Граница нормальности - Цыбиков Ч. - Страница 43

43

— Я не могу играть с тобой на оружие, — сказал робот. — Ты пленный. Тебе нельзя иметь оружие.

— Скотина, — пробормотал человек. — Я уснуть не могу, а он…

Если пребывание на станции слежения представляет собой непреодолимую угрозу жизни персонала станции слежения.

* * *

— Я что вспомнил, — сказал Тимур. — В каюте начальника станции стоит очень интересный агрегат. Я ещё с него кое-что снял, когда делал этот…, — Тимур щелкнул в нетерпении пальцами, — аппарат для очистки воды. Это что у нас?

— Это самогонный аппарат.

— Как странно, — сказал Тимур нараспев. — У него был такой… некустарный вид.

— Приказом номер вэ-эс пятьдесят два три нуля четыре два один, от второго апреля 2132 года самогонные аппараты были введены в перечень штатного оборудования станций длительного пребывания.

Человек хмыкнул и направился в каюту начальника станции. Вид при этом у него был неуместно залихватский. Он даже насвистывал что-то.

* * *

— Была бы на станции мышка… — за полгода Тимур привык к такому общению. Оно ему даже нравилось. Можно было обрывать разговор, когда захочешь, возобновлять его, когда захочешь, высказывать любую мысль. Очень удобно.

Роскошь нечеловеческого общения.

— Зачем на станции мышка? — спросил Захар.

— Мы бы её приручили. Кормили бы её сыром, сухариками, по праздникам давали бы ей кусочек сахара. У неё было бы своё блюдечко, и мы бы следили, чтобы там всегда была налита вода.

— На станции была мышка, — сказал Захар. — Персонал кормил её, поил её, а при эвакуации забрал её с собой.

— Жаль, — сказал Тимур. Ему вдруг действительно захотелось, чтобы на станции была мышь.

— Я хочу задать вопрос, — сказал Захар.

— Слушаю.

— Твоё поведение не соответствует статусу военнопленного. Оно с самого начала не соответствовало статусу военнопленного. Отсюда напрашивается вывод: ты меня обманул. Это так?

— Так уж и напрашивается.

— Я опустил несколько логических звеньев и анализ поведения.

— Ну, в общем, да. Обманул, — неохотно подтвердил Тимур.

— Ясно, — сказал Захар.

* * *

— Девятнадцать, — сказал Захар.

— Двадцать одно! — весело сказал Тимур.

— Покажи, — потребовал робот.

— О как! — весело изумился Тимур. — Ты мне не доверяешь?

— Я читал книгу «Рассказы», автор О’Генри, в которой…

— Ясно, — сказал Тимур. — Смотри!

И аккуратно выложил на стол одну за одной — десятку бубей, валета крестового и червовую девятку.

— Ну, выбирай — заднюю или боковую.

— Заднюю, — ответил Захар.

— А-атличный выбор! — сказал Тимур и стал снимать с кожуха терминала заднюю панель. Было довольно неудобно это делать по причине узости пространства заключённого между стеной и терминалом.

— Дьябл, — бормотал Тимур, работая отвёрткой, — как там… эта директива… степень ремонтопригодности оборудования удалённых станций должна быть максимально возможной… Бред всё-таки, хотя и разумный… — и отвинтив последний болтик, сказал сам себе. — Надо с этим кончать…

— Всё! — сказал он громко. — Больше мы на раздевание не играем.

— Почему? — спросил Захар.

— Потому что слишком это утомительная игра получается, — и человек пошёл в душ, благо из одежды на нём были одни трусы.

* * *

— Уточним задачу, — сказал Захар.

— Валяй, — великодушно согласился Тимур. Он лежал в своей каюте поперёк кровати, закинув ноги на стену.

— Составить перечень всех возможных вариантов доставки сообщения людям, способным оказать помощь персоналу станции слежения ССУП-21 дробь ноль ноль шестьдесят два, считая, что персонал станции в своих возможностях не ограничен.

— Именно так, — сказал Тимур.

— Вариант номер один. Построить яхту типа «Авось» стандартной комплектации и на ней доставить сообщение до ближайшей звездной системы, населённой людьми.

