Версальский утопленник - Паро Жан-Франсуа - Страница 58

Обладая привилегией пользоваться придворными экипажами для собственных нужд, он велел отвезти себя в особняк д’Арране. На кухне Триборт хлопотал у плиты: он готовил себе ужин. Николя с интересом наблюдал за уверенными движениями старого моряка. Тот только что бросил в котелок мелко нарезанную морковь, лук, чеснок и собранные в саду пряные травы. Потом он обвалял в муке мясные обрезки, из тех, что мясники обычно отсекают от благородных кусков, вслед за овощами бросил их в котелок, все хорошенько перемешал и поставил на огонь. Как только соус загустел, он плеснул в него добрую порцию водки, вспыхнувшей так сильно, что ему опалило волосы, а потом бросил приправу, состоявшую из соли, перца и какого-то черного порошка. Блюдо настолько заинтриговало Николя, что тот решил расспросить о нем повара.

— Это пушечный порох, офицер. Он придает блюду особый вкус, причем довольно приятный.

Николя расхохотался.

— Если бы я осмелился, — продолжал Триборт, — я бы пригласил вас отведать моей стряпни, ежели, конечно, у вас нет возражений.

— Черт побери, — отозвался Николя, которого давно мучил голод: сегодня ему не довелось пообедать. — Время благоприятствует, солнце заходит, и я не имею ничего против.

Пока Триборт в саду накрывал на двоих каменный стол, кушанье пыхтело на плите. Мажордом сходил в подвал за вином, и оба, довольные, уселись за стол.

— Боже, — воскликнул Николя, — запах этого блюда возбуждает аппетит. Кто бы мог подумать, что оно приправлено черным порохом!

— Господин де Вержен, который у нас обедал и которому адмирал рассказал об этом, нисколько не удивился. Он лишь сказал, что прусский король Фридрих Великий также подсыпал пороху в блюда из дичи.

— А какое сочное мясо!

— Еще бы! Я приятельствую с подручным из мясной лавки. Здесь обрезки от самых лучших кусков.

Они радостно разложили кусочки по двум тарелкам. Неожиданно Николя в голову пришла идея.

— Триборт, друг мой, я хочу сделать вам не самое увлекательное предложение. Не хотите ли вы на сегодняшний вечер стать моим помощником и отправиться со мной в опасную экспедицию, дабы послужить королю?

Триборт взволнованно вскочил и отдал честь:

— Всегда к вашим услугам, господин офицер.

— Не могли бы вы запрячь кабриолет адмирала и отвезти меня в Версаль?

— В любую минуту!

Комиссар обрисовал диспозицию: Триборт высадит его у ворот Оранжереи, потом, оставив экипаж где-нибудь поблизости, вернется и начнет патрулировать вокруг Дома для прислуги, стараясь не пропустить ни одной подозрительной личности. Переодевшись в лохмотья, Триборт со своими ранами и недугами вполне сойдет за нищего. Николя взял бумагу и карандаш и набросал план театра их будущих военных действий.

— Вот здесь ворота Оранжереи. Чтобы подойти к Дому для прислуги, я пойду по левой стороне улицы Сюрантан-данс. Вам знакомо это здание?

— А как же, я его хорошо знаю.

— Вы оставите кабриолет на улице Потаже, и, сохраняя дистанцию, последуете за мной. Как только я войду в Дом, вы начнете обеспечивать постоянное наблюдение за зданием, обходя его со стороны улицы Реколле и улицы Шансельри. При любой неожиданности, особенно при появлении человека с непомерным грузом, вызывайте караул. Но будьте осторожны, этот человек может быть опасен. Думается мне, что он попытается улизнуть по улице Реколле, дабы затеряться в старом квартале Версаля, в узких улочках прихода Сен-Луи.

Радуясь неожиданному обороту, который принял ничем не примечательный вечер, Триборт быстро собрал со стола и, насколько позволяли его хворобы, побежал переодеваться и готовить кабриолет для ночной вылазки. В половине двенадцатого перед изумленным взором комиссара предстал чрезвычайно живописный нищий; старый моряк одновременно напоминал и пирата, и завсегдатая Двора чудес.

За несколько минут до наступления полуночи Николя вышел из кабриолета и направился к воротам Оранжереи, где его ждал Тьерри, держа на сворке огромного дога. По мере приближения Николя пес ворчал все громче и злее. Когда Николя подошел, он увидел, что первый служитель королевской опочивальни скорее мертв, чем жив.

— Ах, как я рад вас видеть! Это чудовище уже раз двадцать собиралось меня сожрать; мне пришлось скормить ему два пакета печенья.

— Как его зовут?

