Торжество на час - Барнс Маргарет Кэмпбелл - Страница 29

— Откуда вы знаете? — спросила она дрожащим от страха голосом.

— Несколько месяцев тому назад, прошлым летом, Его Величество возвратился верхом из Хевера, где он обсуждал с твоим отцом возможность своего развода и в связи с этим посылал сэра Томаса во Францию, чтобы разведать о планах короля Франциска относительно его сестры, герцогини д'Алансон. А отец твой, такой хитрец, воспользовался случаем, чтобы уладить свои личные дела, и сказал ему о моем предложении выдать тебя за наследника титула Ормонда. Очень разумный шаг с его стороны, но ты, кажется, перехитрила нас всех, сделав гораздо большую ставку. Ты там что-то пела или играла для Его Величества в саду. И с тех пор король стал замечать тебя, не так ли? Он так ласков и любезен. А в тот день, когда он увидел вас с Перси в этом несчастном гроте (Гарри ведь очень похож на него в молодости: та же осанка, цвет волос), то, надо полагать, он вспомнил свою юность и пожалел, что это не он сам.

Скорее с ужасом, чем с радостью Анна наконец все поняла, ей стала ясна вся картина: муж, недовольный своей женой и обеспокоенный отсутствием наследника, тайно пытающийся получить развод, она сама со своим давно вошедшим в привычку легким флиртом, и королева с ее гордой надменностью.

Норфолк стоял у огня, покачиваясь с мыска на пятку, — любимая его привычка, которая всегда так раздражала Анну. Давно он не был так разговорчив, особенно с женщинами.

— Говорят, король не навещал спальню королевы уже три года, — заметил он, рассматривая изящную статуэтку на каминной полке. — Такому человеку, как Генрих Тюдор, должно быть очень одиноко в своей холодной постели!

И теперь он хотел, чтобы она, Нэн Болейн, согрела ее. Молодая нетронутая девушка на потеху его опытной зрелости. Но она ведь уже не девственница. Она молодая женщина, только что познавшая любимого мужчину. Все это было просто немыслимо. Какое-то святотатство. Ее тело уже принадлежит другому.

Анна обратилась к отцу:

— Вы хотите обеих своих дочерей сделать игрушками короля?

Видя, что отец молчит, она расценила его молчание как согласие.

— Зачем же тогда вы старательно читали нам Священное писание и заботились о нашей чистоте? Я всегда считала, что, скажи я вам о том, что у меня есть любовник, вы бы прогнали меня или заточили в монастырь.

— Король — это другое дело. В любом дворе Европы… — начал сэр Томас, но остановился, теребя в руках листок с хозяйственными счетами, не в силах поднять на нее глаза.

— Могу заверить тебя, что это большая честь! — пришел на выручку Норфолк.

— Большая, но кратковременная! — отпарировала Анна, вспоминая участь своей сестры.

Теперь, презирая их, видя все их лицемерие, она осмелела.

— Ты ведь умнее Мэри, — поспешил заверить ее сэр Томас. — И Симонетта так считает. Помнишь, я всегда говорил, что способностями ты в меня.

— И что вы от меня хотите с этими моими способностями? Что еще вам надо для семьи, чего еще не хватает? — негодовала Анна.

Сэр Томас провел рукой по бровям.

— Королевские милости порождают зависть, — признался он. — Уолси и испанские приверженцы уже ненавидят меня. Нам всем надо держаться вместе: и Говардам, и Болейнам. Создать свою партию…

Гнев Анны сменился жалостью. Хотя она, будучи достойной дочерью своего отца, и использовала свои возможности и внешность, чтобы добиться успеха в обществе, она все еще могла отличить подлинные жизненные ценности от мнимых, тогда как он, руководимый тщеславием, зашел уже слишком далеко по своей сомнительной дороге туда, откуда не было возврата.

— Тебе не следует беспокоиться о том, что ты так же быстро надоешь Его Величеству, как Мэри, — снова попытался он заверить ее. — Ты умеешь обращаться с мужчинами. Не сомневаюсь, что ты найдешь, чем удержать его.

— А я не хочу его удерживать. И меня не прельщает положение королевской любовницы и все блага, которые оно сулит. Я не пойду на такое бесстыдство! — выкрикнула она в сердцах. — Я уже познала, что такое настоящая любовь, и как бы Генрих Тюдор ни искушал меня и вы бы ни заставляли, я не позволю втоптать себя в грязь в угоду вашим амбициям.

