Правда варварской Руси - Шамбаров Валерий Евгеньевич - Страница 78

Но… поляки уже вели тайные переговоры с Хмельницким. И он за соответствующие посулы изменил так же легко, как Выговский! Связался с Цецюрой, и казачья половина войска ушла от Шереметева, переметнувшись к противнику. И вот теперь-то положение русских стало безвыходным. Тем не менее дрались они отчаянно, капитулировать отказывались. И осаждающие пошли на переговоры, согласившись на перемирие — было подписано соглашение, разрешавшее русским свободный проход на свою территорию. Однако король подло обманул. Как только части Шереметева покинули крепость и растянулись по дороге, на них со всех сторон обрушились татары. Одних вырезали, других пленили. Сам воевода, помчавшийся к полякам требовать выполнения договора, был захвачен в плен и выдан хану.

Враги после этого разделились. Ян Казимир послал свои части в Белоруссию, а Мехмет-Гирей повел орду на помощь Хмельницкому. Который вероломно напал на те самые полки, что были посланы на Украину по его просьбе. Разбил их, кто уцелел — спасались отступлением. Правда, и Хмельницкого поддержали далеко не все казаки. На Левобережье оппозицию ему возглавили полковники Золотаренко, Самко и Брюховецкий. А на татар, угонявших «ясырь» в Крым, на р. Самаре напал Сирко с запорожцами и отбил часть русских пленных и захваченных по селам крестьян. На Украину двинулось и войско Ромодановского, дошло до г. Сумы. Но дальше, несмотря на просьбы полковников, воевода не пошел, получив строгий приказ царя: «Полкам стоять в Сумах». Это была единственная крупная боеспособная армия, оставшаяся у России, и рисковать ею в клубке украинских измен правительство не желало.

Вторую армию собирал в Смоленске Долгоруков. Но положение России чрезвычайно ухудшилось, войск не хватало. Сосновка и Чуднов вычеркнули из строя 30–35 тыс. отборных ратников! Требовалось теперь отвлекать силы и на шведскую границу. Из-за двух военных катастроф и финансовых трудностей усилилось дезертирство, а многие дворяне за 7 лет войны поиздержались, не могли вовремя собраться на службу. Другие находились на излечении. Воины в Смоленск прибывали медленно. А войско Сапеги и Чарнецкого гуляло по всей Литве и Белоруссии. Подступило к Вильно, потом двинулось на Борисов. Предприняло два штурма. Оба были отбиты, и, оставив у города заслоны, Сапега пошел за Березину. В августе он обложил Могилев и Шклов. Из своего стана разослал несколько отрядов — один из них внезапной ночной атакой захватил Мстиславль, другой после недельной осады овладел Кричевом.

На Украине царь по-прежнему запрещал Ромодановскому активные операции. А когда хан приблизился к русским рубежам, вообще отозвал армию в Белгород для прикрытия собственной территории. После того, как дважды крупно «обожглись», в Москве осознали, что для казачьей старшины куда более важную роль играет борьба не за веру или национальные интересы, а за власть. И «пророссийская ориентация», увы, часто используется лишь в качестве временного козыря. Добывать русской кровью булаву для очередного «верного» гетмана царь не хотел. Не хотел и лить руками русских украинскую кровь в гетманских междоусобицах. Поэтому принял мудрое решение: предоставить казакам самим разбираться со своими изменниками — авось поумнеют. Ромодановский поддерживал противников Хмельницкого лишь оружием, пушками, боеприпасами. Ну а приход к гетману татар и их грабежи стали лучшей агитацией — от Юрия отвернулись многие сторонники. Горожане садились в осады, отбивались. И хан, набрав достаточно полона, удалился в Крым. А без него бездарный сын национального героя сразу утратил храбрость и отступил в Чигирин.

Постепенно удавалось наскрести подкрепления для армии Долгорукова. 4,5 тыс. солдат и рейтар повел к нему брат Петр. А с Украины, отбив Хмельницкого, двинулся Золотаренко с Нежинским, Стародубским и Черниговским полками. Но польские силы в Белоруссии увеличивались быстрее. Возникла угроза потери всех завоеваний. И Долгоруков выступил 8 сентября, не дожидаясь подмоги. Если не разбить врага, то хотя бы оттянуть на себя. На р. Басе стоял литовский отряд полковника Паца. Он сообщил своим, что приближаются русские, и к нему из-под Могилева и Шклова подошли Сапега и Чарнецкий. Неприятелей собралось 20 тыс. У Долгорукова было 10 тыс., он остановился у села Губарева в 45 км от Могилева и приказал строить полевые укрепления.

