Танец страсти - Лонг Джулия Энн - Страница 13

Выбежав в полутемный коридор, Сильвия нос к носу столкнулась с Томом Шонесси.

– Так скоро вас утомили танцы, мисс Шапо?

– Трясти задницей… кричать «Уиии!»… – Сильвия беспомощно развела руками, будучи не в силах иначе передать весь ужас, охвативший ее. – Это не танец, мистер Шонесси!

– Движения под музыку, улыбки. – Казалось, Том немного смущен. – Разумеется, это танец. Аза попки и «уиии!», мисс Шапо, публика платит хорошие деньги. А во Франции «танец» означает нечто иное? Ну да, пожалуй, я понимаю, что вы имеете в виду. Боюсь, в Лондоне не найти желающих платить хорошие деньги, чтобы увидеть… – Том сделал паузу, как бы подыскивая нужное слово, – балет. Если это именно то, что вы хотите. Увы, балет не приносит дохода.

Да что он знает о балете!

– В вашем театре есть другая работа? – Сильвия старалась говорить как можно спокойнее. – Чтобы я могла заработать на свое содержание.

Она надеялась, очень надеялась, что он не поймет ее превратно.

Сильвия напрасно беспокоилась. Голова Тома работала в нужном направлении.

– Может быть, вы умеете петь?

– Ну… – Сильвия могла приказать своему голосу следовать за мелодией. Но чаще мелодия вела ее за собой. Тело Сильвии чувствовало музыку лучше, чем голос. – Да. – Это было правдой лишь отчасти.

– Вы поете… хорошо? – Похоже, это его волновало. – Понимаете, мы не хотим отпугнуть публику… гм… изысканным пением. Многие из приходящих сюда мужчин могут послушать сопрано в собственной гостиной. Они приходят в «Белую лилию» для того, чтобы отдохнуть от сопрано, чтобы на время забыть о вечерах, которые они вынуждены проводить в обществе собственных жен.

– Никто и никогда не пригласит меня петь в гостиной, – чистосердечно призналась Сильвия.

– В таком случае вы готовы петь непристойные песни? Сильвия в недоумении моргала.

– Непри… – Ей хотелось рассмеяться. Сильвия подавила смех, заметив, что лицо Тома было вполне серьезно. Он задал конкретный вопрос. Мистер Шонесси – деловой человек. Ему решать, как лучше распорядиться своей собственностью. Согласившись работать в театре, Сильвия стала собственностью Тома Шонесси.

– Да, непристойные песни. Такие, например, как эта. – После короткой паузы Том откинул голову и запел на удивление приятным тенором песенку весьма скабрезного содержания о забавах красотки Нелл и лорда Адера. – Вот непристойная песня. – Том бросил исподлобья взгляд на девушку.

Выражение его лица абсолютно не соответствовало словам песенки, только что прозвучавшей в его исполнении. Сильвия не удержалась, чтобы не съязвить:

– Хорошая песня, но лучше ее исполнять не мне, а вам.

– О, я бы исполнил, – серьезно заверил Том, – если бы кто-то платил деньги за то, чтобы увидеть меня в гриме или в неглиже.

– А вы уверены, что желающих нет? – Эти слова вырвались раньше, чем Сильвия успела подумать. Она пожалела об этом, но, как истинная кокетка, не могла промолчать в подобных обстоятельствах.

Сильвии было чрезвычайно любопытно, что же ответит Том Шонесси.

Том медлил, в упор, с явным удовольствием глядя на Сильвию. Ему понравилась реакция девушки, и он думал, как ответить на этот выпад.

– Я могу спеть французский вариант этой песенки. Меня научил мой друг Анри. Хотите услышать?

– У меня есть выбор?

Том не ответил. Он чуть прикрыл глаза, словно настраиваясь, и запел.

Это была песня о мужчине, страстно желающем овладеть женщиной и придумывающем множество способов любовных ласк. Все для того, чтобы женщина в полной мере получила удовольствие. Песня о безудержной, но прекрасной страсти, а не о забавах Нелл и лорда Адера, для которых годились примитивные штучки.

Как ни шокировало то, о чем пел Том, но звучало это прекрасно.

Сильвию возбуждала страсть, с которой он пел. Каждая частичка ее тела пылала и отзывалась безудержным желанием.

Господи, Сильвия танцевала для королей. Она не могла вспомнить, чтобы когда-то так поддалась страсти мужчины, хотя Сильвия не сомневалась, что этот негодяй сочинил песню на ходу. Том порвал в клочья ее самообладание, разбил, как разбивают кием треугольник бильярдных шаров.

