Жара и лихорадка - Воляновский Люциан - Страница 34

Поздним вечером мы шныряли по узеньким улочкам среди домишек, расспрашивали прохожих, заходили в лавчонки и кабаки, освещенные множеством огней и пропитанные тысячью различных запахов. Наконец мы остановились перед приземистым старым домиком. Он был обклеен рекламой и давно потерял свой первоначальный вид от множества пристроек, весьма здесь распространенных, поскольку город задыхается в тесноте.

— Кажется, это здесь, — сказал мой знакомый, — но точно не скажу. Эта часть города больше всего пострадала от налетов авиации во время второй мировой войны. Мне кажется, что этот шотландец жил и практиковал здесь…

Мы на минутку задержались перед домом, несмотря на поздний час гудевшим от людских голосов, как пчелиный улей. «Этот шотландец» — Патрик Мансон. Почти всю свою жизнь он прожил среди китайцев в Амое, на Тайване и в Гонконге. Ему удалось сломить недоверие своих пациентов к «западной медицине» благодаря тому, что он не стал — как это принято у нас — принимать больных в кабинете. В тогдашнем Китае такой прием вызывал подозрение в колдовстве, что отнюдь не способствовало росту авторитета у больных. Доктор Мансон видел, что его китайские коллеги принимают больных прямо на улице или в крайнем случае в помещении, куда любой мог зайти. И он устроил себе приемную

на первом этаже, с окнами, выходившими прямо на улицу.

Те, кого разбирало любопытство, заглядывали в окна и иногда видели шотландца, склонившимся над каким-то прибором. У доктора Мансона был микроскоп и… честолюбие ученого. Позднейшие исследования подтвердили некоторые его теории. Тернистый путь, на который он ступил, вывел его в конце концов на правильную дорогу. Она прямиком привела к открытию тайны малярии.

Доктор Мансон работал в трудно переносимом европейцами климате. С шотландской бережливостью он копил деньги и в 46 лет решил вернуться к себе на родину. Однако сэкономленные средства попали в руки авантюристов, и мечты о спокойной старости лопнули как мыльный пузырь. Пришлось снова заняться врачебной практикой. Финансовые затруднения доктора Мансона стали в конечном счете благословением для человечества; не будь их, он беспечно ловил бы форель в горных потоках родной Шотландии и не сделал бы своего открытия.

Итак, он снова принимал больных, но на этот раз в Лондоне. Одна из комнат в доме Мансона принадлежала тем, кто помогал ему в научных изысканиях. Она называлась «навозохранилище»; здесь стояли клетки с птицами, крысами и другими подопытными животными, микроскопы и обыкновенные столы. Свои исследования шотландец проводил на материале, который присылали ему его приверженцы-коллеги из стран Тропической Африки и Азии.

Доктора Мансона уже нет в живых, но до сих пор со всех концов света приходят срочные посылки в Лондон: в специальных упаковках на самолетах доставляют яички комаров. Личинки кормят размельченным в порошок детским питанием, через неделю из них появляются комары. Самцов подкармливают сахаром, самки же пасутся на обритом брюшке морской свинки или сосут кровь у кого-нибудь из ученых. Исследования, которые проводятся здесь, чрезвычайно сложны, потому что есть виды комаров, не желающих размножаться в неволе, и приходится оплодотворять их каждого в отдельности. Таможенники без промедления оформляют бумаги, когда на посылке стоит адрес: «Ross Institute of Tropical Hygiene, Keppel Street, London, W.C.l».

Институт им. Росса… Росс — это еще один герой нашего рассказа. Однажды на пороге «навозохранилища» доктора Мансона появился человек.

— Майор Рональд Росс, служу врачом в Индии, в настоящее время в отпуске, — представился он.

После обмена любезностями начался профессиональный разговор.

— Разделяете ли вы, доктор Мансон, — спросил майор Росс, — мнение нашего французского коллеги доктора Альфонса Лаверана, утверждающего, что малярия вызывается каким-то паразитом?