24 сентября, когда работы еще не были завершены, подступили враги и с ходу устремились в атаку. Их отбили с большими потерями — «многих побили и поранили и от села Губарева гнали до их обозов до реки Баси». Два дня между лагерями происходили кавалерийские стычки, а 27 сентября Сапега предпринял общее наступление. Долгоруков вывел войско в поле, построив в версте от обозов, и шляхетскую конницу встретил шквальным огнем. Сапега злился, бросал части в новые атаки — их опять встречали залпами пехоты и артиллерии, отбрасывали и провожали контратаками конницы. Противник понес страшный урон, только убитыми полегло более 2 тыс. Две недели полякам пришлось приходить в себя. Долгоруков ждал подкреплений, но успел подойти только полк Максима Ртищева из 893 солдат. А 10 октября Сапега еще раз попытался наступать. Но и это сражение русские выиграли. Поляки, надломленные поражениями и потерями, начали отход. И как раз в этот момент появились казачьи полки Золотаренко. Воевода бросил их «в до гон» и довершил разгром. Враг бежал, осада Могилева была снята.

Но в Белоруссию стягивались свежие польские силы — отряды шляхты, навербованные королем наемники. И при попытке продвинуться дальше на запад армия Долгорукова попала в тяжелое положение. Неприятельские части обложили ее со всех сторон, перерезали дороги, в том числе обратный путь на Смоленск. Войско очутилось в окружении. Выручил Хованский, ничтожными силами предпринявший дерзкую демонстрацию от Полоцка. Сапега, не разобравшись, перенацелил против него значительную часть своих отрядов, и Долгоруков прорвал кольцо. Пробился к Могилеву, выведя из вражеских тылов все обозы и артиллерию. Царь приказал ему укрепить Могилев и Старый Быхов, а самому возвращаться в Смоленск.

Обстановка оставалась очень сложной. Войска устали, понесли значительные потери. В январе 1661 г. было решено оставить гарнизоны в крепостях, а остальные части отвести на зимние квартиры. Но неприятельские корпуса Сапеги, Чарнецкого, Паца, наоборот, к зиме набрали силу и активизировались. В феврале вспыхнул мятеж в Могилеве. Сторонники поляков захватили город и удерживали до подхода своих войск. Враг начал наступление и на Двине. Хованский, у которого было 7 тыс. бойцов, сумел разгромить передовой полк Лисовского. Но на этом участке поляки собрали 34 тыс. солдат и шляхты. И Хованскому пришлось отступать. Враг подошел к Полоцку, утвердился на Днепре.

Чтобы восстановить вооруженные силы, сформировать и обучить резервы взамен погибших полков, царское правительство при планировании операций на 1661 г. вынуждено было перейти к обороне. Но на Украине с весны возобновилась резня. К Хмельницкому пришел хан, они опять вторглись на Левобережье. Самко, Золотаренко и Брюховецкий отбивались. Впрочем, и на Правобережье шла жестокая междоусобица. Одни поддерживали Хмельницкого, другие — его противников, третьи сохраняли надежды на Россию. Андрей Потоцкий писал королю: «Не извольте, ваша королевская милость, ожидать для себя ничего доброго от здешнего края. Все здешние жители скоро будут московскими, ибо перетянет их Заднепровье, и они только того и хотят и только ищут случая, чтобы благовиднее достигнуть желаемого. Одно местечко воюет против другого, сын грабит отца. Страшное представляется столпотворение. Благоразумнейшие из старшин казацких молят Бога, чтоб кто-нибудь: или ваша королевская милость, или царь взял их в крепкие руки и не допускал грубую чернь до такого самоволия».

Полки Ромодановского по-прежнему стояли в порубежных крепостях, распылять их в такой войне, где «одно местечко воюет против другого», было бессмысленно и опасно. Но помощь своим сторонникам оказывали — присылали небольшие отряды, припасы, артиллерию, деньги. А донские казаки во главе с атаманом Корнелием Яковлевым клевали крымцев, отвлекая их от Украины. Несмотря на постройку турками сторожевых башен и бона, они придумывали разные способы прорываться в море. Иногда перетаскивали челны сухим путем в Миус и выходили этой рекой. Иногда прорывались и мимо Азова, выбирая темную ночь, да еще и дождливую, чтоб часовые попрятались. И пускали по воде бревна. Они бились о бон, турки поднимали тревогу, светили, палили из пушек. Успокоятся — пускали второе бревно, третье. Пока охране не надоест. А тогда перетаскивали через цепь челны.