, генеральным откупщиком. Ваш друг Лаборд познакомит вас с ним. Немного сноровки, и вы узнаете немало интересного об этой интриге.

Он взял перо и, обмакнув его в чернильницу, принялся писать, перестав обращать внимание на посетителя. Николя не шелохнулся.

— Идите. Не теряйте времени.

— Один вопрос, сударь. И вы, и я — мы знаем эту женщину уже давно. Почему бы не арестовать ее немедленно?

— Неужели вы не понимаете, что нельзя компрометировать королеву? Если начнется открытый процесс, об этом сразу станет известно всем, и бурные гнойные волны мерзких памфлетов, песенок, листовок и афишек выплеснутся на улицу. Отродье, против которых вы и я боремся много лет, гидра, о которой с гневом говорила добрая дама из Шуази, тотчас поднимет голову. Но королева — не Помпадур, королеву недолюбливают, поэтому ее ни в коем случае нельзя отдавать на растерзание волкам: своими острыми зубами они мгновенно раздерут ее. Тут надо умело сочетать силу и осмотрительность и не поднимать бурю в стакане воды. Впрочем, в этом вы преуспели.

Последнее высказывание подкрепил мощный удар кулаком по столу. Сартин успел погрузиться в свои бумаги, когда вошел лакей и что-то сказал ему на ухо. Министр с раздраженным видом вскинул голову.

— Николя, — произнес он с одной из своих узких, вымученных по случаю улыбок, — у меня посетитель… желающий сохранить инкогнито.

Он встал и открыл дверь, оборудованную в книжном шкафу с нарисованными переплетами. Подталкиваемый торопливою рукой, Николя очутился в мрачном коридоре, в конце которого маячил свет. Коридор вывел его непосредственно в прихожую министра, где сидел изнывавший от безделья лакей. Внезапно Николя захотелось разузнать о посетителе Сартина. С присущим ему вниманием он окинул взором лакея. В этом мире мелкие подручные власти напоминали монетки: тех, кто ценился на вес золота, было мало, большинство гроша медного не стоило. Субъект, изнывавший в прихожей, явно принадлежал к последней категории. Конечно, может статься, порядочность возьмет в нем верх, но… Николя решил попробовать.

— Друг мой, похоже, вы занимаете прекрасное место; давно ли вы тут служите?

— С того самого времени, как господин стал морским министром, — ответил лакей, слегка озадаченный подобным началом беседы.

— У вас наверняка имеются трудности, но, полагаю, преимуществ все же больше?

— Смотря с какого конца посмотреть.

Николя вынул из кармана табакерку и предложил лакею взять понюшку, что тот и проделал с поразительной скоростью. Некоторое время они чихали вместе.

— Много ли вы зарабатываете на огарках?

Слуги из знатных домов, а тем более из дворца, неплохо наживались на незаконной продаже огарков свечей. При виде озадаченной рожи лакея, Николя, продолжая хранить суровый вид, с трудом удержался от смеха. Все, противника застали врасплох, пора наносить решающий удар. И он начал вкрадчиво:

— Вы знаете, кто сейчас прошел к министру?..

Лакей не усмотрел в его вопросе злого умысла.

— …сам адмирал д’Арране, не так ли? — уточнил Николя.

— Он самый, — кивнул лакей.

— Запомните: с ним надобно обходиться с особым почтением. Полагаю, я вас не удивлю, если скажу, что он давний друг министра.

И, откланявшись, он собрался уходить; неожиданно он обернулся и сказал:

— Когда станете собирать огарки, помните, друг мой: не берите лишнего, жадность никогда не идет на пользу. Как вас зовут?