Божественная шкатулка - Лонгиер Барри Брукс - Страница 58

Когда я шагнул за ворота королевского дворца на яркий солнечный свет и снова оказался на воле, меня разобрал дикий смех. Смеяться я перестал лишь три дня спустя, когда наконец добрался до Заколдованных гор. Удивляюсь, как я только не лопнул от смеха.

ЭПИЛОГ

И вот стою я сейчас перед вами, мои терпеливые слушатели, и уже совсем скоро мой верный помощник Руутер откроет двери и выпустит вас на свободу, поскольку моему «Рассказу о божественной шкатулке» пришел конец.

Что вы сказали, дружище? Да-да, я представляю себе, что не вы один – и таких, как вы, достаточно много – удивляетесь тому, что вам не обо всем известно полностью. А вот этот человек спрашивает, почему Меру, командир отряда нантских стражников, решил заплатить дагской рассказчице пятьдесят золотых рилов за право умолчать о своих личных секретах? А вот этому человеку, в заднем ряду, интересно узнать о том, почему Рош не предупредил нас о подходе отряда Шэдоуса, когда мы находились в Черном лесу, верно? Вон та дама хочет получить ответ на свой вопрос о том, что же случилось с «Шелковым призраком» и подводной империей иланийцев. Я не могу ответить на ваши вопросы, друзья. Честно говоря – а говорить неправду я просто не в состоянии, – я не знаю ответов на эти вопросы. В одной реальности Илания и ее красавица царица существуют. В другой реальности изгнанники из Иткана утонули, едва оказавшись в бурном море. В третьей реальности они разгромили всех вторгшихся в их края захватчиков-северян, и город под названием Искандар так и не появился на земле. Вижу, что мои слова вызвали у вас смех, но я говорю чистую правду.

Видите ли, когда я вернулся к дагам, чтобы завершить для Бахудовы мою историю, то она рассказала ее своим соплеменникам и вошла в легенду как богиня. Теперь божественные шкатулки носят с собой все даги – все до единого. Однако в другой легенде ее ошикали и обсмеяли. Еще в одной реальности я так и не вернулся к дагам, чтобы продолжить мою историю, потому что я умер. Да и не так уж важно распутывать клубок повествования до самого конца. Пытаться слишком крепко ухватиться за то, что называют реальностью, и искать точные ответы на не слишком существенные вопросы – значит сделаться настоящим занудой. Более того, подобный подход загонит любопытного человека в тюремную клетку, которую он сам таким образом возвел.

В какой-то из реальностей я царь, и осознание этого заставляет меня быть более терпимым к царям. В другой – я раб, и знание об этом заставляет меня обращаться с рабами, которых я встречаю в моем мире, с уважением и сочувствием. В каком-то месте я по-прежнему продаю ползающие ковры глупым волшебникам, где-то еще я – бог, терпеливо ожидающий той минуты, когда кто-нибудь спросит меня о том, что ему или ей нужно, в надежде на мою помощь.

Все это относится и ко всем вам. Если вы не верите мне, то это дело вашего выбора – верить или не верить. Однако тем из вас, кто обладает хотя бы капелькой смелости и скромности, чтобы открыть свой разум перед осознанием того, что вы одни не являетесь мощью всей Вселенной, я советую сделать для себя такую божественную шкатулку. Положите мощь Вселенной на кончики ваших пальцев и откройте для себя бесчисленное множество своих собственных «Я». Можете начертать имя своего покровителя на такой шкатулке, можете – как это сделал я – оставить ее вообще без какой-либо надписи, и вы всегда будете получать то, что вам нужно.

Начав свой рассказ, я пообещал поведать вам о великом герое, красивой девушке, отъявленном негодяе и о том, как капитан Шэдоус оказался в этих бутылях. Хотя в моем рассказе присутствовала даже не одна, а несколько красивых девушек, той, которую я имел в виду в моем вступлении, была, конечно, божественная Абрина. Боюсь, что назвать меня героем просто нельзя. Герой – вот эта шкатулка, а также бог или боги, которые действуют благодаря ее выдвижным ящичкам. Что касается негодяя, то это вовсе не Шэдоус и даже не гетеринский ужас, инструментом которого он является. Негодяй – это страх. В конечном итоге страх потерпел поражение, а герой получил в награду девушку. Однако подождите, это еще не все.

