Божественная шкатулка - Лонгиер Барри Брукс - Страница 46

– О господи! – выдохнул наконец я.

– Как хорошо, что ты жив.

На ней по-прежнему не было ничего, кроме крошечной набедренной повязки. Я заметил, что она вооружена кривой саблей.

– Тебе не холодно? – участливо поинтересовался я.

Тах рассмеялась и тут же набросилась на канаты, которые стала рубить с такой яростью, будто сражалась с целым войском ненавистного врага. Корабль накрыла новая волна. Раздался оглушительный треск. За ним последовал удар, который я ощутил собственной спиной. Мачта, к которой я был привязан, переломилась. Прежде чем ее верхняя часть рухнула мне на голову, я успел заметить, что на корабль надвигаются исполинские волны.

В глазах у меня мгновенно потемнело, шум свирепой бури и крики матросов разом смолкли. Я почувствовал, что палуба подо мной разломилась. В следующий миг я погрузился в холодную пучину океана – в чрево Великого Илана.

Опускаясь в неведомые глубины, я молился за жизнь, за душу бедняги Корваса, в надежде на то, что боги найдут хоть одно – или жизнь, или душу – достойным своего любезного внимания.

ГЛАВА 30

Оказаться в загробном мире – совсем не то что путешествовать по привычной тропе сна. Окруженный со всех сторон чернотой бесконечной Вселенной, я неожиданно увидел впереди себя яркий свет. Ноги и руки почти не повиновались мне, когда я попытался пошевелить ими. Самому себе я напоминал муху, угодившую в банку с медом.

Свет сделался ярче, и вскоре передо мной возникло лицо Нантерии. Какая-то часть меня спросила ее:

– Ответь мне, богиня, чьим орудием я служу – добра или зла?

– Да, – ответила та.

– Так добра или зла?

– Да. И того, и другого. Дым не может долго существовать без огня. Как может Гетерис обходиться без Нантерии, а Нантерия – без Гетерис?

– А почему выбрали именно меня?

– Потому что так нужно.

Во Вселенной зажглись бесчисленные звезды, и я подумал о том, что это еще один пример божественной чистоты. Мне всегда казалось, что после моей смерти все это будет иметь какой-то смысл. Это вызвало мое разочарование.

Мне казалось, будто я покачиваюсь на поверхности воды, но когда я открыл глаза, то увидел повсюду одетых в кремовые обтягивающие трико мужчин и женщин, которые парили в воздухе вокруг меня на блистающем фоне ярко-зеленых звезд. Я подумал, что это скорее всего ангелы. Хотя крыльев у них не имелось, а на шеях болтались жутковатые ожерелья из зубов. У всех были переброшены на спину длинные черные клинки.

При близком рассмотрении оказалось, что ангелоподобные создания не летают, а плавают. Я также понял, что на них нет никакой обтягивающей одежды и они просто голые, а их обнаженная кожа испещрена бесчисленными белыми отметинами. Казалось, будто их смуглые тела полностью покрыты белой татуировкой.

Чуть дальше от меня еще большее число мужчин и женщин катались верхом на длинношеих рыбах, похожих на огромных крылатых угрей. На головах у купальщиков и наездников были белые, напоминающие тончайшую пленку шапочки. Оказалось, что зеленоватое сияние исходит не от звезд, а от бесчисленных рыб. Возникло ощущение, что я сам и окружавшие меня люди беззвучно двигаются сквозь целый лес сгнивших мачт и корпусов сотен затонувших кораблей.

Когда до моего сознания постепенно дошло, что я нахожусь в подводном мире, я оттолкнулся локтями и принял сидячее положение. Мои локти погрузились во что-то странное. Я оглянулся и вытянул руку. Я находился на поверхности чего-то, напоминавшего мембрану, которая окружала меня со всех сторон. Хотя от нее и исходил слабый запах моря и рыбы, воздух был достаточно приятным. Я повернул голову, чтобы лучше понять, куда угодил, и в тот же миг до меня дошло, что я нахожусь в брюхе огромной прозрачной рыбины. Мне удалось разглядеть ее голову, хвост и плавники, однако все остальное я мог только дорисовать в своем воображении.

Один из купальщиков, мужчина, улыбнулся и помахал мне рукой. Я также в ответ помахал рукой. Мой новый знакомый был татуирован не полностью – узоры покрывали лишь его грудь и руки. На шее у него болталось ожерелье из шести таких огромных зубов, которые могут привидеться лишь в кошмарном сне.

