Том 1. Стихотворения - Толстой Алексей Константинович - Страница 17

17

«Где светлый ключ, спускаясь вниз…»

Где светлый ключ, спускаясь вниз, По серым камням точит слезы, Ползут на черный кипарис Гроздами пурпурные розы. Сюда когда-то, в жгучий зной, Под темнолиственные лавры, Бежали львы на водопой И буро-пегие кентавры; С козлом бодался здесь сатир; Вакханки с криками и смехом Свершали виноградный пир, И хор тимпанов, флейт и лир Сливался шумно с дальним эхом. На той скале Дианы храм Хранила девственная жрица, А здесь над морем по ночам Плыла богини колесница… Но уж не та теперь пора; Где был заветный лес Дианы, Там слышны звуки топора, Грохочут вражьи барабаны; И все прошло; нигде следа Не видно Греции счастливой, Без тайны лес, без плясок нивы, Без песней пестрые стада Пасет татарин молчаливый…

«Солнце жжет; перед грозою…» *

Солнце жжет; перед грозою Изменился моря вид: Засверкал меж бирюзою Изумруд и малахит. Здесь на камне буду ждать я, Как, вздымая корабли, Море бросится в объятья Изнывающей земли, И, покрытый пеной белой, Утомясь, влюбленный бог Снова ляжет, онемелый, У твоих, Таврида, ног.

«Смотри, все ближе с двух сторон…»

Смотри, все ближе с двух сторон Нас обнимает лес дремучий; Глубоким мраком полон он, Как будто набежали тучи, Иль меж деревьев вековых Нас ночь безвременно застигла, Лишь солнце сыплет через них Местами огненные иглы. Зубчатый клен, и гладкий бук, И твердый граб, и дуб корнистый Вторят подков железный звук Средь гама птичьего и свиста; И ходит трепетная смесь Полутеней в прохладе мглистой, И чует грудь, как воздух весь Пропитан сыростью душистой. Вон там украдкой слабый луч Скользит по липе, мхом одетой, И дятла стук, и близко где-то Журчит в траве незримый ключ…

«Привал. Дымяся, огонек…»

Привал. Дымяся, огонек Трещит под таганом дорожным, Пасутся кони, и далек Весь мир с его волненьем ложным. Здесь долго б я с тобою мог Мечтать о счастии возможном! Но, очи грустно опустив И наклонясь над крутизною, Ты молча смотришь на залив, Окружена зеленой мглою… Скажи, о чем твоя печаль? Не той ли думой ты томима, Что счастье, как морская даль, Бежит от нас неуловимо? Нет, не догнать его уж нам, Но в жизни есть еще отрады; Не для тебя ли по скалам Бегут и брызжут водопады? Не для тебя ль в ночной тени Вчера цветы благоухали? Из синих волн не для тебя ли Восходят солнечные дни? А этот вечер? О, взгляни, Какое мирное сиянье! Не слышно в листьях трепетанья, Недвижно море; корабли, Как точки белые вдали, Едва скользят, в пространстве тая; Какая тишина святая Царит кругом! Нисходит к нам Как бы предчувствие чего-то; В ущельях ночь; в тумане там Дымится сизое болото, И все обрывы по краям Горят вечерней позолотой…

Лето 1856-1858

«Как здесь хорошо и приятно…»

Как здесь хорошо и приятно, Как запах дерев я люблю! Орешника лист ароматный Тебе я в тени настелю. Я там, у подножья аула, Тебе шелковицы нарву, А лошадь и бурого мула Мы пустим в густую траву. Ты здесь у фонтана приляжешь, Пока не минуется зной, Ты мне улыбнешься и скажешь, Что ты не устала со мной.

Лето 1856

«Растянулся на просторе…»

Растянулся на просторе И на сонных берегах, Окунувши морду в море, Косо смотрит Аюдаг [1]. Обогнуть его мне надо, Но холмов волнистый рой, Как разбросанное стадо, Все толпится предо мной. Добрый конь мой, долго шел ты, Терпеливо ношу нес; Видишь там лилово-желтый, Солнцем тронутый утес? Добрый конь мой, ободрися, Ускори ленивый бег, Там под сенью кипариса Ждет нас ужин и ночлег! Вот уж час, как в ожиданье Конь удваивает шаг, Но на прежнем расстоянье Косо смотрит Аюдаг. Тучи море затянули, Звезды блещут в небесах, Но не знаю, обогну ли Я до утра Аюдаг?

Лето 1856

«Войдем сюда; здесь меж руин…» *

Войдем сюда; здесь меж руин Живет знакомый мне раввин; Во дни прошедшие, бывало, Видал я часто старика; Для поздних лет он бодр немало, И перелистывать рука Старинных хартий не устала. Когда вдали ревут валы И дикий кот, мяуча, бродит, Талмуда враг и Каббалы, Всю ночь в молитве он проводит; Душистей нет его вина, Его улыбка добродушна, И, слышал я, его жена Тиха, прекрасна и послушна; Но недоверчив и ревнив Седой раввин […] Он примет странников радушно, Но не покажет им супруг Своей чудесной половины Ни за янтарь, ни за жемчуг, Ни за звенящие цехины!