Потерять и найти - Лорин Эмми - Страница 27

– Ты даже можешь доказать это с помощью факта?

Потихоньку начиная сердиться, Карла взглянула на своего спутника:

– Ты прекрасно знаешь, что нет. Но ведь и у тебя нет доказательств, чтобы подкрепить свою теорию? Будешь спорить?

– Да, доказательств я не имею. Но и не требую. И не ищу, – сказал Джарид беспечно. – Я не принимаю и не отвергаю эти идеи. Мой мозг открыт для всего. И я иногда вижу интересные вещи... особенно в одной недавно возникшей теории.

– Какой же? – осторожно спросила она.

– Это теория о существовании притяжения между родственными душами, – спокойно ответил он. – Я, например, чувствую силу этого притяжения. И ты, думаю, тоже.

Родственные души! Карла внезапно смутилась... И вдруг все те правила и устои, которые были заложены или сформированы в ее мировоззрении предшествующими годами жизни, правила и устои, которыми она пользовалась теперь и которые, возможно, очень пригодились бы в дальнейшем путешествии сквозь череду набегающих дней, стали незаметно терять свое значение для ее... Родственные души. Какие-то струны внутри ее звенели в резонанс с этими словами. Ей пока не очень хотелось признаваться, но, ненавидя ложь, она не могла отрицать, что тоже чувствовала силу притяжения...

«Это просто сильное физическое влечение – и ничего больше», – сказала она себе.

И, ухватившись за эту спасительную мысль, Карла тряхнула головой и повторила вслух, обращаясь к Джариду:

– То, что мы чувствуем с тобой, просто сильное физическое влечение друг к другу, Джарид. И нет здесь ничего таинственного.

– А ты ведь хватаешься за соломинку, любимая, и знаешь это.

Спокойная уверенность его тона высвободила бушующий поток противоречивых эмоций, затопивших ее мозг. И самой сильной из них была трепетная радость от искренне прозвучавшего слова «любимая».

И, как уже бывало раньше, Карла вновь ляпнула, не подумав:

– Для меня это просто влечение, Джарид!

– А для меня это любовь, Карла.

Точка. Конец. Испытывая странное чувство остановки мыслительных процессов, Карла смотрела на Джарида в полном недоумении, а смысл его слов все еще гремел в ее мозгу, приводя в смятение душу и разум. Когда разум отстаивает свои права на существование, он сопровождает эту борьбу бурным диалогом с самим собой.

Любовь...

Он сказал, что любит ее. Разве нет?

Сказал...

Но зачем? Он ведь не может любить ее...

А вдруг может?..

Нет.

Это невозможно.

Они совсем чужие люди.

Они едва знают друг друга.

Они еще даже не были в постели!

Это невозможно...

Совсем невозможно?..

Ну может быть...

– Ты что, окаменела, как эти доисторические деревья? – спросил Джарид, прекращая ее спор с самой собой.

Карла захлопала глазами, поежилась и попробовала рассмеяться, но это прозвучало как рыдание.

– Не верю этому! – закричала она, озираясь по сторонам. – Я сижу в Национальном парке... и Джарид! Я просто этому не верю!

Джарид улыбнулся так нежно, что ей захотелось расплакаться.

– Не отчаивайся, любимая. Ты привыкнешь к этой мысли, – сказал он и посмотрел ей в глаза. – а теперь нам пора ехать. – И, усевшись поудобнее, запустил двигатель. – Мы поговорим об этом позже.

Выруливая за пределы стоянки, он с озорным выражением посмотрел на нее:

– Сегодня вечером, – пообещал он, – когда мы будем одни.

Остаток дня прошел, как и следовало ожидать, спокойно. Ощущая себя опустошенной и эмоционально разбитой, Карла едва обращала внимание на роскошные виды парка. Да, она охала от удивления и восторга при виде великолепного ландшафта пустыни Пейнтид с многочисленными холмами, придающими ему фантастический лунный вид, окрашенными в пурпурный, красный и серый цвета из-за выступающих на поверхность осадочных пород... Взвизгнула при виде скелета Джерти – травоядной рептилии размером с немецкую овчарку; этот древнейший в мире скелет динозавра был найден возле Чайнд-Пойнта в 1985 году и собран из фрагментов усилиями палеонтологов... Но особых впечатлений она отсюда не вынесла. Столь же пресным показался ей обед в ресторане Визит-Центра.