— Плутон.

— Так вот, Плутон, — произнес Николя, поднимая палец и опускаясь на корточки, чтобы лицо его оказалось на уровне морды молосса, — ты очень хороший пес, и мне нужна твоя помощь.

К величайшему изумлению Тьерри, пес с блаженным визгом улегся на землю и перевернулся на спину. Николя почесал ему грудку и брюхо. Пес сел и, радостно потявкивая, принялся лизать руку комиссара. Кулек с остатками ужина, извлеченный из кармана фрака комиссара, довершил завоевание собачьей души.

— Вот и все! Фридрих Великий вновь оказался победителем, — воскликнул Николя, иногда позволявший себе вводить в заблуждение своих помощников.

— Глазам своим не верю.

— Это все уроки Мерлина. А теперь исчезайте, возвращайтесь во дворец. Чем меньше мы будем здесь толпиться, тем больше у нас шансов на успех. Предупредите гвардейцев, несущих караул у министерского крыла, чтобы при первом же зове они примчались ко мне на помощь.

Тьерри ушел, а Николя в сопровождении Плутона, который то и дело терся головой о ногу своего нового друга, отправился к Дому для прислуги. Опасаясь упустить неизвестного вора, он ускорил шаг. Как его и предупреждали, привратник спал крепким сном, и он беспрепятственно проник в здание. Запалив свечу, он, приказав Плутону сидеть тихо, что тот и исполнил, склонился над планом, врученным ему Тьерри. После нескольких неудачных попыток Николя наконец отыскал лестницу, ведущую прямо под кровлю, точнее, одну из лестниц, ибо таковых было несколько.

Возможность разными путями достичь цели усложняла его задачу, ибо у вора имелось несколько путей отступления. Начав подниматься, он быстро добрался до верха, задул свечу и угостил печеньем вытянувшегося рядом Плутона. Устроившись в стенной нише, он наблюдал за длинным коридором, куда выходили двери нескольких комнатушек. Когда глаза его привыкли к темноте, он отчетливо разглядел ночные вазы, выстроившиеся в линейку на одинаковом расстоянии друг от друга. За время его ожидания обитатели комнатушек дважды выходили в коридор опустошить свои ночные горшки.

Когда время приблизилось к трем, вдалеке послышался шум. Плутон проснулся и грозно заворчал. Николя погладил его, пес с благодарностью лизнул ему руку и умолк; однако чувствовалось, что он весь напрягся и приготовился к прыжку. Шум приближался, и скоро Николя различил шаркающие шаги, сопровождавшиеся бряцанием железа. Сердце его сильно забилось, словно перед боем или на охоте, когда дичь неожиданно выскакивает из зарослей. Звуки доносились с противоположного конца коридора.

Внезапно он увидел мерцающий свет, не освещавший ничего вокруг. Возле его ног, напрягшись, задрожал Плутон. Интересно, что заставило его дрожать: страх или инстинкт охотника? Далее события разворачивались с невероятной стремительностью. Николя вскочил. Холодный огонь, неуклонно двигавшийся вперед, оказался совсем близко. Именем короля комиссар велел ему остановиться. Огонь остановился и, повернувшись вполоборота, бросился бежать. Велев Плутону догнать и взять дичь, комиссар спустил его с поводка. В один прыжок пес исчез из поля его зрения. Он слышал, как собачьи лапы стучат по паркетному полу, затем в наступившей тишине раздался сухой треск, а следом жалобный вой.

Выхватив из кармана пистолет, Николя выстрелил в воздух. С потолка посыпалась штукатурка. Громкими криками он позвал гвардейцев. Из распахнувшихся дверей в коридор с воплями выскакивали полуголые жильцы. В мгновение ока все пространство оказалось заполненным перепуганными и орущими людьми. Чтобы пробиться в другой конец коридора, Николя пришлось применить грубую силу. Добравшись до цели, он увидел лестницу и в несколько прыжков преодолел лестничный пролет. На лестничной площадке аттика он наткнулся на недвижное тело Плутона. Ощупав его, он понял, что собака еще дышит. Тогда он зажег свечу и увидел, что его товарищ весь в крови. При каждом шаге под ногами что-то скрипело, словно по площадке рассыпали песок. Быстро спустившись вниз, он убедился, что там все спокойно. Со стороны улицы Сюрантанданс тяжелым шагом бежал караульный отряд во главе со знакомым ему лейтенантом, а следом за ними, обливаясь потом, трусил Тьерри. Вскоре подбежал и Триборт. Оказалось, он тоже ничего не видел — ни до громко прозвучавшего в ночной тишине выстрела Николя, ни после выстрела.