Версальский утопленник - Паро Жан-Франсуа - Страница 7

7

Сартин посмотрел на него насмешливым взором, запомнившимся Николя с самой первой их встречи. И комиссар удивился, что этот взгляд все еще — словно в первый раз! — пробуждает в нем трепет.

— Я ваш слуга, сударь.

— Нет, господин маркиз, — весело отозвался Сартин, — вы — бесценный друг, завещанный мне вашим отцом. Сейчас я изложу вам в двух словах суть дела более чем неординарного, одного из тех дел, в выполнении которых у вас имеется бесценный опыт…

Однако, вздохнул про себя Николя, коего смена настроения Сартина отнюдь не ввела в заблуждение, король желает, король хочет, а Сартин располагает. Несмотря на комплименты, приемы прежние.

— …Адмирал д’Орвилье сейчас находится в Бресте, где собирается многочисленный флот, и ожидает дальнейших распоряжений. Корабли скоро снимутся с якоря. Primo, вы тайно отправитесь в Брест и вручите адмиралу инструкции Его Величества. Одновременно, отвлекая на себя внимание врага, по дорогам открыто поскачут несколько эмиссаров. Выполнить это поручение крайне важно. Второе поручение еще сложнее. Кузен короля, герцог Шартрский[12], который, как вам известно, словно комета, пронесся по всем ступеням лестницы военно-морских званий, жаждет восстановить звание Великого Адмирала, а потому его только что назначили командующим эскадры синего флага. Его тесть, герцог де Пантьевр[13], не поддерживает его устремлений. В следующем месяце Шартр сядет на двадцатичетырехпушечный линкор «Сент-Эспри». Никто не питает иллюзий. Чтобы создать видимость деятельности, герцог станет устраивать смотры и заниматься вопросами субординации. А корабли должны выйти в море в начале июля.

— Что мне еще придется делать кроме того, как вручить приказы короля?

— Это и есть самое сложное. Его Величество имеет две причины для волнения. Во-первых, он совершенно естественно заботится о безопасности своего родственника. Все возможно, а англичане, а особенно ваш старый приятель лорд Эшбьюри, не пожалеют усилий, чтобы поставить под угрозу жизнь принца крови. Следовательно, вам предстоит стать его тенью и его защитником.

— Почему мне?

— Потому что у вас есть все необходимые для этого качества, каковых нет ни у кого, а также надлежащая компетенция и доверие монарха. Более того, вы — маркиз, и поэтому герцог станет вас терпеть; хотя он известен как записной демагог, вряд ли он отнесется с презрением к вашему титулу.

— А какова вторая причина?

— Как бы вам сказать… — смущенно проговорил Сартин, поворачиваясь к дубу. — Шартр известен своими похождениями… Вы знаете, какова у него репутация.

— Самое худшее сообщают о нем шепотом.

Николя знал принца как распутника, игрока, любителя девочек и лошадей, а также как тайного подстрекателя парламентской оппозиции.

Сартин вновь подозрительно огляделся.

— Говорят, он устранил своего кузена, принца де Ламбаля. Смерть шурина сделала его полноправным наследником огромного состояния тестя, герцога де Пантьевра. Доказано, Шартр открыто способствовал развращению молодого человека. За закрытыми дверями шепчутся об ужине в особнячке Монсо, где собиралась очень дурная компания. Ламбаля доставили оттуда в плачевном состоянии, и он вскоре скончался. Ходит слух, что ему подмешали к вину афродизиак, дабы подтолкнуть его в объятия зараженной девки.

— Я с ужасом внимал этим слухам.

— Довольно об этом… Сначала думали, что вы будете сопровождать короля в Брест, — продолжил Сартин, чья речь неожиданно стала вязкой и тягучей. — Недавно королю пришла в голову мысль отправиться туда инкогнито, под именем графа Дампьера. Но мы с Монбареем отговорили его. В нынешней ситуации, когда каждый день приходят важные донесения, присутствие короля в Версале совершенно необходимо. К тому же вряд ли бы удалось сохранить инкогнито. Его Величеству пришлось бы столкнуться со стихийными толпами любопытных, а также нарушить строжайший приказ не пускать в Брест никого, кто не может подтвердить очевидную необходимость своего там присутствия.

