Мятеж на «Эльсиноре» - Лондон Джек - Страница 71

Прошло два дня, и у нас случилось два знаменательных события. Таинственные запасы продовольствия на баке, по-видимому, приходят к концу, и по этому случаю у нас состоялось первое перемирие.

Наблюдая в бинокль за мятежниками, я заметил, что туши пойманных альбатросов уже не выбрасываются за борт. Это значит, что мятежники начали есть жесткое и невкусное мясо, хотя, разумеется, из этого еще не следует, что у них вышли все запасы.

Маргарэт, которая все замечает своими зоркими глазами моряка, обратила мое внимание на падение барометра, на изменившийся вид неба, предвещающий приближение шторма.

– Как только разведет волнение, наша грот-рея и другие незакрепленные реи свалятся на палубу, – сказала она.

Это заставило меня поднять белый флаг для переговоров. Берт Райн и Чарльз Дэвис вышли к средней рубке, и, пока мы переговаривались, то одна, то другая голова высовывалась из-за крыши рубки, и по обе ее стороны на палубе показывались фигуры матросов.

– Что? Надоело ждать? – нахально обратился ко мне Берт Райн. – Чем мы можем быть вам полезны?

Я резко ответил:

– Вот чем. Если вы хотите сохранить ваши головы, так выходите на работу, пока все вы живы.

– Если вы будете нам грозить… – начал было Чарльз Дэвис, но свирепый взгляд вожака заставил его замолчать.

– Ну, в чем дело? Выкладывайте, – сказал Берт Райн.

– В наших же интересах сделать то, что я вам сейчас предложу, – ответил я. – Надвигается буря, и все эти реи свалятся вам на головы. Мы здесь, на корме в безопасности. Вы одни рискуете быть убитыми, и это уж ваше дело расшевелить ваших бездельников и заставить их прибрать все, что надо, быстро и как следует.

– А если мы на это не пойдем? – спросил он дерзко.

– Что ж, это опять-таки ваше дело, – ответил я небрежно. – Я хотел только предупредить вас об опасности.

Берт Райн обратился к Чарльзу Дэвису за подтверждением моих слов, спрашивая его красноречивым взглядом, какого он об этом мнения, и тот молча кивнул.

– Прежде чем ответить вам, мы должны посоветоваться, – сказал он.

– Хорошо. Даю вам на это десять минут. Если через десять минут вы не начнете работать, будет слишком поздно. И тогда я всажу пулю в первого, кто высунет нос на палубу.

– Ладно, мы переговорим между собой.

Они повернулись уходить, но я им крикнул:

– Одну минуту!

Они остановились:

– Что вы сделали с мистером Пайком? – спросил я.

Даже невозмутимый Берт Райн не мог при этом вопросе скрыть своего изумления.

– А что вы сделали с мистером Меллэром? – спросил он. – Ответьте нам, тогда и мы вам ответим.

Я уверен в искренности его изумления. Очевидно, мятежники считали нас виновниками исчезновения мистера Меллэра, как мы считали виновниками исчезновения мистера Пайка. Чем больше я об этом думаю, тем больше склоняюсь к предположению, что это случай взаимного истребления.

– Еще один вопрос! – крикнул я Берту Райну: – Откуда вы достаете еду?

Он засмеялся своим беззвучным смехом; лицо Чарльза Дэвиса приняло таинственное выражение человека, который многое знает, но не намерен говорить, а Коротышка, выскочив из-за угла рубки, принялся отплясывать победную джигу.

Я вынул часы и сказал:

– Помните, – вы располагаете десятью минутами. Через десять минут вы должны прийти к какому-нибудь решению.

Они повернулись и пошли, и не прошло еще десяти минут, как вся команда была на мачтах и приводила в порядок снасти и паруса.

Все это время дул северо-западный ветер. Снасти опять загудели старым, знакомым гудением, напоминающим звуки арфы, – воем разыгрывающегося шторма, а люди – должно быть, от недостатка практики – работали как-то особенно медленно.

– Хорошо бы поставить марсели и брамсели, – сказала Маргарэт. – Это придаст устойчивости судну, и удобнее будет им управлять.

Я ухватился за эту идею.

– Эй, слушайте: поставьте марсели и брамсели. Тогда легче будет управлять судном, – крикнул я на бак Берту Райну, который, как настоящий начальник, отдавал команде приказания с крыши средней рубки.