Мне оставалось только уповать на то, что я никогда не встречусь с обладателем столь внушительных зубов. Вдали справа показалась Тах, оседлавшая какую-то огромную рыбу. Я даже зажмурил глаза, уверенный в том, что вижу плохой сон, потянулся было за шкатулкой, но она куда-то исчезла.

Страх безжалостной рукой стиснул мне горло. Я потянулся к амулету Сабиса и, к своему великому облегчению, нащупал его под прилипшей к телу мокрой одеждой. Я поспешно вытащил его, сжал в руке и обернулся.

Чем ближе я поворачивался к голове рыбы, тем ярче сиял амулет. Таким образом, как мне подумалось, мы принимали правильное направление поисков. Конечно же, слабое место волшебного сапфира заключалось в том, что искомое и то, что я принимал за искомое, – могло быть вовсе не одним и тем же.

Я вернул амулет на прежнее место и стал наблюдать за тем, что происходит вокруг. Мгновение спустя я увидел трех рыб, прижавшихся друг к другу таким образом, чтобы дать Абрине возможность дышать. Похоже, что свой топор великанша где-то потеряла. Затем я увидел Лема Вайла, также восседавшего верхом на рыбе и, судя по всему, явно находившегося без сознания.

На борту «Шелкового призрака» насчитывалось около двухсот человек. Что с ними случилось? Я повернулся, посмотрел на переднюю часть рыбы и смог различить в воде чей-то исполинский силуэт. В ярком свете он напоминал чудовищных размеров моллюска, сотканного из некоего подобия зеленоватого волокна. Его внутренности были плотно набиты: здесь можно было увидеть рыб, прозрачных и светящихся. Громадного моллюска куда-то тянуло более ста длинношеих змееподобных рыб. Рыба-пузырь, в чреве которой я находился, и ее сопровождающие начали опускаться вниз, и вскоре мы оказались под огромным отверстием, находившимся во внешней поверхности гигантского моллюска. Я боялся даже представить себе, что это может быть.

Неожиданно в моей голове отчетливо прозвучал чей-то голос:

Это дворец водяной царицы.

Мне показалось, будто голос исходил из какого-то определенного места и имел вполне определенный источник. Я посмотрел в его предполагаемом направлении и увидел, что одна из купальщиц широко улыбается мне. Это была очаровательная женщина с короткими темно-каштановыми волосами. Татуировкой у нее были покрыты лишь запястья и лодыжки.

– Вы что-то сказали?

Незнакомка кивнула:

– Да.

Я перевел взгляд на возвышавшийся впереди огромный дворец и понял, что оказался практически у самого входа в него. Рыба-пузырь пробила поверхность, быстро развернула мембрану, нырнула и оставила меня барахтаться в воде. Мои сопровождающие также пробили поверхность, их рыбы-пузыри отделились от них и тоже нырнули. Затем чьи-то сильные руки вытащили меня из воды и положили на какую-то необычайно вязкую поверхность, что-то вроде низа огромной раковины. Раковина была выстлана уже знакомыми мне рыбами-пузырями.

Это – ватос, – прозвучал все тот же голос.

Я кивнул на рыб-пузырей и переспросил:

– Ватос?

Женщина – скорее всего она разговаривала со мной – кивнула. Я посмотрел на нее и, поскольку она была полностью обнаженной, вспомнил о холоде океанских глубин.

– Неужели вы обходитесь без одежды?

Мой вопрос вызвал взрыв мысленного смеха, сопровождающегося хрюкающими резкими звуками, которые вырвались из ее горла. Прекрасная незнакомка-наяда сделала жест, предлагавший мне обратить внимание на все ее тело – от головы до пят:

– Взгляните на меня! Я уже начала обсыхать. А теперь посмотрите на себя!

С моей одежды, мокрой насквозь, ручьем стремилась вода, и комментарий обнаженной красавицы вызвал новый взрыв смеха. Когда я бессознательно принялся выжимать свою одежду, на поверхности появился косяк Абрины. Следом за ней показалась Тах. Их обеих, так же как и все еще остававшегося без сознания Лема Вайла, втащили туда, где находился и я. На лбу у Вайла красовалась уродливая темная отметина. Тах тут же склонилась над своим хозяином. Я приблизился к Абрине и опустился на колени рядом с ней. Улыбнувшись мне, она поднялась на ноги, и я почувствовал себя последним дураком. Мы все затаили дыхание, когда нашим взглядам предстал вход в огромное помещение.