— Ты говоришь, как глупая влюбленная девчонка! — вскричал Норфолк, буравя ее своими близко посаженными глазами. — У тебя что, не осталось ни капли разума? Не думаешь о нас, так подумай хоть о своем будущем!

— Говорю вам, что скорее соглашусь стать женой незаметного помещика и жить с ним в угрюмом неуютном доме, не наслаждаясь силой власти и не слыша столь дорогой мне музыки…

Нервное напряжение начинало сказываться. В голосе Анны появились истерические нотки. Она была готова разрыдаться, только бы ее оставили в покое и не сулили те блага, потеряв которые так плакала когда-то ее сестра. Ее отец слишком хорошо знал, как неблагоприятно отразится такое настроение на ее внешности. Когда Норфолк начал было упрекать ее, он сделал ему знак остановиться.

— Я собирался дать ей время свыкнуться с этой мыслью, — пояснил он. — Как только эта детская любовь пройдет, Его Величество сам найдет к ней подход, так что она будет этому только рада. Жаль, что мы сейчас раньше времени затеяли весь этот разговор.

— Почему же? Очень хорошо, что вы мне об этом сказали, — перебила его Анна. — По крайней мере, теперь я буду начеку: что говорить, а чего — нет.

Если бы не это их предупреждение, то она бы давно сказала им, что уже рассталась с девственностью. Но все было бы напрасно. Только бы усугубило положение Перси. Раз уж король оставляет ее для себя, она ни за что теперь не отважится сказать об этом. Никто, кроме ее самой и Гарри, не должен это знать.

Анна попыталась унять дрожь в коленях и встать, чтобы уйти. Над ней как будто нависла тень Генриха Тюдора, а с ним рядом ей виделась еще какая-то неясная фигура, которую она никак не могла распознать.

— Если бы твоя мачеха была здесь! Тебе так нужно сейчас женское участие, — сетовал сэр Томас, разрываемый между жалостью к дочери и раздражением. — Одно могу тебе сказать: если ты не выбросишь из головы этого глупого юнца и не будешь должным образом отвечать на королевские знаки внимания, Его Величество удалит тебя от двора.

Эти слова заставили Анну остановиться. Чтобы ее выгнали со службы королеве без всякой видимой причины! Ее, которая так успешно служила королеве Франции и даже была законодательницей парижских мод. Больнее ударить по ее тщеславию было нельзя.

— Что я такого с-сделала, чтобы так наказывать и позорить меня перед моими друзьями? — спросила она, задыхаясь от негодования.

— Ты нанесла Генриху Тюдору публичное оскорбление, которое не потерпит ни один монарх, — ответил Норфолк.

— Тогда разрешите мне уехать завтра, — попросила Анна, с поклоном покидая комнату. — Поскольку ничего тут меня больше уже не удерживает и не радует.

Отец, не на шутку встревоженный ее бледным видом, проводил дочь до двери.

— Что ты делаешь, Нэн? Ты изведешь себя своим упрямством, — сказал он с сожалением.

В ответ Анна только поспешно вырвалась из его отцовского объятия.

— Я поеду домой, — пробормотала она. — Домой в Хевер.

Глава 16

Джокунда растворила окна, и солнечные лучи легли золотыми полосами на широкие дубовые половицы. Комната наполнилась жизнерадостным пением жаворонков, а издалека доносились звуки охотничьего рога.

— Сегодня чудесный день, Нэн. Ты не хочешь встать? — спросила она.

— Встать? Для чего? — мрачно произнесла Анна, так любившая когда-то залитый солнцем утренний сад и знавшая толк в охоте.

Джокунду пугал вид Анны, лежавшей в постели тихо и неподвижно. Правда, она была больна, так больна, что даже отец не решался допекать ее своими упреками. Вскоре после того, как Анна оставила двор и вернулась домой, она сильно простудилась во время охоты в холодный дождливый день. Всю зиму она мучилась страшным кашлем, который довел ее до полного изнеможения. Но теперь опасность миновала, и Анна должна, считала Джокунда, приложить усилия, чтобы, наконец, подняться.