Поразмыслив над поданной ему идеей, он отдал соответственное приказание, и мальтийский кокней вместе с Нанси и Сендри Байерсом бросились приводить его в исполнение.

Я поставил Тома Спинка к давно уже бездействовавшему штурвалу и сказал ему, чтоб он держал курс по компасу прямо на восток. Это поставило «Эльсинору» левым бортом к ветру, и она заметно двинулась вперед под свежим бризом.

А на востоке, меньше чем в тысяче миль от нас, был берег Южной Америки и порт Вальпарайзо!..

Странная вещь: никто из мятежников не возражал против моего распоряжения, и когда стемнело (мы в это время шли уже скорым ходом, подгоняемые разгулявшимся штормом), я отрядил моих людей на крышу командной рубки снимать реванты с контр-бизани. Это был единственный парус, находившийся под полным нашим контролем.

Правда, бизань-брасы, еще со времени обхода Горна, были проведены на корму, и мы могли распоряжаться ими, но что касается самих парусов, то постановка и уборка их были в руках мятежников.

Маргарэт, стоя в темноте возле меня, слегка и тепло пожала мне руку, когда обе наши маленькие смены людей полезли наверх, исполняя мое приказание, и оба мы затаили дыхание, стараясь уловить, насколько прибавит ходу «Эльсинора».

– Я не хотела выходить замуж за моряка, – сказала Маргарэт. – Жизнь с человеком, которому не приходится постоянно расставаться с сушей, казалась мне спокойнее и привлекательнее. И что же вышло? Вы, мой жених, – человек сухопутный, и вдруг в вас заговорила морская жилка, и вы ведете судно как настоящий моряк. Скоро, должно быть, я вас увижу с секстантом в руках, вычисляющим, как полагается капитану, положение судна по солнцу и звездам.

ГЛАВА XLVI

Прошло еще четыре дня. Шторм прекратился. Мы находимся теперь не больше чем в трехстах милях от Вальпарайзо, и «Эльсинора», на этот раз благодаря мне и моей настойчивости, не держа никакого определенного курса, подвигается тихим ходом или, вернее, лежит в дрейфе под небольшим ветром. А в эти трое суток, в самый разгар шторма, мы проходили по восемь и даже по девять узлов в час.

Меня беспокоит та готовность, с какою мятежники согласились выполнять мою программу. Они все-таки обладают элементарными сведениями в географии и понимают, какую цель я имею в виду. Управление парусами в их руках, и тем не менее они допускают меня вести судно к берегам Южной Америки.

Мало того – когда к утру третьего дня шторм начал стихать, они по собственному почину полезли наверх, поставили бом-брамсели и трюмсели и подтянули их к ветру. Это было выше моего саксонского разумения, поэтому я сделал поворот руля и поставил «Эльсинору» носом против ветра. Мы с Маргарэт остановились на предположении, что их план заключается в том, чтобы идти к берегу, пока не покажется земля, а затем бежать с судна на шлюпках.

– Но мы не можем допустить их бежать, – сказала она со сверкающими глазами. – Нам нужно прийти в Ситтль. Они должны вернуться к своим обязанностям. И ждать этого уже недолго, так как они начинают голодать.

– Но горе в том, что у нас нет настоящего моряка, – возразил было я.

Она с негодованием накинулась на меня.

– Неужели же вы, такой книгоед и с вашей морской жилкой, не сможете одолеть теорию мореплавания? И потом не забывайте, что я могу прекрасно сойти за матроса. Да каждый тупоголовый мужик, пройдя шестимесячный курс навигации в любом мореходном училище, легко выдержит экзамен на шкипера. А для вас это – дело каких-нибудь шести часов. Даже меньше. Если же после часового чтения и часовой практики с секстантом вы не сумеете вычислить широту и определить положение судна, так я это сделаю за вас.

– А вы разве сумеете?

Она покачала головой.

– Я хочу только сказать, что за какие-нибудь два часа я могу научиться вычислять широту и долготу.

Странно: шторм, перешедший было в мягкий бриз, вдруг завернул с новой силой, точно спохватившись, что он забыл нанести нам последний удар. Можете себе представить, как захлопали неубранные паруса и загудела вся оснастка. Это вызвало тревогу на баке.