Минимальные движения мысли, на которые она еще была способна, касались главным образом неожиданного и поразившего ее признания Джарида в любви и его обещании вернуться к разговору вечером. Поэтому Карла говорила очень мало. Он же, напротив, не переставая делал замечания правда, большей частью относящиеся к видам и достопримечательностям, а не к ней.

Где-то по дороге между Национальным парком Окаменелого леса и следующей остановкой в фактории Хаббела подозрения вкрались в утомленное сознание Карлы. Джарид сам спровоцировал их, сделав следующее замечание:

– Слава Богу, ты больше не боишься меня, как это было вчера вечером.

– Я никогда не боялась тебя! – возмущенно воскликнула Карла.

Джарид наградил ее нежной улыбкой:

– Нет, дорогая, очень даже боялась.

Не расположенная к горячему спору, Карла довольствовалась тем, что пристально посмотрела на его упрямый профиль, повернулась и принялась разглядывать через окошко очертания скал и холмов, которыми изобиловал ландшафт пустыни. Когда же они въехали в резервацию Навахо, она долго хмурилась от растерянности и недоумевала по поводу каких-то странных курганов, которые располагались почти рядом с каждым домом. И, пока она смотрела, хмурилась и фыркала, ей в голову пришла неожиданная мысль.

Во время их второй встречи Джарид недвусмысленно заявил, что у них будет роман.

Два дня назад он пришел к заключению – не без повода, – что она боится его.

Пару часов назад Джарид неожиданно признался ей в любви.

«Могла ли быть связь между его предсказаниями и ее страхами?» – спросила она у своего «я».

«А как ты считаешь?» – ответило «я».

Я считаю, что мне надо это обдумать.

И Карла думала. Внешне проявляя интерес к фактории Хаббела, памятнику национальной истории и старейшей, ныне действующей фактории в резервации Навахо, она беспрестанно и основательно думала.

И, даже побывав в понравившемся ей уютном магазине, разбитом на отдельные маленькие комнаты, в котором можно было найти все: и бакалею, и сухие завтраки, и индейские украшения ручной работы, и ковры, – и потом с улыбкой беседуя с симпатичной смотрительницей парка Навахо, все это время Карла думала о побудительных мотивах этого высокого, грубовато-красивого мужчины.

Он шел рядом с ней, столь же похожий на индейца, как и смотрительница, но имевший несколько более резкие черты лица.

Прогулки бок о бок с ним по-прежнему вызывали в ней неясное внутреннее волнение, но Карла теперь с нетерпением его отметала. Ее мысли были заняты изучением следующей возможности в их дальнейших отношениях. Вполне могло оказаться, что Джарид использовал слова любви с жестокой целью разоружить ее, сделать беззащитной перед лицом его желания воспользоваться ею в постели. И хотя эти мысли противоречили тому, что подсказывала ей интуиция, Карла неумолимо приходила к выводу: в свете рассказанного Анной правота ее догадки была более чем вероятна.

Страдая больше, чем когда-либо, и боясь еще глубже бередить свои раны, Карла старалась не смотреть на Джарида. Она целиком отдалась пешей прогулке к строениям, высившимся невдалеке от фактории, и уверяла себя, что внезапную резь в глазах можно объяснить слепящим светом уже клонившегося к закату солнца.

Когда смотрительница привела их в бывшую резиденцию основателя фактории Джона Лоренцо Хаббела, Карла почувствовала невыразимую благодарность к девушке. Здесь, в полумраке дома, она получила хорошую возможность привести в порядок глаза и немного успокоиться. Приступы отчаяния все глубже охватывали ее, и Карла, сбросив маску повышенного интереса, с тоской обводила взглядом сначала мебель, а затем настенные полотна по мере того, как смотрительница рассказывала о них.

– Ты в порядке?

Карла чуть не споткнулась о порог при выходе из здания, услышав вопрос Джарида, произнесенный мягким, участливым голосом. Отводя глаза, она кивнула и мысленно выругалась, почувствовав с новой силой потребность выплакаться.