Пробуждение барса - Антоновская Анна Арнольдовна - Страница 127

«Бежать! Бежать! Бежать, пока не поздно», — встревоженно думали потомственные азнауры Верхней, Средней и Нижней Картли и тут же сомневались: а, может, выгоднее остаться?

— Только за стамбульские пятки старается перс? — спросил Гуния.

Георгий всматривался, стараясь разгадать настроение каждого:

— Конечно, нет, азнаур Гуния, умный шах думает воспользоваться нашими трудами и подобраться к Картли, все о любви к грузинам говорит.

— Кошка тоже мышей любит, потому душит, — уже резко ответил Гуния.

— Кошка и птиц любит, но редко получает удовольствие их душить, — насмешливо бросил Георгий. — Каждый своей участи достоин… Не в том дело… Теперь помощь шаха необходима: когда царь узнает о нашем союзнике, побоится отступить. Как ни сильны князья, шах одним пальцем может всех задушить…

— Страшное дело, Георгий, опасно с персами, даром золотом они не бросаются. Сам говоришь, не раз по дружбе приходили, а врагами уходили… — нерешительно произнес Квливидзе.

— Этот раз, думаю, тоже врагами уйдут… План мною точно обдуман… О Картли мои помыслы… Вам не понять… Хотите знать еще? Назад не вернусь и вам не советую: Шадиман знает все… У него тоже совещание. Князья вооружаются, все враждующие примирились для уничтожения азнауров. Хотите быть перерезанными?.. Разойдитесь по домам и ждите гостей.

— Георгий, почему раньше так не говорил? — удивлялся Гиви.

— Не говорил? — внезапно вспылил Димитрий. — Тебе, видно, орел в ухо полтора часа…

— Может, не только ему, — хладнокровно вставил Даутбек, — кажется, всем видно было, на какие нужды Георгий монеты, как солому, крошил. Значит, хозяйство расширять, богатеть скотом, оружием, землей вам нравилось? Тогда не интересовались — персидские это монеты или Георгий их в лесу собирает? Не интересовались — народ тоже будет чурек с сыром есть или будет радоваться, что вы только едите?

Георгий повертел в руках шашку Нугзара и снова повесил ее на ковер.

— Утешать не хочу, азнауры, много крови прольется… Вы правы, думать надо долго… Но рассчитывал — уже несколько лет думали… А если еще хотите думать, даю три дня… Завтра состязание, послезавтра джигитовка. Базар полон шадимановскими лазутчиками, будьте осторожны, разговаривайте только здесь, в замке нет опасности…

Через три дня возбужденные и почему-то радостные пятнадцать азнауров во главе с Квливидзе вручили Георгию свою жизнь, достояние и судьбу семейств…

Но двадцать пять азнауров, потомственных церковных и разбогатевших при помощи Саакадзе, покинули Носте, даже не простившись.

Первыми ускакали Гуния и Асламаз.

Этот предательский удар в решительный момент Саакадзе принял как предостережение бороться не только с князьями, но и с влиятельными азнаурами, которые никогда не пойдут на риск, никогда не поставят под удар свое положение и благосостояние.

"Нет, не с этими пустыми людьми я вступаю на борьбу с князьями за освобождение Картли. — И тут же подумал: — Но тогда с кем? А разве не остались лучшие?

Пусть нас будет меньше, как при Сурамской битве. Разве Татар-хан не был хорошим полководцем? Значит, победит не тот, у кого больше шашек, а тот, у кого вернее цель и острее оружие. И я знаю — за мной пойдет весь картлийский народ…"

Глухо слышались толчки нарастающего столкновения. По Картли бегали шорохи, летели вести, будоража деревни. Восстание назначено в мае. За закрытыми воротами Носте бурлит жизнь. Прячут ночью привезенное из Тбилиси от амкаров оружие, прячут коней, обучают беглых крестьян.

Саакадзе запретил оставшимся в союзе азнаурам менять образ жизни: они до последней минуты должны быть вне подозрения и только двадцать пятого мая явиться со своими дружинами на место, назначенное Георгием.

«Барсы» выехали в Метехи. В Картли было спокойно…

Шадиман три дня пробыл в своем замке. Хозяйства не осматривал, оно и так под управлением Отара было в блестящем состоянии.