Николя краем уха слышал об этой королевской фантазии от Тьерри де Виль д’Аврэ, первого служителя королевской опочивальни. Но истина крылась в ином, и Ленуар, будучи в курсе событий, поверил ее Николя. Министр имел свою, разумеется тайную, причину противиться такому путешествию. Введенные им новшества, и в частности упразднение письмоводителей на кораблях, а также включение в состав экипажей военно-морских судов офицеров торгового флота, вызвали ссоры и беспорядки, и он не хотел, чтобы король стал их свидетелем.

— Перейдем к делу. Обеспокоенный тем, что может случиться, и сознавая, что поведение его кузена вряд ли изменится и на военной службе, король хотел бы иметь достойного свидетеля…

— То есть осведомителя?

— Мне кажется, сударь, — высокомерно ответил Сартин, — что мы с вами уже все выяснили. Вы — полицейский, один из наиболее проницательных, и вдобавок благородного происхождения. Щепетильность — похвальное чувство…

Он подозрительно огляделся.

— …но только когда интересующий вас объект также обладает им. В настоящих обстоятельствах об этом речи нет, хотя, разумеется, мы обязаны оказывать ему должное уважение. Лучше поговорим о Ла Мотт-Пике, капитане «Сент-Эспри». Ему поручается следить за тем, чтобы распоряжения, отданные принцем, были разумны. Ну а вам придется следить за поведением принца. Его Величество намерен получить точный и подробный отчет. Полагаю, вы понимаете, речь идет также и об интересах герцога Шартрского, которого вряд ли встретят с распростертыми объятиями. Присутствие рядом с ним дворянина, принятого в придворных кругах, станет для него гарантией, что у него есть беспристрастный свидетель. Лишь бы он не совершил ничего противоречащего законам чести. Подумайте, любой другой, менее щепетильный, чем вы, смог бы сделать на этом головокружительную карьеру.

Николя прекрасно изучил казуистику Сартина, прибегавшего к ней при любом удобном случае, особенно когда требовалось навязать свое мнение и убедить собеседника в собственной правоте. Но сколь бы далеко ни заходил цинизм Сартина, в конце концов речь всегда шла о спасении королевства.

— Итак, — взяв Николя под руку, подвел черту министр, — перед отъездом вы еще успеете нас посетить. Ах, какой приятный вечер! Я в восторге! О, я и забыл. Всего один вопрос. Вы в курсе кражи, случившейся несколько дней назад в апартаментах королевы? У Ее Величества украли дорогое украшение, подаренное ей королем. А так как королева вас любит, то, полагаю, она уже призвала вас на помощь?

— Нет, сударь. Я узнал об этой краже из уст господина Ленуара. Вести дело поручено инспектору Ренару, чья супруга состоит в штате королевы.

— Ренар… Ренар? Это имя я определенно слышал… Конечно! Инспектор, который в 74-м занимался делами книгопродавцев. В 75-м я отправил его в Бордо на поиски печатника, дерзнувшего издать пасквиль, порочащий память покойного короля. «Тень Людовика XV перед судом Миноса». Хитроумный и изворотливый, насколько я помню. Что ж, дело в надежных руках! Однако если до вашего приезда он не добьется результата, то…

Увидев их вместе, Ленуар и д’Арране заулыбались. Поздно ночью Николя покинул комнату Эме и галопом примчался на улицу Монмартр. В доме еще спали, только в пекарне наблюдалось некое оживление. Услышав стук трости по полу, Николя понял, что господин де Ноблекур пробудился и желает его видеть. Когда бы он ни вернулся, старый магистрат всегда жаждал поскорее услышать рассказ о том, как он провел вечер. Бывший прокурор пригласил Николя сесть напротив него. Мушетта прыгнула на колени к хозяину и с ревнивым видом повела носом, видимо, уловив запах духов Эме, аромат которых все еще хранил его фрак. Сирюс похрапывал, развалившись на подушке, обтянутой пурпурной тафтой. Николя начал рассказ с описания меню обеда. Разговор с Сартином принес облегчение и одновременно вселил тревогу: Николя опасался, что перемена в настроении министра всего лишь видимость, игра, вызванная необходимостью, в то время как в нем пробудилось прежнее восторженное отношение к бывшему начальнику. Пребывая в неуверенности, он усматривал в поведении министра коварный расчет.

вернуться

12

Герцог Шартрский (1747–1793) — Филипп Орлеанский, будущий Филипп Эгалите.

вернуться

13

Герцог де Пантьевр (1725–1793): сын графа Тулузского, признанного бастарда Людовика XIV, рожденного от госпожи де Монтеспан.