Тайна Высокого Замка - Каменкович Златослава Борисовна - Страница 67

Четыре бронированных хищника и автомашина с немецкой пехотой преградили «Гвардии» путь.

— Заметили нас! — крикнул Папаша.

Но тут произошло нечто неожиданное. Командир «Гвардии» ударил из пушки по передней «пантере», которая тотчас же загорелась. Ещё выстрел. Ещё запылал один вражеский танк. Припав к лобовому пулемёту, Александр Марченко поливал огнём автомашину с гитлеровцами. Трудно передать, какая там поднялась паника. Только очень немногим удалось спрыгнуть на мостовую, но меткие пули Папаши косили их тут же на месте.

Две уцелевших «пантеры» заметались между горящими танками.

— Верно, что «пантеры»! Глядите, как они лезут друг на друга! Настоящие звери! — крикнул Юра, швырнув изо всей силы противотанковую гранату.

Вскоре все четыре «пантеры» горели, а вокруг валялись «непобедимые» гитлеровские вояки.

Лица танкистов светились такими улыбками, каких давно уже не видел Юра.

— Как видите, верно, что не так страшен чёрт, как его малюют! А, сержант? — подмигнул Папаша Юре.

— И в воде мы не утонем, и в огне мы не сгорим! — задорно отозвался юноша.

Танк мчался дальше к центру.

— Это Зелёная улица, — сразу узнал Юра, хотя все вывески и рекламы были на немецком языке. — Уже недалеко и ратуша.

Мальчик почувствовал, как крепко стиснул его руку Папаша. И юный сержант без снов понял, что это означало: «Держись, теперь самое главное впереди!»

О, если бы Петрик и хлопцы, стоявшие на крыше, могли знать, кто промчался на танке по их улице. Стефа, пытавшаяся водворить на чердак непосед, только успела вслух прочитать на брони танка: «Гвардия».

— Советский танк, Ганнуся! — крикнула Стефа, влетая на чердак.

— Иди, я тебя поцелую, родная, за добрую весточку, — бросилась к подруге девушка. Стефа ещё вчера незаметно прокралась к друзьям с медикаментами и продуктами, которые ей дал доктор для раненого лётчика.

Между тем, Александр Марченко передал по радио в штаб бригады, что «Гвардия» прорвалась к центру города и подходит к ратуше.

— Юра! — позвал Додонов, выглянув из люка.

— Слушаю, товарищ командир!

— Пойдёшь с Марченком, разведаете улицы, а мы за вами.

— Есть!

Марченко вылез из танка, проверил пистолет. Юра сменил в автомате диск. И они осторожно пошли по пустынной улице в сопровождении Папаши и ещё двух автоматчиков.

— Красивый памятник! — заметил Папаша.

— Это польскому поэту Адаму Мицкевичу, — сказал Юра. — А вот за этими домами и ратуша.

За серым гранитным выступом Кафедрального костёла им пришлось остановиться. Впереди слышалась стрельба.

— С того окна стреляют, — показал рукой Юра и дал автоматную очередь по открытому окну. Стрельба тотчас же прекратилась.

Около ратуши строчили из пулемёта. Было ясно, что открыто добежать к подъезду не удастся. Тем временем подоспел танк. Фёдор Сурков остановил машину и передал командиру:

— Саша говорит, что в подъезде, между двумя каменными львами, можно укрыться танку…

— Всем на танк! — коротко приказал Додонов.

И когда автоматчики укрылись за башней, танк заревел и ринулся к каменным львам у главного входа в ратушу.

Оторопевшие немцы, не ожидая такой дерзости, на короткое время перестали стрелять. Когда же они спохватились, танкисты уже были в подъезде, прикрытые танком.

— Ну, друзья, я иду, — сказал Марченко, прижимая знамя к груди.

Все попрощались с ним, а Фёдор Сурков обнял друга и поцеловал.

Марченко быстро побежал вверх по лестнице, освещённой только одним окном. За ним Папаша и автоматчики.

Вот уже третий этаж. Здесь разлёт коридоров шире, светлее.

Папаша остановился, прислушиваясь к гулким удаляющимся шагам Марченко и Юры.

Вдруг из дверей, оббитых чёрной кожей, выскочили заспанный немецкий офицер и ещё два солдата.

Признаться, от неожиданности Папаша даже не выстрелил сразу. Этим успели воспользоваться гитлеровцы. Но, к счастью, их пули никого не задели.

Папаша, сверкая глазами, яростно кинулся на офицера.