— Она прямо так и называется — «Авось»? — поразился Тимур.

— Это не яхта, а тип яхт, а название…

— Ясно. Удалить.

— Вариант номер два. Построить яхту типа «Авось» стандартной комплектации и с помощью передатчика яхты послать сообщение до ближайшей звездной системы, населённой людьми.

— Здорово, — сказал Тимур.

— Правда? — сказал Захар.

— Да. Удалить, — и человек рассмеялся злодейским смехом. — Хо! Хо! Хо!

Некоторое время робот молчал.

— Извини, — сказал Тимур.

— Продолжать? — спросил робот после паузы.

— Да, — сказал человек.

— Вариант номер три. Построить передатчик постоянного действия…

— Удалить.

— Вариант номер четыре. Переоборудовать передатчик маяка ИМ-триста тысяч шестьсот два в направленный импульсный передатчик и послать закодированное сообщение до ближайшей звездной системы населённой людьми.

— Вот этот оставь. Дальше.

— Вариант номер пять…

* * *

— Сколько времени я уже здесь? — рассеянно спросил Тимур. — Только округли ответ, пожалуйста, до земных суток.

Он был с ног до головы покрыт мелкой металлической пылью и перемазан графитовой смазкой.

— Триста сорок пять суток, — сказал Захар.

— Обалдеть, — сказал человек. — Уж год пролетел.

— Не совсем…

— Знаю. Это я, так сказать, фигурально выразился. А сколько я возился с этим?

— С чем с этим?

— Ты прекрасно знаешь, о чём я говорю.

— Пятьдесят два дня.

— Заряд в конденсирующей системе?

— Девяносто два процента.

— Этого достаточно?

— Да.

— Тогда после обеда попробуем. Если все получится, то будем посылать сигнал раз в неделю.

— Ошибка. Раз в месяц, — сказал Захар. — Чаще посылать сигнал нам не позволит емкость накопителя.

И Тимур критическим взором оглядел переоборудованный передатчик. Без кожухов тот выглядел устрашающе, топорщился во все стороны адаптированными деталями.

— Какое-нибудь стихотворение?

— Валяй, — сказал Тимур, вытирая руки ветошью. И, шагая по коридорам станции на камбуз, набирая в чайник воду, нарезая консервированное мясо, хлеб, он слушал, как робот бесстрастным голосом рассказывал стихи.

Стихи Захар выбирал сам, руководствуясь какими-то своими соображениями.

* * * …Тебе уже четыреста с копейкой, Ты стар. Работаешь в одном кафе барменом, И ты в грядущих переменах Уже играешь роль, ты выучил слова, Живешь, гуляешь, обожаешь стейки, Как смертный. Даже ноет голова Подчас, и крутится сейчас в ней: «Монтабар». И лето превращается в пожар, Дымит. И в поисках лазейки Стучит в виски уставшая душа. Да только не выходит ни шиша. …Как пахнет осень! Лужи, в лужах листья, Осеннее влечёт тебя к реке, И прячется в плащовом рукаве Чуть-чуть Гвен Стефани, немножечко Лимп Бизкит. Горит твоё за горизонтом лето, Весь мир сломался в капельке воды. Ты смотришь, испаряются следы Прошедших лет и пережитых драм. Всегда любил давать советы, Сам ждешь совета, ну да где же там! Завидуешь гармонии стилета, Но чем длинней дорога — больше ям. …В деталях, в мелочах подробных Весь день, все дни, года, века. Берешь бокал — дрожит рука, Привычно так дрожит. Пока Дела бывали незнакомы Вкуснее было жить. А нынче, где ажиотаж? Тебя ничем не удивить. Почти ничем. Но в облака Уходит клином птичья стая. И лист бумаги просит карандаш, Но ты не гений. Это зная, За смелость выдаешь кураж. Туман с утра, осенний, выпадая, В японский превращает твой пейзаж. …Ты пел бы песни, если б смог, Ты был бы кем-то, если б был, Твой бесконечный монолог Тебя уже почти убил. Плевать что будет там, в финале. И не спасет тебя внимание к деталям, И не спасет тебя любовь — себе кумир. Осенние летят в закаты стаи. Ты в слове «умираю» слышишь «мир».