Осетинские народные сказки - Автор неизвестен - Страница 108

— Чем ты занята? Поторопись! Если он застанет одежду неготовой, ему будет неприятно.

Та ей отвечает:

— Клянусь твоими покойниками, за какого мужчину ты его считаешь? А что было бы, если бы он походил на земного человека Маргуца?

Ответ первой жены Уастырджи не понравился второй его жене; она сильно опечалилась и сказала про себя:

— Я так полагаю, что среди небожителей-ангелов не найдется более бравого, чем Уастырджи, а на земле кто может сравниться с ним? Удивляюсь ей, что она только говорит?!

Уастырджи вернулся домой вечером и застал вторую свою жену в печали. Он спросил ее:

— Чем ты опечалена?

— Ничем, — ответила она.

— Нет, без причины ты не можешь быть печальной! Скажи мне, почему ты печальна?

Тогда она сказала:

— Я вот почему печальна. Сегодня мы шили вдвоем твою одежду; она к работе была очень невнимательна, и я сказала ей: «Поторопись, а то, если он вечером прибудет домой и застанет одежду неготовой, это будет ему неприятно!» Она же мне на это сказала: «А что было бы, если бы он у тебя походил на земного человека Маргуца?» Это мне было неприятно, и я сама себе сказала: «На небесах, кроме бога, нет более бравого, чем он; кто же на земле может сравниться с ним?» Сегодня я целый день проплакала: так это было мне неприятно.

— А почему тебе это было неприятно? — говорит ей Уастырджи. — Ты думаешь, что из земных людей нет никого более бравого, чем я? Напрасно ты из-за этого проплакала целый день и напрасно была печальна!

Имя Маргуца было известно Уастырджи, но он не встречался с ним, так как Маргуц не бывал в тех местах, где он наездничал, где бывал в балцах.

Утром Уастырджи встал и выступил в дорогу. Едет он, едет и из тех мест, где он обычно бывал в наездах, переехал в другую страну. Долго ли он ехал, мало ли, но в одном месте он встретил табун; коней в нем было видимо-невидимо.

Он подъехал к табунщику и обратился к нему с приветствием:

— Да будет день твой, табунщик, добрый!

— Добро да будет твоей долей, бравый путник! — ответил табунщик.

— Чей это табун? — спросил его Уастырджи.

— Кони принадлежат земному человеку Маргуцу.

— Где же он живет, в какую сторону к нему ехать?

Тот ему сказал:

— Отсюда ты попадешь к пастуху, который пасет его рогатый скот, и он тебе укажет дорогу к нему.

Уастырджи выехал оттуда и через какое-то время попал к этому пастуху.

— День твой добрый, — приветствовал он его.

— Добро да будет твоей долей! — ответил ему и пастух. — Чей ты пастух?

— Я пасу рогатый скот Маргуца, — ответил ему тот.

— Где живет Маргуц?

— Дальше ты доедешь до пастуха, который пасет его мелкий рогатый скот, и он тебе укажет, где живет Маргуц.

Уастырджи выехал оттуда и, что и говорить, доехал до пастуха мелкого рогатого скота.

— Да будет день твой добрый! — приветствовал его Уастырджи.

— Добро да будет долей твоей!

— Чей ты пастух?

— Я — пастух Маргуца.

Пастух поймал и приволок хорошего барана, зарезал его в честь Уастырджи, разделал и угостил Уастырджи как гостя своего, задержав его на ночь у себя. Утром, провожая Уастырджи, он ему сказал:

— Заезжай к пастуху, который пасет ягнят Маргуца, и он тебе укажет, где живет Маргуц.

Уастырджи попал к пастуху ягнят и спросил его:

— Где живет Маргуц?

Пастух проехал с ним немного дальше, а затем указал ему на один курган:

— Вот там он и живет.

Уастырджи доехал до этого кургана и, что и говорить, спешился у ворот. Слуги Маргуца выбежали к нему, приняли его коня, привязали к коновязи, а его самого завели в кунацкую. Попросили его посидеть там, а сами зашли к Маргуцу и доложили ему о госте.

Маргуц приказал своим слугам:

— Приготовьте на завтрак хорошие кушанья и отнесите их ему!

Что и говорить, они приготовили завтрак, но сам Маргуц не вышел к гостю.

— Пригласите ко мне моего фысыма, — сказал Уастырджи, — иначе я не притронусь к хлебу-соли!

У Маргуца нос был наполовину отрезан, поэтому он стеснялся выйти к своему гостю.