Том довел песню. Тишина заполнила пространство вокруг них. Тишина, подобная той, которая воцаряется в зале с падением тяжелого бархатного занавеса. Заложив руки за спину, Том строго, словно викарий, смотрел на Сильвию. Однако в его глазах поблескивали дьявольские смешинки. Он ждал, что скажет Сильвия.

Сильвия не могла припомнить, чтобы ее когда-нибудь так предательски покидали нужные слова.

– Это… – Сильвия откашлялась, чувствуя подступающий к горлу ком. – Это другая песня, мистер Шонесси.

– Разве? Не та же самая? – Он был само воплощение невинности. – Проклятие, должно быть, Анри ввел меня в заблуждение. Я поговорю с ним. Либо мой французский не столь хорош, как мне кажется.

Сердце Сильвии бешено колотилось.

– Но «хороший» – это не то слово, которое стоит употреблять, говоря о вашем французском, мистер Шонесси.

Сильвии не пришлось долго ждать. Реакция Тома на ее пассаж последовала незамедлительно. Серьезно, словно школьник, старательно решающий арифметическую задачу, Том парировал:

– В таком случае «гадкий». Вы предпочитаете это слово?

Ситуация напоминала исполняемое па-де-де и веселила Сильвию гораздо больше, чем следовало. Девушка рассмеялась, даже не пытаясь сдержаться.

Разумеется, смех только воодушевил Тома.

– Что больше всего понравилось вам в песне, мисс Шапо?

Словно желая защититься, Сильвия отрезала:

– Финал!

Улыбка на лице мужчины становилась, можно сказать, откровенно опасной.

– М-м-м… Возможно, это так. Однако… – В некоторой задумчивости Том слегка дотронулся до ее полыхающей щеки. – Если бы вы только видели, насколько привлекательней становились вы с каждым словом этой песни.

Сильвия оцепенела. Дерзкий, самонадеянный…

Словно очнувшись, Том отвел руку и бросил на Сильвию быстрый, немного смущенный взгляд.

Однако это осторожное прикосновение его пальцев к щеке молнией прожгло все тело девушки.

Последовала неловкая пауза.

– Тем не менее есть о чем подумать, слушая эту песню. Не правда ли, мисс Шапо?

29

– У вас приятный тенор, мистер Шонесси. – Мучительная попытка обозначить дистанцию и вернуть остатки самообладания.

– На самом деле? Прошу прощения. – Разочарование отразилось на лице Тома. – Я предполагал, вы способны оценить любовную лирику. Очевидно, это не так. Я ошибся. Вы сама невинность…

Привлекательное лицо Тома окончательно заворожило Сильвию.

– Я вовсе не такая уж не… Лицо Тома озарила улыбка. – Да?

Сильвия слишком поздно поняла, насколько нелепо защищать свою честь, заявляя, что она вовсе не невинна. Она замолчала, не понимая, как выбраться из этой ловушки.

– М-м-м… Я так не думаю. – Том вынул часы из кармана и небрежно, одним пальцем, открыл крышку. Взглянув на циферблат, он заспешил. Так поднимаются из-за стола, чтобы завершить затянувшуюся трапезу и приступить к неотложным делам. – Что касается вашего дела, мисс Шапо, я не занимаюсь благотворительностью.

Сильвия растерялась:

– Прошу прощения?

– Все очень просто. Либо вы поете неприличные песни на мой выбор, либо танцуете. В противном случае – вы свободны. У вас только три варианта. Да, вы довольно привлекательны. Но вы, полагаю, заметили, что для «Белой лилии» красота – правило, а не исключение. Я мог бы предложить вам другую работу, будь вы попроще.

Сильвия лишилась дара речи. Довольно привлекательна? Совсем недавно она была «красива».

– Это называется «работать», мисс Шапо. Вам незнакомо это понятие?

Груз несправедливости обвинений буквально сдавил ей грудь. Сильвия задохнулась от негодования.

Все, что Сильвия ценила в жизни, – мягкая постель, с которой она поднималась по утрам, цветы, которые ей подносили каждый вечер после спектакля, преисполненные обожания и зависти девушки в ее уборной, молчаливое поклонение Парижа и преданность такого мужчины, как Этьен, – было достигнуто только благодаря дисциплине, постоянным ограничениям и целеустремленности. Другими словами – работой. Что может этот… этот расфуфыренный мужчина знать о том, сколько пота нужно пролить и какую боль надо пережить, чтобы заставить людей забыть обо всем, когда они наслаждаются твоим танцем?