Попробуй меня уберечь! - Полянская (Фиалкина) Катерина - Страница 40

На деревянном столике у кровати в свете камина поблескивал небольшой стеклянный пузырек. Странно… Не припомню, чтобы Алекс его здесь оставлял.

Подгоняемая любопытством, я взяла его и принялась вертеть в руках. Разве что не обнюхала. Пока не обнаружила надпись, нацарапанную серебристыми чернилами на донышке. «Обезболивающее».

Вот леший, и здесь ничего не упустили! Я едва удержалась, чтобы не швырнуть находку о стену. Не думают же эти чокнутые, что я и в самом деле стану это пить?

Так и не определившись, что же делать с лекарством, которое с равной вероятностью могло оказаться и сильнодействующим ядом, я вернула пузырек на место и отправилась принимать водные процедуры.

Окунувшись в обжигающе-горячую воду, начала понемногу расслабляться. Напряжение постепенно отступало, сменяясь легкой сонливостью. Жгучий ком в груди рассосался, и дышать стало легче. Желание разрыдаться, вместе со злостью и страхом, пусть не прошло, но отступило в самый темный закуток сознания и затихло.

Ткнувшись носом в уже подостывшую воду, я встрепенулась, разгоняя негу, и принялась судорожно отплевываться. Слух уловил звук открывшейся двери. Все, пора закругляться. Не хватало еще, чтобы он вошел и увидел то, что до поры до времени видеть не следует.

Наспех одевшись и обернув мокрые волосы полотенцем, я выпорхнула из ванной и тут же оказалась в крепких объятиях.

– Задушишь, – предупредила я Алекса и поморщилась, когда он случайно задел плечо, тут же отозвавшееся резкой болью.

– Извини, – послушно покаялся муж и ослабил хватку, но рук не разжал, а уселся вместе со мной в кресло. – Еще немного…

Что эти изверги с ним делали, раз властелину вдруг потребовалось настолько тесное общение с хранительницей? Почти как после Дня Согласия, когда он впервые меня поцеловал.

– Алекс… – многозначительно протянула я, требовательно заглядывая мужу в глаза. Он промычал нечто нечленораздельное и попытался уткнуться мне в плечо. Вот ведь горе луковое. – Какого лешего?..

– Сегодня в Кавигате был День Согласия, – пришлось ему сознаться.

Я сдавленно зашипела. Так вот почему улицы были пустынны настолько, что даже появление, а затем и исчезновение дома (пусть на самой окраине, но мог же хоть кто-нибудь мимо пройти) осталось незамеченным.

– И ты, разумеется, просто не смог остаться в стороне, – раздраженно проворчала я. Хотя, признаться, злилась больше на себя: вместо того чтобы быть рядом с ним, как и положено, зачем-то отправилась искать приключения. След от которых теперь до конца жизни будет украшать плечо.

– Совет попросил поприсутствовать.

– Но ты же не можешь использовать свой дар в чужой долине или я что-то путаю? – не унималась я. Не люблю, когда что-то не понимаю.

– Изначально предполагалось, что я возьму на себя вопросы, не требующие обращения к дару. Кавигата – самая старая долина, поэтому таких вопросов здесь большинство. – Поняв, что от хранительницы сегодня пользы мало, Алекс таки отпустил меня, решив прибегнуть к запасному методу – горячей ванне. – Но получилось так, как получилось.

– Но Габриэль мне сказал, что властелин может использовать дар только в пределах своей долины…

– Когда я впервые помог ему, мы находились далеко от Боллаты. Просто Габриэль был без сознания и помнить этого не может.

Проводив Алекса взглядом, я глубоко вздохнула и принялась вытирать влажные пряди. Волосы у меня длинные и не сказать что послушные, поэтому времени на приведение их в порядок потребовалось немало.

Чего только случайно не узнаешь… Например, что властелины – те еще хитрюги, прикрывающиеся байкой об ограничении дара территорией долины. Хотя их тоже можно понять, приятного в способности раздирать свою ауру на куски мало. Тут бы хоть с собственными обязанностями управиться, не то что ближнему помогать!

Похоже, мне достался единственный в своем роде экземпляр. Вымирающий вид, можно сказать.