— Хлопцы, бей их, гадов!

Тем временем Марченко, задыхаясь от быстрого бега, остановился у старинной чугунной двери, ведущей на башню.

— Смотри в оба, — озираясь по сторонам, прошептал Марченко.

— Есть, смотреть в оба! — тихо ответил юноша.

Они поднимались по скрипучей деревянной лестнице, густо увитой паутиной, ожидая на каждом шагу засады. Было тяжело дышать от пыли и сильно бьющего в нос запаха плесени. Каменные стены в замшелой прозелени блестели от сырости. В неровном полумраке то и дело они натыкались на какие-то ящики, бочки.

— А зачем эти большие гири на канатах? — удивлённо спросил Юра, когда они вышли на небольшую площадку.

— Ты что, забыл? Часы…

— Верно!

Возможно, в другое время никакой силой нельзя было бы оторвать Юру от этих огромных блестящих зубчатых колёс старинного часового механизма. Он даже припомнил, что как-то старый профессор, дедушка Стефы, рассказал им интересную историю об этих часах.

Но сейчас внимание Юры было приковано к Саше Марченко, который пробирался по шаткому деревянному настилу на купол башни. Юра полез за ним.

Юноша видит, как Марченко твёрдой рукой опускает вражеский флаг с фашистской свастикой, а через минуту вместо него ярким пламенем взвивается красное знамя.

Символ победы реял над обнажёнными головами взволнованных и счастливых танкистов.

Перед ними, словно птицами в полёте, широко раскинулся на холмах весь израненный древний город, переживший страшное лихолетье. Казалось, что флаг над городом стал сигналом к всеобщему штурму. Со всех сторон ударила советская артиллерия, а в ответ ей зарычали немецкие батареи.

С высоты Марченко и Юре хорошо было видно, как с разных концов города, подобно молниям, с боем рвались к центру советские танки. Гул с каждой минутой нарастал.

Но вот гитлеровцы увидели советский флаг над городом и ударили картечью с Княжьей горы.

Когда Марченко и Юра уже собирались покинуть башню, внезапно распахнулась дверь. Появились Папаша и автоматчики.

— Сашок! Живой! — радостно бросился Папаша к Марченко, ещё не замечая Юры.

— И в воде мы не утонем, и в огне мы не сгорим! — с мальчишеским озорством прыгнул на спину Папаше Юра, от чего тот едва не свалился на пол.

— О, это по-моему, — засмеялся старый солдат, обнимая Юру. — А тебе, Александр Порфирович, спасибо от всей бригады, от всего советского народа…

Глава девятнадцатая. Ценою жизни

— Петрик! Гляди, на ратуше подняли красное знамя! — показал Олесь.

— Я им сказал, что русский танк пошёл туда! — засуетился Йоська. — Бежим к ратуше!

— А что на это скажет Франек? — несколько озадаченно проговорил Петрик.

Франек, слово которого было для мальчиков законом, последние дни стеснял их свободу.

Из слухового окна на крышу вылез Медведь. Его круглое добродушное лицо блестело от пота. Взмокшая голубая в чёрную крапинку рубашка прилипла к телу.

— Чуете, хлопцы, наши в городе! — тяжело перевёл он дух. — Бегу это я мимо ратуши, а там тихо, никто не стреляет… Вдруг вижу советский танк…

— Тоже мне новость! — перебил его Йоська. — Мы ещё раньше тебя этот танк видели…

Мальчиков позвал вернувшийся откуда-то Франек. Могли ли они предполагать, что он скажет:

— Быстрее к ратуше!

И пока Франек с мальчиками бежали по пустынным улицам к ратуше, Марченко и автоматчики, перекидываясь короткими шутками, покинули верхнюю террасу башни.

Они уже спускались по узкой винтовой лестнице, когда вдруг автоматная очередь вспорола тишину.

Юра увидел, как Марченко, без единого стона, осел на ступеньку лестницы. Папаша бросился к нему.

— Сынок, что с тобой?

В то же мгновенье юный сержант заметил двух гитлеровцев и дал очередь из автомата. Не попал. Юра отчётливо слышал топот убегающих ног.

— Нет! Не уйдёте от расплаты! — и, выхватив из-за пояса гранату, Юра побежал вслед за гитлеровцами. Вскоре он повернул влево, промчался через застеклённую арку и выскочил в другой конец здания, на лестницу, густо усыпанную битым стеклом. Два автоматчика, не отставая, бежали за ним.