Но Уастырджи не прикасался к еде, и у того не оставалось другого выхода. Гостю сказали, что у Маргуца нет носа, и поэтому он стесняется выйти к нему.

— Пусть у него нет даже и ног, и рук, — сказал Уастырджи, — а все-таки он — фысым и должен быть около меня.

Доложили Маргуцу:

— Без тебя он не прикасается к еде!

Маргуц вышел к нему. Они взаимно приветствовали друг друга, сели и стали есть, а затем, что и говорить, у них завязалась беседа.

Уастырджи сказал ему:

— Тебя называют бравым человеком, у тебя, сказывают, имеются чудеса, и ты должен показать мне кое-что.

— Какие у меня могут быть чудеса, — ответил ему Маргуц. — Эту ночь ты отдохни, а завтра утром видно будет.

На ночь они хорошо поужинали; приняли Уастырджи, как принято у нас принимать гостя. Утром Маргуц послал за своим конем. Привели ему невзрачного на вид коня. Уастырджи смотрит на него и говорит про себя:

— Как этот невзрачный конь пойдет с моим конем, не представляю себе!

— Хорошо было бы, если бы ты взял более проворного коня, — сказал он Маргуцу. — Ведь нам предстоит дальний путь, и он может не выдержать его.

— Там, где он не выдержит, — ответил Маргуц, — я его брошу, расстанусь с ним.

Оседлав своих коней, Уастырджи и Маргуц выступили в путь.

Едут они степями, и Уастырджи замечает, что вокруг них летают всякие удивительные золотокрылые птицы.

— Что мы можем захватить с собой удивительнее этих птиц? — спросил Уастырджи Маргуца.

— Оставь их пока в покое! — ответил тот. — Они будут на месте, когда мы поедем обратно, и, если они нам будут нужны, мы захватим их с собой.

Едут они дальше по своей дороге и доезжают до берега большой реки. Им нужно было переехать на другой берег. Уастырджи охватила тревога: «Ну, мой конь крылатый, он перейдет через реку, — думает он про себя, — а как перейдет через нее конь Маргуца?»

Уастырджи и Маргуц въехали на своих конях в реку. Коню Уастырджи вода доходила до щиколоток, а коню Маргуца она не замочила и копыт. Так они переправились через реку.

Уастырджи был удивлен и подумал про себя: «Наверное, он какой-то необыкновенный человек!»

После того как они переехали реку, Маргуц предупредил Уастырджи:

— До той страны, куда мы направляемся, сейчас дойдет слух, что едет Маргуц. Именитые люди оседлают своих коней, выедут навстречу в большом количестве и всем войском станут вокруг меня. Они захватят с собой большую золотую чашу, полную ронга 72, и поднесут ее мне. Я приму ее и произнесу тост-моление, а затем передам чашу с ронгом тебе; дальше же все зависит от тебя самого и твоего мужества — уноси ее!

После этого они снова пустились в дорогу. Едут они, едут степями, смотрят и видят, что вдали степь вся покрылась людьми и конями. Что и говорить, Уастырджи и Маргуц доехали до них. Маргуцу, не слезая с коней, поднесли чашу с ронгом. Он произнес, как положено, тост-моление, а затем передал чашу Уастырджи. Тот принял чашу и выпил ее, будучи верхом на коне; затем, повернув своего коня, ускакал. Встречавшие Маргуца люди хотели было преследовать его, но Маргуц остановил их, сказав:

— Да будет со мной милость ваша, не преследуйте его! Я не знал, что он такой взбалмошный гость, иначе я не передал бы ему чашу. Предоставьте его своей воле. Если я его догоню, то чашу вашу верну вам обратно.

Они сказали ему:

— Что делать! Такие гости никогда от нас не спасались; но из уважения к тебе мы не бросимся в погоню за ним. Пусть уезжает!

Они и Маргуц поблагодарили друг друга и разъехались в разные стороны.

Маргуц нагнал Уастырджи на берегу большой реки.

— Я удивлен! Сколько я ни странствовал по свету, никогда не встречал среди земных людей такого прославленного, как ты!

Едут они по своей дороге дальше. Уастырджи захватил с собой тех золотокрылых пернатых столько, сколько хотел; забрал с собой и золотую чашу. Прибыли они в дом Маргуца. Что и говорить, Маргуц обходительно принимал Уастырджи как своего гостя трое суток, а затем Уастырджи собрался уезжать. Маргуц оседлал своего коня и проводил его до одного кургана. Он пожелал Уастырджи счастливого пути, и они разъехались.

72

* Ронг (ирон.) — осетинское пиво особого приготовления. По преданиям, напиток нартов.