Не успела я заползти под одеяло и закрыть глаза, как этот самый экземпляр скрипнул дверью ванной, тихонько щелкнул пальцами, погасив магические светильники, и прошлепал босыми ногами по полу в сторону кровати. С трудом подавив желание обернуться, я постаралась зарыться носом поглубже в подушку, но даже это не помешало уловить исходящий от Алекса едва различимый запах трав. Внутри, где-то в области живота, разом стало тепло и уютно.

Почувствовав, как прогнулся под немалым весом матрас, я свернулась клубочком, подтянув колени к груди, и приготовилась отбыть в бархатные объятия сна. Но мой усталый порыв с треском обломали.

Сильная горячая рука прошлась по волосам, по спине и остановилась на талии, легким движением заставив повернуться к мужу лицом. От такой осязаемой близости я благополучно забыла о раненом плече и опустила руку, которой собиралась отпихиваться, ему на спину.

Решив, что я полностью одобряю его действия, Алекс крепко прижал меня к себе и…

У-у-у!.. Плечо! В глазах потемнело от боли. Да уж, особой выносливостью я никогда не отличалась.

Взвыв бешеной гарпией, я выскочила из-под одеяла и сама не заметила, как очутилась в противоположном конце комнаты. И уже оттуда, облокотившись на стол и пытаясь унять бешеное биение сердца, взирала на растерянно хлопающего глазами властелина.

Сначала я испугалась. А ну как он окончательно решит, что я на всю голову стукнутая, и всерьез задумается, нужна ли ему такая хранительница? Тем более жена. Или, что еще хуже, передумает насчет своего обещания дождаться завершения всей этой истории с Власом? Еще вчера я бы не сильно расстроилась. Кто знает, чем все это может закончиться. Но сегодня…

– Ксения, – отмер наконец он, – я прекрасно помню, что дал слово, и не собираюсь его нарушать. Но я же вижу, с тобой что-то происходит…

Тоже мне провидец выискался!

– С нами со всеми сейчас что-то происходит. – Я устало потерла лицо руками.

– Так иди сюда, я попытаюсь тебе помочь.

И только тут до меня дошло, каковы в действительности были его намерения. Естественно, никуда идти я даже не подумала.

– Ксения! – Обычно спокойные серые глаза решительно сверкнули.

– Ты не можешь подпитывать свою хранительницу, – победно заявила я, отгораживаясь от него столом.

– Но зато я могу попытаться забрать твои страдания, – невозмутимо предложил он, вставая и направляясь в мою сторону.

– Ни за что!

– Чего ты испугалась? – продолжал увещевать муж, наступая. – Тебе не будет больно.

Та-ак… помнится, нечто подобное я сегодня уже слышала.

– Зато тебе – будет, – очень тихо произнесла я.

От самокопания и планомерного разжигания гнева в душе меня спасла проблема поиска хранительницы, вставшая во весь рост на следующее же утро. Дальше тянуть с выполнением обещания уже просто некуда, через день мы должны отбыть в Академию. А оставлять после себя повисшие в воздухе обязательства ой как не хочется.

Погода баловала Кавигату ярким солнышком уже второй день. Снег теперь не только сверкал и переливался всеми цветами радуги, но и местами подтаял, превратившись в чавкающую серую кашицу под ногами. И даже какая-то оголтелая птаха, решив, что пора завязывать с зимним отпуском, расчирикалась прямо под моим окном.

По всему видно, дело идет к весне. Вот только почему-то меня это совсем не радует.

Измеряя шагами комнату, я с трудом удерживалась, чтобы не постучаться головой о стену. Может, хоть так мозги на место встанут! Решение проблемы вертелось на краю мыслей, топталось на пороге сознания, но находиться упорно не желало.

Стук собственных каблуков дико раздражал. Остановившись у подоконника, я не выдержала и со всей дури саданула по нему ладонью. Плечо сразу же отозвалось противной тягучей болью, словно огнем обдавшей всю руку. Сдавленно сообщив злосчастному подоконнику все, что о нем думаю, я обессиленно опустилась прямо на пол.

– Долго страдать собираешься? – полюбопытствовал Лап, до сего момента внимательно следивший за моими хаотичными передвижениями по комнате.