Осторожный и сдержанный по характеру Мансон подтвердил это предположение: он шел по тому же самому пути много лет…

— Да, коллега, — ответил он, — то, что я видел, дает мне основание предполагать, что именно так заболевают малярией.

Уходя из «навозохранилища» на улице королевы Анны, майору Россу было о чем подумать… Он был человек гибкого ума, одинаково увлеченный математикой и медициной, писал стихи. И хотя его имя будет жить так долго, пока люди будут помнить пионеров медицины, сам он до конца своих дней, будучи на вершине славы и всеобщего признания, жалел, что не успел разрешить некоторые математические задачи и дописать пьесу в стихах. Не возьму на себя смелость оценивать его достижения в математике, но если бы майор Росс написал пьесу о собственной жизни, то это, несомненно, представляло бы собой захватывающее чтение, а поставленная на сцене, она наверняка пользовалась бы успехом.

Росс родился в Индии. Он был сыном шотландского офицера и англичанки. Получив в Лондоне медицинское образование, Росс поступил на службу в Индии, стал армейским врачом. Его перебрасывали из гарнизона в гарнизон, где он лечил солдат, а в свободное время играл на бильярде, в теннис или писал стихи. Росс увлекался математикой, и казалось, что именно она его больше всего и интересует.

Он служил на севере Индии в Кетте, на юге — в Бангалоре, в Бирме, затем на Андаманских островах. Здесь развертывается действие его романтической повести «Дети океана» (критики сравнивали его с Р. Стивенсоном). В ней рассказывалось о страстной, трагически оборвавшейся любви. Взяв за сюжет неоконченную драму Байрона, он опубликовал книгу стихов под названием «В изгнании». Другая его романтическая повесть, «Сила бури», описывает торговлю невольниками.

— Я снова вернулся в Индию, — писал Росс об этом периоде своей жизни, — оставив на родине жену и троих детей. Когда я после двенадцати лет службы получил в 1893 году звание майора медицинской службы, мне было 38 лег.

Нам представляется, что его эпохальное открытие родилось в результате споров с доктором Мансоном. Они прекрасно дополняли друг друга: Мансон — человек расчетливый и осторожный и Росс — мечтательный, полный замыслов и честолюбия и тем не менее всегда готовый на рискованный шаг, человек с жилкой авантюриста.

Французский армейский врач Лаверан, который служил в Алжире, доказал, что малярию вызывают какие-то паразиты. Его открытие датируется 1880 годом, но тогда еще не было установлено, каким образом паразиты попадают в организм человека. Мансон не только показал Россу под микроскопом этого паразита, но и указал ему конкретные пути для достижения успеха в исследовании этой проблемы. Росс вспоминал позднее, как однажды во время их совместной прогулки по Оксфорд-стрит его старший коллега произнес:

— Я установил, что малярию разносят комары…

Харли Вильямс, у которого я почерпнул многие биографические факты о Россе, так описывает механику «дозревания» этого открытия: «К знаниям по медицине добавилась щепотка высшей математики, поэтический талант и магия слов; после двенадцати лет спокойного дозревания этой смеси в гарнизонной атмосфере туда еще добавились технические знания, знакомство с работами Альфонса Лаверана и чувство сострадания к Индии, на которую безжалостно обрушиваются болезни. На эту „смесь“ попадает искра беседы на Оксфорд-стрит, и неожиданно весь эксперимент обретает жизнь, высвечивая то, чего до сих пор никто не видел».

Майор Росс работал в Индии, не жалея сил. Он выращивал комаров, кормил их кровью малярийных больных. За одну «порцию» корма для одного комара он платил одну ана, т. е. одну копейку.

Любители детективных фильмов и романов не любят, когда им заранее рассказывают содержание фильма или книги, т. е. называют имя убийцы. Однако для нашего рассказа необходимо ввести читателя в суть болезни, т. е. назвать того, кто убил миллионы людей. После этого — как мне кажется — яснее можно будет представить деятельность тех, кто победил убийцу.