Дао Дэ Цзин (перевод Малявина В.В.) - Лао -цзы - Страница 53

53

10. Перевод 13-й строки основывается на толковании последнего знака юй в древнем словаре «Шовэнь». Другое его значение – «полое внутри», то есть имеющее изъян, гнилое дерево. Р. Хенрикс переводит: «Genuine substance seems to be flawed». Удачный вариант находит И. И. Семененко: «Безыскусная правдивость кажется чем-то превратным». Перевод А. Уэйли: «То, что находится в естественном, чистом состоянии, кажется выцветшим» – оказал влияние на английские переводы, но слишком произволен. Следует учесть, что последний знак в данной фразе по начертанию сходен и к тому же рифмуется со словом «потворство» в предыдущей строке. Хорошим примером добродетели, о которой говорит здесь Лао-цзы, могут служить дети – простодушные даже в своих уловках. Истинно простодушный человек, как проницательно замечает Ван Би, сам не догадывается о своем чистосердечии.

11. Упоминаемое в 14-й строке превращение квадрата в круг – традиционная в даосизме метафора «обретения Пути». Забвение Пути, наоборот, соответствует превращению круга в квадрат. Согласно более приземленной трактовке этой фразы, мудрец не имеет конфликтов, поскольку не держится за свой субъективный взгляд. Согласно Лу Сишэну, речь здесь идет о человеке, который «прям внутри и осуществляет это вовне».

12. В 15-й строке знак ци означает одновременно жертвенный сосуд и человеческий талант, так что данную фразу можно перевести иначе: «Великий талант созревает позже всего». В комментарии Хэшан-гуна сказано: «Человек большого таланта подобен ритуальному треножнику, он не может сразу свершить свое предназначение». Позднейшие комментаторы единодушно усматривают здесь намек на заслуги мудрого правителя. Согласно пояснению Ли Сичжая, имеется в виду деяние, которое «свершается, не достигнув завершения».

13. В 16-й строке употреблен уже встречавшийся знак си – «беззвучный». Такова «музыка Неба», заглушаемая нестройным многоголосием земной жизни. Это молчание поистине громоподобно. Впрочем, Хэшан-гун, вновь принижая образ Лао-цзы, приписывает слову си значение «редкий» и дает следующий комментарий: «Великий звук подобен раскату грома, он гремит, когда приходит время».

14. Пояснение Су Чэ к 18-й строке гласит: «Выше названы двенадцать признаков, по которым Путь обнаруживает себя в явлениях. Однако великая цельность Пути сокрыта в отсутствии имени». Очевидно, парадоксальные суждения (приписываемые им авторитету традиции) и служат таким примером «именования без называния».

15. Последняя строка в мавандуйском списке В (в годяньском тексте эта фраза не читается), а также в дуньхуанском манускрипте выглядит иначе: «Только Путь способен зачинать и способен завершать». Согласно комментарию Ван Би (см. ниже), речь идет о способности вечно и бескорыстно быть «подателем жизни».

16. В этой главе рифмуются строки 1 – 2, 3 – 4, 6 – 8, 9 – 4, 15 – 19.

Комментарии

Мудрость Лао-цзы можно безошибочно распознать по двум признакам: она интимно понятна и она невероятна. И чем более понятна, тем более невероятна. Глупец думает, что слова значат то, что они значат, потому что он хочет знать, как следует жить. Мудрый живет откровением самой жизни, которое раскрывается, скрываясь, и скрывается, раскрываясь. Лучший способ поведать об этой истине – говорить парадоксами, которые напоминают народные поговорки, потому что начисто исключают субъективный взгляд. Такие парадоксы суть словесный образ «переворота ума», которого требует постижение Пути: они ломают мыслительные штампы и указывают на какую-то другую, «неслышную» истину, не-мыслимое единство Хаоса, лежащее по ту сторону оппозиций правильного и неправильного, возможного и невозможного, малого и великого. Это единство бытия само есть воплощенное различие, оно не тождественно самому себе. Вот тайна творческих метаморфоз жизни и, превыше всего, вечнопреемственности нескончаемого саморазличения, где все передается, но никто никому ничего не передает. Верно не случайно Хэшан-гун определил тему этой главы как «Уподобление в различии».

Комментарий Ван Би: «Великая музыка – это неслышная мелодия. Когда есть звуки, есть и различия между ними, а если есть различия, звучит если не нота гун, то нота шан. То, что разделено, не может владеть множеством. Вот почему слышимые мелодии – это не великая музыка. Точно так же, когда появляются формы, возникает и разделение между ними: они или теплые, или горячие, или холодные. Вот почему образ, имеющий форму, не есть великий образ. Все это созидается Путем. В образах он есть великий образ, а великий образ не имеет формы. В музыке он есть великое звучание, а великое звучание неслышно. Вещи возникают благодаря ему, а невозможно узреть его форму, поэтому сказано: “Сокрыт и безымянен”. Он дает не для того, чтобы восполнить недостающее. Единожды данное им навеки сберегает совершенство вещи, поэтому сказано: “Способен дать”. Он созидает не так, как работник разделывает вещи: благодаря ему все вещи обретают полноту своей формы, поэтому сказано: “Способен довести до завершения”».

Цао Синьи резюмирует содержание этой главы в таком четверостишии:

Божественному и необыкновенному изумляются люди, Но в Пути почитаемо только обычно-срединное. В школе Конфуция это постиг один только Янь Хой. Словно глупец, он вечно был весел в покое и бедности.

XLII

Путь рождает Одно, Одно рождает Два, Два рождает Три, А Три рождает всю тьму вещей. Все вещи несут в себе Инь и обнимают Ян, Пустотное дыхание приводит их к согласию. То, чего люди не любят, – Это быть «сиротой», «одиноким», «беспомощным», Но так называют себя цари и князья. Посему тот, кто теряет, порою приобретает, А кто приобретает – тот теряет. Чему люди учили, я тоже учу: «Злой и сильный умрет не своей смертью». Пусть это будет мне отцом моих поучений. Примечания к переводу

1. Первые три строки всегда считали ключевой формулой космогонического учения «Дао дэ цзина», но смысл их объясняли по-разному. Янь Цзунь отождествляет Путь с «пустотностью пустоты» (а равно с «отсутствием отсутствия» и «животворением живого»), из которой происходит пустота, или единое. Из единого посредством пустоты возникает два как универсальный порождающий принцип. Из двойки посредством вездесущности неналичия появляется три как принцип разнообразия сущего, а тройка дает жизнь всем вещам. Ученый сунской эпохи Сыма Гуан истолковывал данную схему в свете главы XL, отождествляя рождение единицы с переходом от неналичия к наличию, а от двух к трем – с переходом от наличия к вещам. Многие комментаторы отождествляют единицу с «бесформенностью» как промежуточным состоянием в процессе перехода от Пути к миру форм, или с «единой», «изначальной энергией» мироздания, двойку – с силами Инь и Ян, а три – с порождающей структурой мира, где «пустотное дыхание» приводит к согласию Инь и Ян, а также с триадой «трех начал» вселенной: Неба, Земли, Человека. Наконец, от Чжуан-цзы и Ван Би идет еще одна традиция истолкования указанной триады: единица принимается за бесконечность бытийствования, двойка – за суждение об этой бесконечности, а тройка – за порождающую структуру существования.

Ван Цинцзя предлагает иное прочтение первых трех фраз по образцу толкования концовки главы XXV, предложенного Ли Юем. Объединяя три знака: единица, двойка и тройка в единое словосочетание, он получает следующую версию: «От Пути возникает одно как одно, возникает два как два, возникает три как три и возникает вся тьма вещей».