Османская Турция. Быт, религия, культура - Льюис Рафаэла - Страница 19

В разных районах города были мавзолеи, в которых помещались гробницы великих людей. Строились эти сооружения из простого камня, что придавало им торжественный вид, окна защищались решетками. Внутри мавзолея находился простой деревянный катафалк с крышкой домиком, затянутой шалями, а порой и кусками ткани с Каабы или гробницы пророка в Медине. В головах помещалась чалма усопшего или чадра, если в гробнице покоилась женщина. Внутренние стены мавзолея покрывали кафельной плиткой либо вязью религиозных стихов, в помещении иногда предусматривалось место для молитвы. Каждое утро хранители перечитывали весь текст Корана и молились за упокой души праведника, отошедшего в иной мир. Верующие часто посещали мавзолеи. У мечетей или в уединенных местах города строились небольшие частные мавзолеи, в которых покоились мужчины, или женщины, или целые семьи. На отдельных огороженных участках в городе помещались склепы с одной-двумя могилами, где, возможно, покоились святые. Там горели свечи, зажженные их почитателями.

Город постоянно менялся, рушились старые постройки, появлялись новые. «Пока султан строит, он не умирает», – говорили люди. Строительство было характерной особенностью городской жизни, оно велось то в одном, то в другом месте, поскольку богачи, следуя примеру султана и из благочестия или демонстрации богатства, оставляли о себе память в виде полезных и прекрасных зданий, в зависимости от своего достатка. С другой стороны, страшные пожары, бушевавшие в городе, не щадили старые строения. По обеим сторонам бухты находились высокие башни с наблюдателями, которые при появлении первого дымка в Стамбуле били в огромный барабан, закрепленный над ними сверху. Грохот барабана слышали во всем городе, и особенно по ночам, в тишине. Сторож на башне поднимал тревогу и указывал посыльным направление к месту, где бушевал огонь. На ликвидацию пожара направлялись янычары. Домовладельцам вменялось в обязанность иметь в своих домах лестницы и баки с водой. Их предупреждали о том, что не следует паниковать и убегать с места пожара, оставляя весь квартал на милость огня.

Ответственность за поддержание порядка в городе делили между собой несколько властных учреждений. Ага янычар являлся не только армейским военачальником, но также отвечал за безопасность и сохранность собственности во всем Стамбуле, кроме султанского дворца и примыкающего к нему квартала. Поскольку полицейская служба, как таковая, отсутствовала, ее функции выполняли янычары и войска гарнизона. Когда же эти войска участвовали в военном походе, их место занимали новобранцы, проходящие военную подготовку. Зона ответственности делилась на несколько районов, за каждым из которых закреплялись на определенный сезон роты янычар. Из их казарм посылали постоянно сменяемые патрули для дежурства на рынках, улицах и в переулках. Рота янычар выделяла две команды детективов для борьбы с уголовными преступлениями, для поддержания порядка и нравственности. Особенно успешно в раскрытии краж работали детективы-женщины, возможно, потому, что располагали агентурой в воровских кругах. Янычары выделяли также группы секретных агентов, которые бродили по городским улицам и обращали основное внимание на борьбу с азартными играми, нарушениями религиозного долга, особенно со стороны ремесленников, которых избивали и тащили в мечети, если уличали в игнорировании призыва к молитве. Агенты следили и за тем, чтобы дети не шумели возле мечетей в период Рамадана. Солдаты городской охраны – бостанджи – занимались поддержанием порядка на побережье Босфора, Мраморного моря и залива Золотой Рог. Их командир располагал списком всех домов, магазинов и кофеен в этой зоне, за которыми тщательно наблюдали. Капутан-паша, командующий флотом, который имел в морском министерстве свой диван, подобно губернатору провинции, отвечал за районы Галата и Касим-паша, а также за тюрьмы, в которых содержались гребцы галер во время нахождения на берегу.