У вас часто будет возникать вопрос о том, зачем вам нужно все то, что вы получаете от вашей божественной шкатулки. Я тоже часто задавался этим вопросом, направляясь из берлоги дагов мимо более не существующего манкуанского святилища в долину омергунтов, куда я собрался за орехами бата, чтобы мир по-прежнему оставался свободным. Я задавал себе этот вопрос, потому что продолжал испытывать сладостную боль в собственном сердце, в котором поселилась Абрина.

Пока Коул со товарищи выплакивали у деревьев орехи, я повернул своего скакуна к Черному лесу. Здесь я встретил нашего бывшего проводника и моего нынешнего помощника Руутера, который работал на лесопилке. Он совершенно не помнил о том времени, когда мы были знакомы и путешествовали вместе в горах. Как раз в то время мне пришла в голову мысль выставлять капитана Шэдоуса на всеобщее обозрение. Для этого требовался помощник, и Руутер принял мое предложение занять эту должность.

Оставив его на лесопилке, я почувствовал, что меня неодолимо тянет к дереву – избушке Шамаса, затерявшейся в чаще Черного леса. Когда я добрался до этого места, там ничего не оказалось, ни единого пенька. Гигантское дерево не являлось частью этой реальности, как не существовало и самого Шамаса, отца Абрины.

Я спешился, пустил своего скакуна на волю и остановился, вглядываясь в чащу леса и держа руку на божественной шкатулке. Душу мою наполняла печаль. Помню, что в те минуты я думал о том, почему мне непонятна боль, не понимал, зачем нужна боль, а еще я думал о том, придет ли ей когда-нибудь конец.

Я чувствовал, что знаю, что мне нужно, но даже тогда я не был настолько невежествен, чтобы просить богиню. Все, о чем я мог просить, было то, в чем я нуждался.

Ни один из ящичков шкатулки не открылся, однако до моего слуха донесся стук топора где-то вдалеке. Мое сердце было готово в любую секунду разорваться в груди, и когда я снова оказался в седле, то напомнил себе о забавах богов. Я успел усмехнуться, прежде чем передо мной замаячили ужасы и надежды на счастливый случай.

Скоро я оказался на той самой поляне, где в другой реальности когда-то встретил Абрину. На дальнем ее конце какой-то лесоруб обрубал ветви поваленного черного дерева. Я спешился, привязал моего четвероного друга к какой-то ветке и подошел к хорошо знакомой мне фигуре. У нее были короткие черные волосы, янтарного цвета глаза, пухлые алые губы и тело настоящей богини, облаченное в отделанный кружевами жилет, коричневые брюки и сапоги.

Когда я подошел к бревну, она выпрямилась. Она была всего лишь на голову выше меня. Может быть, это я так вырос?

Она вопросительно посмотрела на меня:

– Кто ты?

– Меня зовут Корвас, – ответил я, чувствуя, как во рту пересохло от волнения. – А твое имя Абрина?

– Верно. Что-то случилось? Что-нибудь с моим отцом Шамасом?

– Нет. – Я отрицательно покачал головой. – Во всем мире ничего особенного не произошло. Я хочу задать тебе вопрос.

Моя собеседница положила руку себе на бедро.

– Какой же?

Я указал на пень.

– Можно мне присесть здесь и понаблюдать за тем, как ты работаешь?

Ее брови удивленно взлетели вверх. Она рассмеялась и приготовилась обрушить новый удар топора на ствол поваленного дерева.

– Никому не запрещается сидеть здесь. Мы живем в свободной стране.

– Да, верно.

Я опустился на поверхность пня, наблюдая за тем, как работает топором моя богиня. При этом я поглаживал мою божественную шкатулку и возносил хвалу мудрости богов. Щеки Абрины приняли розовый оттенок. Она покраснела.