По заранее разосланному тайному приглашению собрались все именитые князья. Первый раз приглашен и Леон Магаладзе: ближе к Носте находится…

Шадиман подробно описал положение:

— Уже нет деревни, откуда не бежал бы к Саакадзе народ. Он раздает землю, хозяйство, выкупает за шерсть, шелк и монеты месепе и переводит их у себя в глехи. Откуда столько денег? У него народ свободным живет. Если хочет, может уйти, все нажитое с собой взять. Мерку подати не увеличивает, дети тоже долю получают. Суд из глехи надсмотрщиков и сборщиков уничтожил. Народ сам отдает выборным лишнее для продажи и запасов… Опасный пример для княжеских владений… Вся молодежь на конях. У многих азнауров одинаковый порядок, по такой примете знаю, с Саакадзе в союзе. Везде выстроил укрепления, крепости… Все на золотые монеты Саакадзе?.. Можно подумать, сам их делает… Народ предан «Великому Моурави», по одному слову готовы все бросить и бежать под плебейское знамя. Понимаете, к чему такое клонится?.. Беглые стригутся, волосы красят, имя меняют… Мои пять мсахури тоже к Саакадзе «бежали», два месяца гостили, уже вернулись… Подробные сведения имею… Уверяют, к войне готовятся в Носте… Против кого война? Гадать не приходится… Думаю, с Ираном у него дружба, недаром исфаханские купцы ему товары возят… Князья! Измену готовит плебей! Сестру на трон посадил, плебеям наши места готовит… Недаром царское войско в руках держит, много крепостей тайными сделал, подземные ходы под всей Картли прорыл, будто для военных целей, в случае нападения врагов… Потом, заметили, как осторожен с царем?.. Будто не родственник… Большой хитрости плебей: Эристави закрутил, дружбой Мухран-батони запасся, сейчас с шахом Аббасом играет… Медлить нельзя, невозможно, Саакадзе должен погибнуть или… мы все погибнем…

Два дня бушевал замок Шадимана, строились и разрушались кровавые планы, и, приняв решение, князья тихо разъехались по замкам.

Шадиман вернулся в Метехи. В Картли было спокойно…

Мариам больше всех удивила и встревожила резкая перемена в Шадимане. Правитель всецело проникся интересами Луарсаба и Тэкле, не переставая восхищаться красотой, умом и добротой «прекрасной царицы». Властью дидебули он прекратил интриги против молодой царицы, и перепуганные придворные поспешили переменить позиции, даже Гульшари сразу сделалась доброй и старалась подружиться с Тэкле. Растроганный Луарсаб преподнес Шадиману мозаичную саблю и вновь проникся доверием к любимому наставнику.

Видя радость и вернувшееся хорошее настроение царя, Тэкле, инстинктивно ужаснувшись перемене Шадимана и назойливости придворных, не решалась высказать свои опасения Луарсабу.

По одинокой аллее скрипели темные цаги, сквозь обветренные деревья мелькали белая и черная бурки. Внизу в каменной оправе тускнела тяжелым опалом Кура. На серых крыльях спускались сумерки…

— Значит, посольство необходимо, мой Шадиман?

— Необходимо, царь… Пышное посольство и богатые подарки. Подумай, шах Аббас стареет, через пятнадцать лет персидский трон займет полугрузин, сын прекрасной Тинатин. Какая будущность Картли! Необходимо увидеться с Тинатин, узнать ее чуства к родным и тихонько убедить ее воспитывать сына в любви к Картли… Великая задача, царь, — заранее подготовить почву для будущего благополучия царства…

— Постой, увидеться с Тинатин, говоришь? Разве мужчины допускаются в гарем?

— Мужчины, конечно, нет, княгинь придется послать… Предлог подходящий: первый сын от законной жены, шах давно этого ждал. От царственных родственников подарки. Сефи-мирзе, шаху и матери… Шах любит почести, всегда старается на весь майдан разглашать приятные события…

— Кто же, по-твоему, должен поехать?

— Думаю, царь, возглавлять посольство должны равносильные Эмир-Гюне-хану и Ага-хану, иначе обидится шах. Персияне крепко запоминают промахи и внимание… Хорошо было бы светлейшего Симона, но опасно, старый Баграт с молодости в трон Картли влюблен.

— Похвальная верность, — рассмеялся Луарсаб, — но, конечно, таким лучше около возлюбленной вздыхать… Мухран-батони подходящий?