Житель Стамбула наблюдал множество разнообразных кораблей, ибо морской транспорт служил главным средством передвижения как людей, так и товаров. Став на якорь в широкой бухте Золотой Рог, сияя безупречной белизной парусов и ярко начищенной медью, свежевыкрашенные и опутанные канатами военные корабли величаво покачивались на воде с оснасткой, возвышавшейся над головами львов, украшавших их форштевни. Рядом проходили пиратские галеры из Северной Африки, поменьше размером, потемнее и порасторопнее. Далее в той же бухте двигался громоздкий и неуклюжий «купец» из Черного моря, с единственной мачтой и основным парусом, напоминавший по конструкции корабль аргонавтов. Корабли бороздили моря и когда были застигнуты в конце года сильным северо-восточным ветром, то нередко их выбрасывало на песчаные берега или они разбивались вдребезги о скалы, прежде чем могли укрыться в безопасной бухте Стамбула. Чтобы уберечься от влияния дурного глаза, они помещали на бушприте связку голубых бус, принимали и другие меры предосторожности. На волнах пританцовывали быстрые легкие каики. Их отличали длина, хрупкость и изящество. Корпуса этих суденышек создавали из тонких, гибких, отполированных планок бука, а в движение они приводились рядами длинных весел, крепившихся кожаными ремнями к штырям на бортах лодки. Каики перевозили по расписанию пассажиров с одного берега на другой. Лодки сновали весь день взад и вперед. Им разрешалось отчаливать от деревянных пристаней вдоль побережья. За каждой из пристаней надзирал хаджи – турок в зеленой чалме, свидетельствовавшей о совершении паломничества в Мекку, серебристый жезл и особый значок ходжи считались символами власти на конкретном пролете лестницы, ведущей к пристани. В часы пик на пристани возникала суматоха, с берега громко выкрикивали команды, регулировавшие посадку на каики, – они легко могли опрокинуться, и требовались известная ловкость и большая осторожность, чтобы причалить кормой и посадить пассажиров. В неурочное время владельцы каиков поджидали клиентов, сидя в кофейнях близ лестницы. В больших каиках, служивших водными «автобусами», где имелись отделения для мужчин и женщин, пассажиры располагались на коврах и подушечках на палубе, а гребцы сидели по бортам на овечьих шкурах. Плата за проезд устанавливалась по числу весел. Например, переезд в одном направлении через бухту Золотой Рог в шестивесельной лодке стоил 5 акче, в четырехвесельной – 4, в двухвесельной – 3 акче. Если несколько пассажиров, едущие в одном направлении, решили воспользоваться одной лодкой, то каждый платил по пол-акче, даже если выходил на промежуточной остановке. Лодочников, игнорировавших эти правила, лишали права заниматься извозом, хотя во время волнения на море на некоторые рейсы позволялось увеличивать цену наполовину. Плата за продолжительные поездки вокруг побережья или вверх по рекам устанавливалась лодочниками в соответствии с местными тарифами. Не допускались перегрузка, а также перевозка в малых лодках мужчин и женщин, если они не принадлежали к одной семье.

В бухте можно было видеть и бороздящие ее поверхность большие частные каики, принадлежавшие султану или сановникам. Они отличались большим загнутым вверх носом, богато украшенным скульптурами и раскрашенным. Пассажир сидел на корме под шелковым балдахином. Число весел указывало на степень знатности владельца каика. Это соответствовало строгим предписаниям, так что стража на контрольных постах могла распознать, какая из приближавшихся лодок заслуживает особой чести и должна приветствоваться салютом. Длина султанского каика составляла 78 футов, он был выкрашен белой краской, украшен позолоченными обводами и резьбой. По всей его длине был нанесен зеленый обвод. Сорок гребцов султанского каика были одеты в бело-голубую форму, на головах шапки с красными кисточками. Султан передвигался к мечети по воде на шести каиках, а султанский хранитель чалмы находился в лодке, следовавшей за монаршей, и держал в руках один из трех султанских головных уборов этого рода, украшенный перьями цапли и плюмажем, унизанным драгоценными камнями. Хранитель чалмы наклонял плюмаж влево и вправо, как бы отвечая от имени повелителя на поклоны и приветствия толпы. Капутан-паше предназначался тендер с 18 веслами и особо вышколенными гребцами под командой офицера. Командующий флотом сидел под парусиновым тентом, растянутым от носа до кормы и закрепленным на длинных столбиках. Сверху над тентом вывешивались малиновые стяги с раздвоенным краем. Обмен салютами с тендером регламентировался строгими правилами.